Страница 128 из 160
Глава 56
В эту смену помещение машинного отсека было освещено тускло. Дежурила только одна Дороти Вержински: водрузив ноги на приборную панель и откинувшись на спинку стула, она читала книгу в твердой обложке. Книга называлась «Анна Каренина».
По машинному отсеку разносился равномерный гул, но для Дороти сейчас ничего вокруг не существовало: ни звуков, ни других ощущений. Равномерные короткие гудки пульсара давно стали частью окружающего ее мира, так что она их попросту не замечала.
И вдруг до ее ушей дошло странное. Дороти встрепенулась. Из динамиков неслось:
– Бип-пип, бип-пип, бип-пип…
– Боже мой! – воскликнула Дороти по-русски, отбросила книгу в сторону, спустила ноги на пол и опрокинула чашку. С проклятиями вытерла с пульта пролитый кофе и принялась резко касаться сенсоров.
Теперь из динамиков донеслось:
– Уа-а-а!
– Этого просто не может быть, – сказала себе Дороти. Она с силой нажала кнопку связи.
– «Шаттл-два». Как делишки, Дороти? Умираешь со скуки?
– Погоди, Жан-Поль… Я получила сигнал тревоги.
На секунду воцарилось молчание.
– Сигнал тревоги – у тебя?! С тобой все в порядке? Под термином «у тебя» он имел в виду орбиту средней удаленности вокруг Дельты Цефея.
«Шаттл-два» выставлял в пространстве длинную цепь исследовательских зондов; другие шаттлы, как и шаттл Дороти, располагались на борту станции «Метроном».
– Я приняла сигнал маяка, – пояснила Дороти.
– Какой тут может быть маяк…
Она залпом, не ощущая вкуса, допила остатки холодного кофе:
– Мне удалось перехватить параллельный сигнал в звуковом диапазоне.
Она нажала кнопку, и вновь из динамиков понеслось:
– Уа-а-а… уа-а-а…
– Что это еще такое? – голос Жан-Поля был спокоен и серьезен.
– Так-так-так! – Дороти покачала головой. – Вот к чему приводит одинокая жизнь ученого-затворника. Ты что, никогда раньше не слышал, как плачут младенцы?
Карин разбудил очень знакомый голос:
– Какого черта! Пустите меня, я только взгляну на нее!
Некоторое время продолжался приглушенный спор неведомо о чем, а затем дверь открылась.
– Карин!
– Привет, сэнсей! – Она слегка приподняла голову, а затем опять бессильно уронила ее на мягкую подушку: это было единственное, напоминавшее поклон движение, которое у нее получилось. – Я рада вас видеть.
Но она не видела ничего. Мир вокруг был во тьме.
– Слава Богу! – Его борода коснулась щеки Карин, когда он легко поцеловал ее, затем взял за руку, все еще слабую, и сжал в своих загрубевших руках.
– Я слышала, вы там спорили с кем-то из персонала.
– Мне сказали, что ты все перенесла отлично, но я должен был увидеть тебя сам…
Вокруг была сплошная тьма, но Карин чувствовала, как под ее тяжестью прогибается мягкая постель, а одеяло казалось тяжелым, обволакивающим коконом. Не похоже, что она все еще на своем корабле…
– Сэнсей. Дарт… Он не…
«Я же не могу плакать, – вспомнила она. – Они забрали мои глаза».
– Не разговаривай! – Большие руки нежно пожали ее ладонь. – Мне коротко обо всем рассказали.
– Он спас нас. – Это было сказано шепотом. Вероятно, потом она провалилась в сон. Иногда различить, где явь, а где сон, было попросту невозможно.
Когда она полностью пришла в себя, сэнсей все еще был рядом – от него шли успокаивающее тепло и сила.
– Сэнсей?..
– Все в порядке, Карин.
– Они прячут от меня моего ребенка.
«Ребенка Дарта», – поправила она себя мысленно.
Кажется, раздавались какие-то пререкания, но она не была в этом уверена. Впрочем, теперь она была спокойна. Поскольку сэнсей Майкл проделал столь долгий путь сюда, на станцию «Метроном», он не допустит, чтобы ему помешали. «Уступай и соглашайся, когда возможно, – говаривал он иногда, – а когда необходимо – иди напролом».
Дверь приоткрылась, и сэнсей помог ей приподняться и сесть.
– Здравствуйте, – у женщины был чуть уловимый славянский выговор. – Я – Дороти… А вот ваша дочь.
Карин нежно провела руками по крошечному тельцу ребенка.
«Ребенок, – подумала она. – Новая реальность… Другая личность, но часть меня и Дарта».
Внезапно, сильно встревожившись, она протянула дрожащую руку, кончиками пальцев ощупала теплое личико ребенка, его голову с похожими на шерстку волосами и тельце, один за другим пересчитала все пальчики.
– Она красивая, – сказал сэнсей.
– Несомненно, – согласилась женщина по имени Дороти.
Напряжение спало, и Карин откинулась на подушку, прижимая крошечное тельце дочери. Губы ее невольно растянулись в улыбке.
Не думала она, что сможет когда-нибудь снова улыбнуться.
– С нею… действительно все в порядке? – Она повернулась в сторону Дороти, определив ее местонахождение по голосу и по шелесту одежды. – Вы ничего не заметили?
– Ой, я не знаю… Я – астрофизик, а не врач.
– Именно Дороти приняла твой сигнал, – сказал сэнсей.
– О-о! – Карин чуть покачала головой. – Я просто не знаю, как вас благодарить.
– Не велика заслуга! – Фраза была беззаботна, но Карин уловила, как от волнения у Дороти перехватило горло.
– Скажите мне прямо, сэнсей… – она склонила голову набок, повернув лицо в его сторону и зная, что он будет смотреть в серебряные глазницы, где больше не было ее глаз. – Это ведь ваша внучка. Почему ее прятали от меня?
– Потому что вам нельзя волноваться… – начала было Дороти.
– Я хочу забрать ее домой. – Сэнсей избегал прямого ответа – Я могу отойти от дел или работать неполный день… Я еще не все до конца обдумал. Тебе не о чем беспокоиться.
– Не о чем беспокоиться? – Карин усилием воли взяла себя в руки. Сэнсей был последним человеком, на которого она могла бы злиться.
– Я имею в виду, что ей, твоей дочери, не придется жить в приюте.
Дороти торопливо добавила:
– На тот самый корабль прибыли два укомплектованных экипажа.
Мю-пространственный корабль: Карин было интересно, кто же стал пилотом.
– Когда ты поправишься, прямо здесь пройдешь дообучение.