Страница 45 из 108
Донора Хенигу не жалел, тот сам добровольно пошёл на эксперимент. Да и что его жалеть, если самому не сладко.
Так что теперь тело бывшего Дениса Кремицкого, здоровое и сильное, осталось без самого главного, без управляющего центра, за исключением, быть может, тех связей, которые управляют общей жизнедеятельностью организма.
А Хениг, благодаря добровольному донору будет иметь деньги, чтобы довести свою работу до конца. Тогда…
Представления будущего у Хенига всегда оставалось расплывчатым и неопределённым, как фата-моргана. Правда, в них присутствовали стержневые мотивы. Во-первых, признание его заслуг. И второе – это всеобщее благо, которое он принесёт людям. Какое?.. Здесь у него ничего однозначного не намечалось. Мыслились холодильники и транспортные средства, наделённые толикой разума; умные, по-настоящему, умные машины, целые заводы и системы – всеобщая гармония производства материальных и нематериальных благ для бесплатного удовлетворения потребностей людей. Никакой работы, никакой зависимости человека от производства и другого человека. Каждый человек – царь природы!
Пока же… Хениг встал, окинул взглядом скромную свою, по сути, лабораторию для воплощения идей. Всё в ней, от выключателя у входной двери до самого помещения и оборудования, не его собственность, а тех, кто давал ему работу и поддерживал, чтобы нажиться на его открытиях и мечтах.
И нет разницы между ним, способным управлять своим телом, и Денисом, потерявшим своё «я» здесь и обретшим его в бесконечности сети связи; оба они пленники и жертвы обстоятельств.
Первая вспышка понимания своего естества в новом состоянии обожгла Дениса какой-то странной волной, многократно плеснувшей в нём самом, как будто её зажали в тесные границы и она, отброшенная одной из них, устремлялась к другой, но и там, наткнувшись на твердь, ударялась и откатывалась назад. В такт качанию волны его мысли разбегались и словно застревали где-то на периферии сознания, потом опять подхватывались. Наконец, ему удалось сосредоточиться на неприятной ему волне и успокоить её. В этом ему помогли прорехи в границах, гасящие амплитуду колебаний.
И всё-таки в его мыслях чувствовалась странная заторможенность и, наверное, несложно было со стороны проследить их возникновение, развитие и затухание – плавное, с долгим последействием.
Он попытался осмотреться, но ничего кроме образа огромной паутины не видел. Да и видел ли он её? Она раскинула свою неравномерно ячеистую сеть на необозримой площади – и он ощущал эту необозримость как наличие новых, ещё недоступных для него связей. И в то же самое время она сбежалась в его представлении до размеров, достаточных, чтобы охватить и почувствовать её каждой клеткой своего существа. Осязаемо струились токи, дающие тепло и приятное чувство сытости и отдохновения.
Хотелось потянуться, расправить налитые силой плечи и вздохнуть полной грудью.
Каждый день тысячи абонентов подходят к телефонным аппаратам, набирают нужный номер, слышат секундные посылки вызова, разговаривают, если им отвечают, отключаются от сети.
И среди этих тысяч Денис уже через несколько дней выделил разговор Зои. Обертоны её голоса он определил ещё до того, как они превратились в электрические сигналы, а те, в свою очередь отличались ото всех других.
Зоя разговаривала с Грегом. Его голос Денис узнал тоже.
– Мистер Грег, – говорила Зоя своим грудным доверительным голосом, заставившего Дениса дёрнуться в паучьих тенётах, – благодарю Вас. Вы так много для нас сделали.
– Не стоит благодарности, – добродушно отозвался Грег. – Это Ваш муж…
– Да, конечно… Он хотя бы позвонить мне может?
– Видите ли, уважаемая миссис… Кремицкая…
– Я понимаю… Но видите ли, мистер Грег, дети спрашивают, а я ничего не могу им сказать.
– Гм… Разве Денис не предупредил Вас, что не сможет непосредственно некоторое время подать о себе весть?
– Говорил, но… Я так волнуюсь.
Грег недовольно засопел, и Денису показалось, что он видит его сидящим за широким столом в позе филина и сейчас о чём-то размышляющим.
– Он Вам не говорил о своей новой работе? – резко спросил Грег.
– Нет, мистер. Он только сказал, что это опасная работа.
