Страница 36 из 106
К тому времени как капитан мексиканской полиции прибыл в монастырь, мистер Брэгг потерял сознание. Но одна из монахинь, очень сообразительная женщина, сидя у постели больного, записывала его бред, как она сказала, «на всякий случай», и только так были получены эти обрывочные факты.
Неожиданно лицо полицейского помрачнело, рот сжался в тонкую линию. Теперь стало ясно, почему седеющий пожилой человек занимал такую должность.
– Мадам, волноваться нет причин. Вся полиция территории предупреждена. Корд оказался достаточно хитер, чтобы не иметь неприятностей с законом, с тех пор как вышел из Алькатраса, но это преступление ему так не сойдет. Мы его найдем.
– Но ведь покушение было совершено в Мексике, это имеет какое-нибудь значение? – спросила я, и мистер Хэйс с невольным уважением взглянул на меня.
– Брэгг – американский гражданин, не так ли? А убийство есть убийство! Если судья скажет, что Корда здесь судить нельзя, мексиканская полиция будет очень рада показать ему, что такое правосудие, а мы охотно выдадим его!
– Спасибо, маршал, – кивнул Марк, предостерегающе сжав мои пальцы, прежде чем я успела сказать хоть слово. – Ровена, прости, что пришлось сообщить такие ужасные новости, но иначе было нельзя.
– Конечно, Марк, но какой кошмар!
– Тебе необходимо прийти в себя. Я провожу тебя в отель и потом… – Он многозначительно взглянул на полицейского: – У меня сведения, маршал Хэйс. Конечно, ничего определенного, я потолковал кое с кем и выяснил некоторые вещи, но сначала хочу поговорить с дядей, чтобы он не сказал, будто я действую за его спиной.
– Конечно, мистер Шеннон. Приходите в любое время.
Марк явно не хотел, чтобы я проговорилась, иначе, вне себя от потрясения и ярости, я открыла бы все – правду о визите Люка Корда, о встрече с его братом. Но мы, конечно, должны все обсудить, прежде чем решить, что делать.
Мы вышли на улицу. Марк бережно держал меня под руку, я по-прежнему несла коробки. Тут все и произошло.
Я заметила выходящего из салуна Тодда в компании двух мужчин. Откинув голову, он чему-то смеялся. И вдруг на другой стороне улицы что-то блеснуло, поднялся дымок, в ушах эхом отдался звук выстрела. На белой сорочке Тодда появилось расплывающееся алое пятно; словно перегнувшись пополам, он упал, медленно-медленно.
Все словно замерло, застыло, но через секунду поднялась суматоха. Крики, топот бегущих ног, промчавшийся маршал, искаженное лицо Марка, его пальцы, закостеневшие на моем запястье.
Но тут я вырвалась, швырнула коробки, так, что они разлетелись по мостовой, и бросилась к Тодду. Вокруг раненого сгрудилась толпа; растерянные восклицания заглушали громкий голос полицейского.
– Пожалуйста, – умоляла я, – пожалуйста, пропустите меня!
Увидев мое лицо, люди молча расступились. Кто-то о чем-то спросил меня, но я ничего не слышала и видела только Тодда, Тодда, с которым я боролась, которого ненавидела, к которому меня против воли влекло. Господи, как он неподвижен, бледен, он, всегда такой живой, энергичный, шумный, чье присутствие никогда не оставалось незамеченным.
Седой мужчина в черном сюртуке стоял на коленях рядом с Тоддом. До меня наконец донеслось ворчание:
– Да сдерживайте же толпу! Пусть лучше гонятся за тем, кто это сделал, и оставят в покое моего пациента!
Я оказалась рядом; оба скотовода, бывшие вместе с Тоддом в момент выстрела, подвинулись, давая мне место. Кто-то уже успел разрезать сорочку и куртку Тодда; пальцы доктора шарили в кровавой ужасной ране, при виде которой я тоже рухнула на колени.
– Тодд! Тодд Шеннон! Посмейте только умереть!
Мне показалось, что углы губ чуть дернулись, веки слегка приоткрылись…
– Не… сейчас… сначала… женюсь на тебе.
Он говорил с трудом, еле слышным шепотом, но я почувствовала, как кровь прилила к щекам.
– Заткнитесь, Шеннон, – бросил доктор с фамильярностью давнего знакомого и мрачно посмотрел на меня: – Лучше соглашайтесь, мисс, а то я не отвечаю за последствия! Самый упрямый, упертый, непробиваемый ублюдок в мире, уж поверьте!
