Страница 25 из 89
— Нет, — покачал я головой. — Я же не знаю, о чем ты мне станешь рассказывать, как я могу заранее клясться? Единственное, что могу пообещать, так это то, что не использую услышанное тебе во вред.
Победитель Минотавра опять задумался, но на этот раз думал чуть-чуть подольше.
— Знаешь, мне нравятся твои слова, — сказал Тесей. — Так говорят умные люди. Саймон, я не знаю, из какой ты части Аттики. Судя по выговору, ты мегарец?
Я мегарец? Вот бы никогда не подумал. А я-то себя считал коренным афинянином. В крайнем случае микенцем. Где такая Мегара? Наверное, деревня деревней.
— Но ты наверняка слышал обо мне? Скажи, что говорят о моих женщинах на твоей родине?
И что бы ему эдакое рассказать? Пересказать миф или содержание какой-нибудь художественной книги, где все перевернуто с ног наголову? Впрочем, а кто может сказать, как все было на само деле?
— Говорят, что Тесей не пропустил ни одной женщины, —начал я.
— Нет, не это, — раздраженно прервал меня разрушитель Лабиринта.
— Тогда сам рассказывай, — обиженно хмыкнул я. — Я же не знаю, что угодно услышать великому герою и полубогу. Тем более, что я к тебе в рассказчики не набивался, ты сам попросил.
Мы оба замолчали. Спустя какое-то время Тесей вздохнул и, стукнув себя кулаком по колену, вздохнул, прервав молчание:
— Прости меня. Иной раз я говорю несуразицу и обижаю хороших людей. Скажи — что говорят обо мне, и об… Ариадне?
Чувствовалось, что Тесею с трудом удалось выговорит это имя.
— Говорят, что эта девушка — дочь царя, влюбилась в тебя и дала тебе клубок ниток, который ты разматывал в Лабиринте. А когда ты убил Минотавра, то смог найти обратную дорогу лишь благодаря этой нити.
— А как мы расстались с… этой девушкой?
— На обратном пути вы пристали к какому-то острову, там тебе явился Дионис и сообщил, что Ариадна предназначена ему в жены. И ты, хотя полюбил эту девушку, не смог противиться воле богов. Ариадна вышла замуж за Диониса, а ты продолжил свой путь. Но из-за своей потери ты вернулся под черным парусом, хотя обещал победить и вернуться под белым. Царь Эгей, твой отец, увидев, что парус на корабле черный, решил, что ты погиб и бросился с утеса. Все так?
— Все было так и, не так, — сказал Тесей. — Я плыл под черным парусом, потому что другого на критских судах просто не было. А мой отец не бросался со скалы, его столкнули.
— Но ты отправился на Крит вместе с юношами и девушками, чтобы убить Минотавра?
— Я отправился туда, как часть дани, которую Афины должны выплачивать Криту, — усмехнулся Тесей. — Крит берет дань со всех покоренных городов. Каждый год мы отдаем критянам зерно, вино, сыр, овец, а еще талант серебра. Если не отдать дань, то Минос присылает сто кораблей с воинами, тогда они заберут всю молодежь, а наши города сожгут. А еще один раз в семь лет каждый город отдает Миносу семь своих юношей и семь девственниц. Когда я пришел из Трезена, где меня воспитывал дед, к своему отцу, как раз и метали жребий — кому стать жертвой. Чем сын какого-то мелкого царя лучше сына ремесленника, если речь идет о дани великому Миносу? Чтобы воевать с Критом, нужны корабли, а у нас их нет и никто не умеет строить.
— Но «Арго»-то построили, — возразил я, кивая через плечо на море, где стоял на якоре наш кораблик.
— «Арго» строили почти десять лет. Возможно, строили бы и дольше, если бы Гера не послала нам Тифия, проведшего половину жизни в плену у финикийцев, научившегося строить корабли. Но «Арго» уступает в скорости любому критскому кораблю, где на веслах сидит по сто человек. С критянами не хотят связываться даже финикийцы, потому что суда подданных Миноса имеют жесткие клювы, пробивающие любой корабль. Так что, дружище Саймон, я не мог противиться жребию. К тому же, противиться жребию означало противиться воле богов.
Если бы меня принесли в жертву покровителям Крита — моему отцу Посейдону или матери Гее, я не стал бы противиться. Но нас привезли, чтобы принести в жертву Минотавру — мерзкому выродку, рожденному от соития женщины и быка. Когда я узнал о том, кто такой Минотавр, то поклялся именем своего божественного отца, что убью чудовище и верну домой целыми и невредимыми своих спутников.
Крит — очень красивый остров, но Кносс — самое мерзкое место из всех, что мне приходилось видеть в своей жизни. Нет, внешне все выглядело замечательно — высокие крепостные стены, чистые улицы, огромный дворец Миноса и каменные дома, утопавшие в зелени. Вокруг города растут оливковые деревья, виноградники, разбиты пашни. На холмах пасутся овцы и козы. Крит — владыка морей и все жители там счастливы. Я не увидел ни нищих, не бедняков. Даже простые критяне, одетые в длинные хитоны, вышитые серебряными нитками, в Афинах сошли бы за вельмож.Но как можно поклоняться деревянной корове, в которой жена правителя наслаждалась любовью быка? Вот ты, Саймон, чтобы сделал, если бы узнал, что супруга тебе изменила?
— Не знаю, — честно ответил я. — Есть несколько вариантов: я мог бы выгнать жену, уйти сам. В крайнем случае, мог бы убить. Но мог бы и простить. Все зависело от того, почему она изменила, и насколько я люблю свою жену.
— Но ты бы не стал хвастать изменой жены на каждом шагу?
— Разумеется, нет, — хмыкнул я. — Если бы стал хвататься изменой жены, кем бы я выглядел?
Тесей покивал, а потом принялся рассказывать историю, хорошо известную взрослым читателям мифов, но которую обычно опускают учителя, преподающие историю Древней Греции.
— Супруга Миноса — мне даже не хочется вспоминать ее имя [7], воспылала страстью к прекрасному белоснежному быку, пыталась ему отдаться, но тот предпочел царице простую корову. Тогда жена правителя приказала великому изобретателю Дедалу сделать деревянную корову, покрытую шкурой, а сама влезла внутрь. Теперь уже бык не смог обойти вниманием
— А как же запах? — перебил я героя. Все-таки быки избирают временную подругу не только глазами, но и носом.
— А что запах? — не сразу понял Тесей, потом сообразил. — Дедал был великим изобретателем. Он намазал деревянную корову и царицу какой-то мазью, чтобы она пахла, как самка во время течки.
— Умный он, этот Дедал, — сказал я для поддержания разговора.