«Ах, Зоя, Зоя! Просил же я тебя ничего ни у кого не спрашивать, никому не звонить, а телефон Грега, по его же рекомендации, даден тебе для других целей»
Разговор закончился, а Денис всё ещё видел Зою, потеряно стоявшую у стены, где, по-видимому, висел телефон. И Грега, приподнявшегося из-за стола с озабоченным видом.
Денис сосредоточился на образе Зои, пытаясь понять, почему он её видит так, будто она стоит перед его утраченными глазами. Но тут его отвлёк разговор Грега с Хенигом.
– Как идут дела? – грубо, не поздоровавшись, спросил Грег.
– Прекрасно, шеф! Думаю, через день-два он придёт в себя полностью.
Денис узнал лабораторию Хенига. Его сюда привели вечером. Сказали, что здесь всё и состоится. Раздели, чисто побрили голову, затем на неё Хениг, одетый в белоснежный халат, с предосторожностями надел тяжёлый обруч и предложил лечь на широкий стол какой-то сложной конструкции.
Бодрый голос Хенига – Денис прекрасно видел его – не соответствовал его внешнему облику. Хениг сидел в кресле перед пультом постаревший, с отсутствующим взглядом.
Денис изучал Хенига до тех пор, пока его воспоминание не вернулось к тому моменту, когда его ввели в специальную комнату, которая сейчас находилась справа от пульта.
Город чуть вздрогнул от внезапного землетрясения, вызванного движением кабелей, канализации и оборудования сети связи – так внешне она прореагировала на сверкнувшую мысль Дениса, приведшей к тому же короткими замыканиями и зуммерами у множества абонентов. Денис вспомнил, он понял, он теперь знал – там, за плотно пригнанной металлической дверью лежало его тело, тело человека, окружённое приспособлениями для долгого обеспечения жизнедеятельности того, что когда-то было его сердцем, лёгкими, ногами и руками, головой…
Попытка проникнуть вновь приобретённым взглядом за закрытую дверь не увенчалась успехом. По-видимому, контакт комнаты с телефонной сетью отсутствовал.
– Как только он даст о себе знать, звони в любое время, – сказал Грег.
– Я его уже вызывал, но он, мне кажется, ещё не проснулся, хотя характеристики его возможностей расширились и стали похожи на биотоки бодрствующего человека.
– Меня не интересуют подробности. Мне нужен результат…
– Я это говорю не только для тебя, Грег, но и для него.
Грег на мгновение опешил, лицо его вытянулось, а голова провалилась в плечи.
– Он что… может нас слышать?
– Наверняка. Во всяком случае, может слышать меня. Ему же необходимо общение, чтобы сориентироваться и правильно понять, что с ним случилось, и что он должен делать.
– Ладно, без сантиментов и без меня!
Денис видел, как Грег отложил телефонную трубку в сторону, а Хениг продолжал разговор:
– Он должен понять, кто он теперь после того, как решился на эксперимент. Ему надо будет напомнить, какие возможности могут у него появиться, а какие следует развить.
Конечно, Денису хотелось бы услышать подсказку Хенига, и он без особых усилий, как ему показалось, отключил телефон Грега от связи с лабораторией, и подал свой голос, чтобы остановить слово поток Хенига и поговорить с ним наедине.
Понять, что там услышал Хениг, Денису было трудно, потому что он не слышал самого себя, а воспринимал сказанное через мембрану телефона Хенига. А тот, заслышав его, неожиданно ворвавшегося в связь, отпрянул в кресле, оставив трубку в руке на прежнем месте, так что он теперь держал её перед собой и внимательно разглядывал, а Денис через неё как на экране телевизора видел испуганно удивлённое аскетическое лицо Хенига.
– Денис?.. – осторожно с хрипом спросил он. – Ты?
– Я… Но… Пока никому… Только с тобой… – объясняться Денису было не трудно, однако воспроизводить то, что он хотел сказать, ему приходилось, похоже, через поток воды, заливающий рот. – Пока не могу… Только ты и я… – Он захлебнулся. Мысль ушла куда-то вглубь, и он даже понял почему. Над городом как раз разразилась гроза, и где-то в сети произошёл пробой на землю. И через грозоразрядники выплеснулась не только энергия молнии, но и сети, а с ней, наверное, случилось, похожее на краткое мгновение, затмение сознания. Так что возникшая мысль, которой он хотел поделиться с Хенигом, исчезла. – Потом… – сказал он и отключился.