Чем-то напоминая прежнего высокомерного, напористого Тодда, раненый прошептал:
– Непременно… выйдешь за меня… всегда знал… а ты…
– О, черт возьми, Шеннон, у меня нет другого выхода!
Могу поклясться, я увидела его удовлетворенную улыбку перед тем, как измученные глаза вновь закрылись. Я подняла голову и натолкнулась на взгляд Марка. Солнце ярко освещало его лицо, новое, незнакомое, искаженное гневом и отчаянием.
Он сделал шаг вперед.
– Доктор!
– Выживет! Пуля прошла рядом с сердцем. Наткнулась на ребро. Нужен абсолютный покой.
– Слава Богу, – тихо пробормотал Марк.
А в моей голове молотом стучало: «Что я наделала? Что я наделала? Во что себя вовлекла?..»
Через несколько секунд я обнаружила, что шагаю словно во сне по направлению к гостинице.
– Кто-то должен сказать Фло. Вы уверены, что сможете? – Голос Марка звучал глухо, как бы издалека. – Я должен проводить его в больницу и поговорить с начальником полиции. Обещайте, что останетесь в своей комнате, пока я не приду. Вам тоже может грозить опасность. Будьте осторожны!
Я почти не слушала его, все еще потрясенная тем, что произошло. Но как только очутилась в холле гостиницы, разум вновь вернулся ко мне.
Я пробежала мимо испуганного портье и небольшой группы мужчин, о чем-то оживленно беседующих, шатаясь, поднялась по лестнице. Марк отослал меня, но взгляд его был предостерегающим. Видел ли он оранжевую вспышку и дым? Предполагал ли то же самое, что и я? А я? Предполагала? Нет, знала, была уверена, что именно Люкас Корд выстрелил в своего врага из окна отеля, намереваясь прикончить его, как хотел убить до того Элмера Брэгга! А Рамон? Подозревал и пытался предупредить? Это я виновата. О Боже, если бы я только слушала Марка… если бы предостерегла Тодда! Неужели из-за сознания собственной вины я согласилась выйти за него замуж?
В этот момент из-за угла коридора показалась бегущая Фло, пеньюар распахнут, волосы распущены, глаза неестественно блестят.
– Он мертв? Скажите! Па умер?
Я пригляделась к ней; ужасное подозрение зашевелилось в душе, такое сильное, что слова не шли с языка.
Открыв дверь, я вошла в комнату, предоставив Фло идти следом.
– Значит, он убит? Я знаю, знаю!
Я молча уставилась на нее, чувствуя, что глаза мои – словно холодные камешки на мертвенно-белом лице.
– Где он?
Фло направилась было ко мне, но замерла, словно пораженная громом.
– Вы с ума сошли? – прошептала она наконец. – Не знаю, о чем вы говорите. Я спрашивала о папочке!
– Ваш отчим очень тяжело ранен, но все еще жив.
Мне было противно смотреть на эту женщину, на ее неряшливо разметавшиеся светлые волосы, полуоткрытые полные губы, чувственные изгибы тела, отчетливо видные через тонкий шелк пеньюара.
– У вас что, привычка такая, бегать полуголой по гостиничным коридорам?
Она инстинктивно схватилась за ворот пеньюара, по-прежнему не сводя с меня глаз.
– Я спала! А когда услышала выстрел, выбежала и не успела одеться! Это было похоже на взрыв! Я страшно испугалась. Так и знала, что случилось что-то ужасное!
– Но выбежали не на улицу, – с холодной безжалостной логикой заметила я, – а помчались в противоположном направлении, не так ли? Если бы вы побежали к выходу, я заметила бы вас раньше. От выстрела до этого момента прошло минут двадцать!
– Что вы пытаетесь этим сказать?! Почему допрашиваете меня?! Думаете, я сделала это?! О Боже, просто смешно! Это…
– Замолчите немедленно!
Что-то в моем голосе, должно быть, насторожило Фло, она растерянно приоткрыла рот.
– Откуда вам известно, что в вашего отчима стреляли? Сами говорите, что спали, а услышав выстрел, вскочили и побежали к выходу!
Ярко-красные пятна мгновенно вспыхнули на щеках Фло.
– Я не в суде!
– Может, придется отвечать и в суде, если не придумаете более правдоподобную историю! Будете продолжать защищать преступника, значит, так же виновны, как и он!