Я был аргонавтом

Глава 26 Прямой удар

Женщину-козу, прошу прощения — сатирессу, Ясон усадил рядом с Гиласом. А я, хотя и рассчитывал занять место рядом с супругой, но был перемещен на скамью покойных Бореадов. А все из-за нашего аэда, задававшего ритм гребцам, но редко бравшего в руки весло. А музыкантов (не всех, а талантливых!), как и детей, а также кошек, нужно беречь. Вот их и берегут, даже балуют. Орфей, как блуждающая звезда пересаживался с одного места, на другое, отыскивая место, наиболее пригодное для своей музы, посидев, наверное, рядом со всеми аргонавтами, а нынче он прочно обосновался на одной скамье с Артемидой. Я, разумеется, присматриваю за аэдом — тот еще ловелас был, пока не встретился с Эвридикой, но музыкант покамест пребывает в рамках приличий.

Артемида сидит теперь не справа, напротив, но чуть подальше, ближе к корме. Или это я ближе к носу?

Зато теперь можно любоваться чудным профилем своей богини, а вместо могучей спины Геракла, занимавшей половину горизонта, взгляд упирался в иные спины — тощую Гиласа и мускулистую сатирессы. Голову барышни прикрывала широкополая шляпа, а если не опускать глаза вниз, так ничего особенного — обычный гребец.

Разумеется, юнец, обрадованный появлению нового слушателя, сразу же принялся ездить Аглавре по ушам. Он уже успел рассказать, как вместе с Гераклом ходил ловить какую-то лань, но та убежала.

— Хочешь, я тебе расскажу, как Геракл с циклопами дрался? И как я ему помогал биться? — с надеждой спросил Гилас.

— Хочу, только потом расскажешь, когда на сушу сойдем, — дипломатично отозвалась сатиресса, старательно налегая на весло. Как и любой новичок — сам таким был, она тратит слишком много сил. Но у девки силенок достаточно, пусть себе налегает. Со временем приноровится.

— А чего не сейчас-то? — огорчился юнец.

— У нас говорят: про кентавра речь, так и он навстречь, — сказала Аглавра. — Море кругом, а если нас его хозяин услышит?

Отчего-то принято считать сатиров существами недалекими, даже глупыми. Сам с сатирами ни разу не сталкивался, но готов поверить, особенно, если о том говорит сама владычица лесов и покровительница зверей. А кто лучше богини охоты знает обитателей леса? Имеются, разумеется, исключения, вроде Силена — провидца и советчика Диониса (если только старый сатир трезв), а дочка, видимо, пошла в отца.

В море о подвиге Геракла, из-за которого самому Зевсу пришлось проснуться, тратить бесценные молнии, лучше не вспоминать. И Посейдон, должно быть, до сих пор зол — не часто боги огребает от простых смертных, пусть и полубогов. Да и циклопы, как ни крути, любимые дети. Вроде, барашка мы в жертву богу морей принесли, дружно покаялись, но кто его знает, владыку соленой воды? Сейчас, небось, сидит себе в подводном дворце, отдыхает, барашка нашего кушает или думу думает — как восстановить рыбное поголовье возле Крита и не запустить ли в Эгейское море парочку белых акул, а если высунется, да услышит? Стоило не жадничать, а принести морскому богу не одного барашка, а двух, а лучше трех. Но после нашествия героев на Таврополь, стада ванакта Фоанта поредели и доброму правителю полуострова придется их восстанавливать года два, если не дольше.

Наверное, стоило подождать недельку, в море не выходить, чтобы старик отошел, но морды от неразбавленного вина у всех порядком опухли, да и сидеть на месте поднадоело — на приключения тянет. И ванакт, хотя и гостеприимный дядька, но уже с такой тоской посматривает на своих гостей, что те начинают понимать, что хороший гость должен уйти чуть раньше, чем станет в тягость хозяину. Вот, разве что, тутошние девушки разных социальных слоев будут переживать об отъезде аргонавтов, но через девять месяцев вполне утешатся.Так что, весла на воду, парус распустить — и вперед!

Но все равно, как-то неспокойно. Чует сердечко, что Посейдон нам еще покажет и Рею-мать и Хаоса-прародителя.

Моя скамья нынче дальше от кормы, но все равно, слышу тревожный разговор Ясона с кормщиком.

— Шторм грядет, — сообщил Тифий.

— Думаешь? — с беспокойством спросил Ясон, поднимая взгляд к небу. Пожав плечами, капитан заметил. — Вроде, небо-то ясное, облака беленькие.

— Вот-вот, небо белесое, зато облака по нему так и скачут, словно друг за другом вдогонку бегут. И на море глянь — барашки, а шкурка грязная, и волны не по ветру идут, а как сами хотят. И птицы к берегу жмутся.

— Выдержим? — спросил Ясон, обращаясь не то к кормщику, не то к самому себе.

— А кто его ведает? — пожал плечами старик, а потом по-философски изрек: — Коли Посейдон разозлится, так и Светлая Гера нас не спасет. Лучше бы к берегу, пока время есть.

— Правь к берегу, — решительно рубанул Ясон воздух ребром ладони.

Верно, Артемида тоже слышала разговор, потому что молча забрала у Орфея кифару, поставила на палубу и, аэду весло, соскочила с места и пошла на корму.

— Ясон, это не шторм, это хуже. К берегу мы уйти не успеем, — сказала Артемида. — Сейчас к нам сам Посейдон явится.

В мое время опытные мореходы либо послали бы девушку далеко и надолго, либо вопросами замучили — с чего ты взяла, какие имеешь доказательства? А ты что — самая умная, или ты жрица Посейдона, а тебе морской владыка докладывает, когда и куда явится?

А в этом мире все просто — и капитан, и кормщик поверили сразу и безоговорочно, неважно, что Аталанта — охотница, а не рыбачка, а здесь у нас море, а не лес.

— И что теперь? — только и поинтересовался Ясон. — Спускать парус, сушить весла, а самим ждать, пока Посейдон нас на дно морское отправит?

— Спустить парус, весла сушить, а всем гребцам — а еще и тебе, и Тифию, завязать глаза, чтобы ничего не видели, а на руль поставить Саймона, — четко скомандовала Артемида. — А Посейдон нас сегодня может на дно отправить, если мы ему сами это позволим.

Спустить парус, вытащить весла и закрепить их — дело недолгое. Хуже с завязыванием глаз. Не все и не сразу поняли, что от них требуется, но все-таки, изладили — кто надвинул поглубже шляпу, кто обвязал голову хитоном, а кто отыскал повязку. Только мы с Артемидой-Аталантой остались зрячими.

— Саймон, руль держи прямо, — сказала Артемида, положив свою нежную ладонь поверх моей лапищи. Поцеловав меня, попросила: — И не волнуйся за меня, а самое главное — не лезь спасать. Со мной ничего не случится, а ты можешь все испортить.

Моя любимая супруга твердой поступью прошла на нос «Арго», по дороге проверив — все ли аргонавты исполнили приказ завязать глаза?