Страница 116 из 160
Глава 52
Прошло десять дней.
Десять долгих дней с того дня, когда на терминал пришли новости о положении Дарта. Неделя ушла на трансформацию. В течение первых пяти дней Карин продолжала тренироваться на визуальном имитаторе, но к концу у нее сильно устали глаза: изображения расплывались. Когда тренировки стали невозможны, она закрылась в комнате, чтобы дать себе возможность погрузиться в медитацию и дождаться окончания процесса. И старалась не думать о невинном эмбрионе, растущем у нее в утробе.
На седьмой день они удалили ей глаза.
Имплантировали на их место серебряные глазницы, но вне мю-пространства они были бесполезны. А пока что она должна была ждать, когда заживут раны.
Даже применение лекарственных наноцитов помогло ей только на восьмой вечер – в течение этого времени Карин пришлось собрать всю силу воли, чтобы не тереть руками металлические имплантанты, – когда наконец серебряные глазницы были готовы для интерфейса.
Ее отвели в темную комнату – она чувствовала только прохладный воздух с легким запахом можжевельника, – сказали, что окружающая ее темнота – это настоящая ночь, а не бесконечный мрак, и велели ждать ТТС.
Потом был легкий ветерок, трепавший ее волосы, и приветственные восклицания стартового персонала.
Чьи-то руки помогли ей занять подъемное кресло. Потом она взмыла в воздух, не чувствуя никакого головокружения; потом кресло медленно опустило ее через дорсал-люк внутрь корабля.
Перед ее мысленным взором корабль выглядел как серебристая птица с треугольными крыльями, готовая взлететь в любую минуту.
Человеческие руки и манипуляторы роботов помогли ей устроиться на пилотском кресле. Раздалось приглушенное жужжание, затем она услышала щелчок, похожий на разряд при подключении широкополосной шины, в том месте, где должны были быть ее глаза.
И тут же возник жидкий туман математического пространства, неясные тени геометрических фигур шевельнулись на периферии нового зрения.
– Я готова, – сказала она.
Однако подготовка заняла еще два дня.
Еще два дня бездеятельности в корабле, не имея шанса на уединение даже в те моменты, когда приходилось пользоваться подключенными к ней трубками для продуктов выделения. Два дня ожидания, пока диагносты и специалисты отследят за ее реакциями во время приступов мигрени, сменяющихся наведенными галлюцинациями спирального фазового пространства.
Наконец кто-то тронул ее за плечо:
– Вы готовы к полету, м’дам.
Яркие языки пламени стекали по обшивке корабля.
Сэнсей стоял на краю взлетной полосы, молясь усерднее, чем когда-либо за всю свою долгую жизнь, подчиненную самодисциплине и поклонению Богу.
Анна-Мари держала его за руку. Незрячие глаза ее смотрели сквозь обшивку корабля, а на лице было написано восхищение.
– Системы контроля в порядке, – сказал лейтенант, когда прозрачный защитный экран возник перед ними. – Сейчас будет старт.
Загрохотали двигатели, серебристый корабль задрожал. Тормоза разблокировались, и он помчался вдоль взлетной полосы, задрал нос и прыгнул в воздух, набирая скорость, все ввысь и ввысь, в чистое ярко-синее небо.
Они смотрели на дисплеи, где вычерчивалась траектория полета. Невероятно быстро корабль поднялся над лиловой границей атмосферы и ворвался в черноту межпланетного пространства.
Некоторое время он, как мираж, то появлялся, то исчезал, пока не сжался до почти неразличимой серебристой точки. И наконец, совсем исчез.
Весь период тренировок она устанавливала предельные углы внедрения. В мю-пространстве корабль должен был превратиться в проекцию, в тень того объема, который объект занимает в реальном пространстве, и эта проекция должна быть защищена вероятностной мембраной от хаотических эффектов фрактального времени.
Теперь все приходилось делать по-настоящему.
Игнорируя требования безопасности, Карин выставила параметры на максимум. По отношению к кораблю Дарта корабль Карин превратился в крошечную точку, серебристое насекомое, спешащее сквозь золотой вакуум.
Она свела к минимуму длительность полета – с точки зрения Дарта. Субъективно же ее путешествие было парадоксально долгим.
Оно длилось тридцать три недели.
Манипуляторы роботов сопротивлялись ее рукам и ногам, электростимуляция разминала ее мышцы, приборы позволяли ей следить за эмбрионом в утробе.
Если бы на борту корабля были обычные пассажиры, их следовало бы погрузить в анабиоз: никто, даже защищенный вероятностной мембраной корабля, не смог бы вынести модификацию мозга мю-пространством. Но ее ребенок не был в анабиозе…
Алый сигнал вспыхнул в ее незрительном поле восприятия, так как включились сенсоры, реагирующие на близость цели.
Место назначения было достигнуто.
В терминах, присущих обычному зрению, его корабль можно было бы назвать бронзовым.
– Отзовись, Дарт! Отзовись!
Она выбрала именно этот оттенок в качестве одного из множества калибровочных точек цветоимитации.
– Дарт, ну пожалуйста!
Его корабль выглядел вовсе не так, как она себе его представляла. Не гордая крылатая птица – пятно, пронзенное разветвляющимися красными и лиловыми щупальцами, свет от которых проникал даже сквозь вероятностную мембрану. В точках проникновения сквозь обшивку щупальца просто горели.
– Карин? Неужели это ты, детка?
– Дарт!
Будь у нее глаза, она бы заплакала.
Субъективно казалось, что прошло какое-то время.
– Я не хочу, чтобы ты находилась здесь.
Чем ближе было к кораблю, тем огромнее он казался. Его размеры в сотни раз превышали размеры ее корабля.
– Замолчи! Я проделала долгий путь…
«Только для того, чтобы оказаться рядом с тобой», добавила она про себя, но теперь ее внимание раздвоилось, и общаться стало труднее.