Страница 6 из 148
– Почему, почему? – шептал он.
Камрат переоделся, протёр глаза, съел хлеб и тронутый обветренной корочкой притель. Облизал пальцы.
В единственном окне тем временем потемнело. Пора было выходить.
Камрат сунул руки в лямки заплечного мешка и непроизвольно, подражая бабке, обвёл глазами комнату, где вырос, не зная какого-либо другого приюта. Сколько он себя помнил, а у него были смутные воспоминания, начиная, пожалуй, с четырёх-пятилетней давности, он всегда жил именно с бабкой в этом доме на окраине Керпоса. Здесь ему было всё знакомо, всё родное: каждая щель в стенах, скрип дверец буфетов, отблески стекол.
Сейчас он впервые ощутил тишину навсегда заброшенного жилья. Вот он уйдёт, и тут останется только стойкий запах и следы его пребывания. Запах постепенно выветрится и приспособится к новым постояльцам, коль они смогут обжиться в готовых рухнуть стенах, а следы сотрутся, вымоются, исчезнут. Так будет, даже тогда, когда здесь больше никто не поселится.
Он попятился, задом толкнул дверь и вышел в сумрак быстро наступающей ночи. Темные тучи всё также висели над городом. Не будь их, можно было ожидать освещения от полной луны, но сейчас она была ещё где-то за горизонтом, а потом её лучи сюда не проникнут.
Камрат постоял, раздумывая, что сделать: закрывать или не закрывать двери. Решил, пусть остаются всё-таки прикрытыми. И тут он услышал приближающиеся шаги и голоса, быстро идущих по улице людей. Целой толпы.
– И долго нам ещё идти? – Недовольно проговорил кто-то высоким срывающимся тоном, словно чем-то давился.
– Не-а… – плача ответил тот, кого спрашивали.
Ответившего Камрат узнал сразу. Это был Шачта, вечно задирающий Камрата со своими братьями. Неужели, подумал мальчик, Шачта ведёт кого-то из взрослых, чтобы напасть на него среди ночи? Чепуха какая-то…
– Покажешь и чтобы мы тебя больше не видели! Понял?
– Понял я, понял… Что пристали? – Хныкал Шачта. – Лучше бы я вас никогда не видел и не знал…
– Может быть и так, – подтвердил басовито другой человек.
Люди приближались. Камрат отступил за угол дома, в глубину крохотного двора.
В рассеянном свете далеких городских светильников он различил несколько теней, остановившихся у низкой калитки их дома.
– Здесь вот он живёт. Я же вам говорил…
– А бабка его?
– И бабка. А что?
– Тогда пошёл отсюда прочь! И беги так, как от пириурков бегают. Ну же!
Камрат услышал – Шачта бросился бежать, словно за ним и вправду гнались эти ужасные твари – пириурки.
– Так, пятеро в дом со мной, двое у окна! – Распорядился тонкоголосый. – Они, похоже, уже спят. Потому не мешкайте! Бабку надо сразу убить. Сразу! Мальца связать. Сразу!
– Тише ты, знаем.
Камрат зло сжал губы. Хвастуны. Бабку убить. Будь она сейчас там, они бы живыми из дома не вышли.
У мальчика зазудели руки, он едва сдержал себя сыграть роль Калеи и наказать хвастливых дураков. Удержало во время вспомненный бабкин наказ – не лезть очертя голову в драку, когда тебе ничто не угрожает. К тому же сейчас при нём не было никакого разрешённого оружия. И откуда ему взяться, если он не дурб, получивший разрешение носить меч или хотя бы чигирь.
Он осторожно стал отступать вглубь двора, к низким зарослям кустов на меже с соседним, давно заброшенным двором и полностью развалившимся домом.
Треск от удара ногой в калитку застал его уже в кустах. Тескомовцы, а это были они, ворвались в дом.
Через небольшой промежуток времени – грохот учинённого в комнате погрома был слышен далеко, – громко ругаясь, они выскочили из дома во двор.
– Говорил тебе! – вопил один из них.
– Что ты мне говорил? – Оправдывался другой.
– Опоздали! Собирались долго, – сетовал третий.
– А-а… Надо было сразу за ним идти. Где их теперь искать?
– Далеко они уйти не могли, – рассудительно сказал обладатель басовитого голоса.
– Нам от этого не легче. Забьются в чьё-нибудь подземелье. Ищи их тогда.
