Страница 155 из 160
Он прикрыл глаза, делая вид, что молится.
Впрочем, никаких признаков того, что ему уделяли какое-то особое внимание, не было. Полторы сотни охранников наблюдали за всеми.
И он, успокоившись, открыл глаза и взглянул на голограммы. Трое из судей были ему незнакомы, но четверых он знал. Их изображения были настолько увеличены, что казалось, можно протянуть руку и прикоснуться к ним: нежно провести пальцем по щеке или впиться ногтями в глаза – выбирай, что хочешь, все зависит от твоих чувств.
Том переводил взгляд с одной голограммы на другую.
Сентинел: массивный, с седыми волосами, выглядевший очень внушительно.
Эльва: бесстрастное лицо, глаза, по которым ничего невозможно понять.
Виконт Вилкарзъе: в простой форме, без регалий, один из пролетариев, пытающий своих бывших сотоварищей.
И знакомое бледное веснушчатое лицо… Рыжевато-каштановые волосы, красивые глаза, один из них, незрячий, при этом увеличении подобен бирюзово-аквамариновому драгоценному камню с янтарными вкраплениями. Находится здесь, чтобы судить свою бывшую хозяйку.
Арланна.
Том попытался встретиться взглядом с Кордувеном, но другие зрители заслоняли обзор.
Похоже, кристалла нет.
Если бы люди Кордувена справились с делом, кристалл был бы уже здесь.
– Ты уверен, что тебе удастся достать его? – спросил Том перед началом всего.
– Мои люди – профессионалы, – ответил Кордувен…
Теперь уже получалась совсем парадоксальная ситуация.
Кордувен не мог двинуться ни на шаг без Тома; Тому был необходим кристалл.
Выражение лица леди Даринии спокойно: крупным планом ее глаза, они неестественно неподвижны.
– Леди Сильвана выберет наказание для мальчика. Широко открыв синие глаза, дочь оценивающе разглядывает Тома.
Широко раскрытые, голубые глаза. Чистый молодой голос:
– Может быть, отнять у него руку?
– Прекрасно, – говорит леди Дариния. – Прежде чем доставить его во дворец, отрубите ему руку.
Бесстрастный взгляд серых глаз.
– Все равно – какую.
Почему судебный процесс начат с этой иллюстрации?
А именно из-за того, о чем говорил тогда Тэт: Однорукий был мучеником за правое дело, и толпа наверняка это знала.
Между тем дисплей показывал пузырящуюся жировую ткань, поднимающийся вверх дым от сгоревшей крови, режущий инструмент и пронзительно кричащего молодого Тома Коркоригана.
– Обвиняемая…
Засветились триконки, в письменной форме показывая то, что произносила Арланна.
– …Сильвана Лирголан, бывшая леди Сильвана…
Далеко-далеко вверху, на самой высокой части потолка, из центра мембраны пошли световые круги.
– …Совершенные преступления: измена народу…
Медленно поднимается ярко освещенный крест из железа и графита.
– …против человечности…
Крест опускается вниз.
Ее лицо попало на дисплеи, и у Тома мелькнула мысль, не случилось ли это по ошибке: привязанная к распятию, с разметавшимися чудесными светлыми волосами, она было невыразимо прекрасна.
О Сильвана! Он был прав, что пришел сюда.
Заговорила представительница защиты.
– Этот судебный процесс несправедлив уже тем, что его исход предрешен. Мы стоим в преддверии новой эпохи, перед лицом мира, построенного отважными людьми, – она повысила голос, заглушая поднявшийся в зале ропот. – Да, у тех, кто правил раньше, были ошибки… Но мы не должны повторять их ошибок, товарищи сограждане. Представители обвинения будут утверждать, что она виновна; но мы должны признать, что подзащитная оказалась под давлением определенных обстоятельств…
На дисплее появился представитель обвинения.
– Требования защиты вынуждают нас показать это, пусть оно и кажется несправедливым…
Изображение сменилось: вновь показали Сильвану.
Том затаил дыхание, боясь, как бы не выскочило из груди сердце.
Сильвана вскрикнула.
Том вцепился рукой в свою ляжку, с силой впился пальцами в плоть. Зрители вокруг затаили дыхание: даже после многих лет насилия такие жестокие кары потрясали…
Десять тысяч железных прутьев и графитовых волокон, по мере того как магнитное поле распятия выталкивает их наружу…
Он со всей силой прикусил губу, ощущая во рту соленый вкус крови.
…проникают в тело Сильваны, корчащееся в центре крестовины…
Донеслось приглушенное рыдание. Рядом с Томом женщина спрятала лицо под капюшоном.
…и кровь ее стекает струйками, капая с прутьев, пока она умирает.
На дисплее снова появился обвинитель:
– Это виртуальное изображение, полученное с помощью находящегося в нашем распоряжении Оракула, показывает, что подсудимая не только, вне всякого сомнения, виновна, но и даже сам вид наказания, которому она должна подвергнуться в ходе суда, уже предопределен…
– Ваше преподобие? – послышался рядом тихий голос.
– Мир вам, – Том скрестил пальцы в мудру. – Я всего лишь молюсь.
И это была почти правда.
– Поскольку мы уже знаем, – продолжал обвинитель, – что обвиняемая будет казнена, нам остается лишь провести эту процедуру!
Выродки!
Другая Сильвана, реальная, неотрывно смотрела на виртуальное голографическое изображение. Никакой паники; хотя нет и надежды на смягчение приговора.
А диалог «защита – обвинение» продолжался, хотя Том теперь улавливал лишь обрывки фраз.
– …рассматривая это прежде всего как… в соответствии с доводами обвинения… Судьба заставила ее принять решение…
– …защита не доказала… вынуждены будем признать ее виновной… так велит Бог… и вынести приговор трибунала, тот, который мы уже видели…
– Я дам тебе знать, – сказал тогда Том Кордувену.
– Это небезопасно. – Кордувен был все время мрачен: ему предстояло рисковать жизнями своих людей.
Но Том отрицательно покачал головой:
– Может быть, выход на связь и не проявится так явно, как в тот раз. Только достань мне этот проклятый кристалл!..