– Кто их ночью пустит? Лучше к воротам надо пойти, спросить у стражи.
– Ничего они нам не скажут… Они рады будут над нами поиздеваться.
– Пойти и спросить можно, конечно, только, думаю, напрасно уже всё это.
Тескомовцы и их возмущенные голоса пропали в темноте.
Камрата трясло от обиды и непонимания. Тескомовцы, всем известно, никогда не приходят в город с такими намерениями, чтобы кого-то убить. Для того у кугурума хватит своих сил справиться с ослушниками. Но они с бабкой жили смирно, ни к кому не приставали, законы города не нарушали, а то, что он дрался с мальчишками, так и они дрались тоже…
Тогда что произошло?..
А ведь бабка Калея знала, что так будет, потому торопила его выйти из дома сразу после наступления ночи. Помедли он немного, пришлось бы принять бой.
Вздыхая и успокаиваясь, он ещё немного постоял в кустах, потом крадучись пересёк открытое пространство соседнего двора.
Где-то в упранах, за городом прокричал одур, ему ответили городские ляшки. И понеслось из одного конца города к другому: пип-пап, пип-пап. Будто лопались большие пузыри.
Ночь для Камрата всегда казалась некой нереальной частью суток. Ночью он обычно спал, а просыпаясь, видел всё тот же расплывчатый шар солнца и тени от редких тонкоствольных берёзок.
А ночь… Ночь оставалась где-то там, за явью.
Случалось, конечно, не раз и не два, когда ему приходилось бодрствовать ночной порой и видеть сквозь марево высоких, постоянно мрачных нитей облаков и атмосферной, расплывчатые звезды и заляпанную кляксами естественных морей и следами от давних взрывов Луну, если лунники позволяли всё это увидеть. В отраженном свете спутника Земли все краски меркли, и всюду царила серость разных оттенков. Бывало и так: лунники устраивали цветовые игры, но в таких случаях над городом чаще всего появлялись облака.
О ночных прогулках бабка Калея предупреждала его заранее.
Почему она выбирала именно эту, а не иную ночь, Камрат не знал, да и никогда не интересовался такими вещами. Возможно, что в эти ночи можно было хоть что-то увидеть на небе. Зато, предупрежденный, он отсыпался днём, а потом в назначенный срок, опять же знаемый только бабкой, она брала его за руку и выводила во двор. Там, подняв лицо к мутноватому от светильников города тёмному небу, она рассказывала о звездах и созвездиях, едва пробивающих свой свет сквозь атмосферу, учила, как по ним находить дорогу здесь, на Земле, хотя Камрату было известно – вечные дороги между городами проложены так давно, что все позабыли, когда такое произошло. Но Калея утверждала иное: не все дороги могут служить человеку, порой ему приходится идти совсем не там, где можно пройти спокойно по удобному турусу. Голос её при этом становился строгим – она обучала мальчика различать небесную картину ночи и хотела, чтобы он был внимательным. Впрочем, Камрата не надо было уговаривать. Ему и так всё было интересно, и он запоминал сказанное бабкой налету.
– Вот Сирс, а вот Норс. Смотри, Норс ярче и он – зеленоватый как будто. Если от Сирса пойти к Норсу, то твой путь будет направлен точно на север. Это к Ритоле…
– Где начинается пустыня Снов?
– Да… Пустыня. – И бабка грустнела и почему-то вздыхала. Однако реплика мальчика ненадолго отвлекала её от дальнейшего рассказа. – Если пойти от Норса к Сирсу…
– То придём на юг! – обычно догадывался Камрат. – Правда?
– Правда, мой мальчик. На юге расположен Угарунт.
– Угарунт и Болото Первое? – вновь перебивал ее Камрат.
Он всё это уже слышал неоднократно и запомнил. Названия ему ни о чём не говорили, так как он ещё не был ни в пустыне Снов, ни в городах Ритола и Угарунт, но ему так приятно было произносить их древние названия. Они будили в нём странные грёзы, и он представлял себе – бесконечные пески пустыни Снов струятся под его ногами, или мысленному его взору представлялись сферические крыши домов в Ритоле… В груди у него всё замирало, хотелось быстрее вырасти и броситься неизвестно куда и в какую сторону – то ли к Сирсу, то ли к Норсу, чтобы всё это увидеть воочию.