Страница 12 из 148
Свим дёрнул белесыми бровями, многозначительно посмотрел на хопса. Тот ответил фырканьем.
– Конечно, уважаемый отрок. Мы вот с К”ньюшей поодиночке ходить не рискуем. Бандиты иногда нападают без разбора на кого. Кроме того, у нас с ним в Примето есть кое-какие дела… Да. Сами пойдём, заодно и тебя доведём. Согласен?.. Вижу, что согласен. Молодец! Раз уж мы об этом договорились, то, – Свим потёр ладонью о ладонь, проговорил, по-видимому, кому-то подражая, или сам так надумал говорить перед мальчиком: – мы тут где-нибудь присядем, поедим перед дорожкой, отдохнём и пойдём себе помаленьку. Что скажешь, Камрат?
– Я на всё согласен.
– И на том спасибо. Я уж подумал, не откажешься ли ты гордо.
– А что не соглашаться-то?
– Я тоже такого мнения. А зачем идёшь в Примето, расскажешь?
– Зачем это?
– Любопытно, знаешь ли. Не каждый день малыши без опеки пускаются в дорогу, да ещё из города в город.
– Ничего любопытного. Не знаю я…
– Ну да? Хороший ответ, но от него ещё любопытнее. – Свим повернулся к выродку: – Где устроимся?
Хопс внимательно осмотрелся.
– Там, – и показал на вытоптанную площадку справа от дороги.
Глава 6
Из большого своего мешка Свим вытащил три брикета стандартного походного набора тескомовцев и маленькие клубочки ватары. У К”ньеца нашлись несколько кусочков хлеба и продолговатый брусок прителя.
Камрат с опаской покопался в своем мешке. Он догадывался о бабкиной заботе, она должна была положить в него какую-нибудь еду, иначе в дороге нельзя, но что именно и сколько, он мог только догадываться. Наткнулся на пакет с большим куском хлеба и выложил его, присовокупив к общей снеди поверх толстой холстины, подстеленной под еду Свимом.
А это что? Мальчик взвесил в руке что-то тяжелое и плотное. Он осторожно развернул сверток из эластичной мелероновой бумаги и с изумлением уставился на содержимое.
– Ого! – Свим присел рядом. – Тоже бабка положила?
– Бабка, а кто же ещё? – Камрат коротко взглянул на Свима, добавил: – Я не знал, что так много.
– Верю, но сам впервые столько вижу. С таким пропитанием до Бусто можно дважды дойти и дважды назад вернуться. Бабка твоя хорошо знала, снабжая тебя в дорогу, чем тебе следует подкрепляться. Правда, в таком количестве… Её есть небезопасно.
– Знаю я.
– Конечно, знаешь. И всё-таки, куда тебе столько?
– Она сказала, что спутники найдутся.
Свим озадаченно взъерошил волосы.
– Так и сказала?
– Да. Она что скажет, то и будет.
К ним придвинулся К”ньец, зафыркал.
– Бренда?
– Она, – уважительно отозвался Свим.
– Много. Опасно, – сказал выродок.
– Да уж… Вот что мал… отрок. Спрячь-ка ты её подальше. У нас пока еда есть и в дороге, будет надо, достать можно. А бренда пусть полежит, она плеча не оттянет. Спрячь и никому не показывай. Дорога длинная, а на ней всякие ходят.
– За бренду голову оторвут, – добавил К”ньец.
– Не пугай ребенка! Он шагу без страха не сделает.
Камрат насупился.
– Я не ребенок и не малыш. И не отрок. Я Камрат! И ничего не боюсь.
– Ладно, ладно! Что не боишься, это хорошо. Ты знаешь, К”ньюша, он меня начинает развлекать. Дорогу скрасит. Весело дойдем.
– Может быть, и скрасит, а может быть… Вспомни похождения Тимурта, Свим. А там сказано:
Магниту был подобен он.
В песке железном проползая,
который тащит за собой
всё зло земли…
– М-да, – тень озабоченности легла на открытое лицо Свима. – Мне как-то и без твоих намёков подобное приходит на ум. Не могут дети просто так шляться между городами. Впрочем, я так и не знаю, чем всё это у них там закончилось. У Тимурта и его хожалых.
– Для кого из них? – К”ньец отломил маленький кусочек от бруска прителя и аккуратно откусил едва ли десятую его часть. – Для самого Тимурта или его подопечного? Или для их спутника Хивашу?
Свим ел неторопливо, зато в его рот за один раз помещалось столько, сколько у Камрата, наверное, за всю еду. Дурб прожевал откушенное, примерился ко второй порции, остановился, опустив руку с тескомовским брикетом. Сказал с хитрым прищуром:
– Для спутника, конечно, для Хивашу.
– Я так и подумал, – серьезно отозвался выродок. – О Хивашу говорится так:
Хивашу долго жил на свете.
Познал почёт и возведён
был племенем своим могучим
вождём бессменным. И удачно
им правил он. И сто потомков
оставил небу и земле…
– Как я понимаю, для Хивашу все передряги закончились совсем неплохо, – выслушав напевный стих хопса, Свим вернулся к еде. Медленно прожевал и продолжил: – Прекрасно даже закончилось. Я был бы не прочь занять его место. Чтобы стать бессменным вождём племени, а лучше председателем какого-нибудь кугурума. И сто потомков! Но, – Свим с сомнением покачал головой, – сто потомков многовато всё-таки, а двоих-троих – как раз в меру.
– Так сказано про Хивашу, – невозмутимо напомнил К”ньец. – Он был лишь спутником и не человеком.
Камрат их разговора не понимал.
Не понимал – и всё тут. Вот ведь говорят двое на языке, где каждое слово известно, а о чём – в толк не взять. Он, забывая о еде, переводил взгляд с человека на выродка и обратно, страстно ожидая того момента, когда они ещё поговорят, нечто ещё скажут и он сразу всё поймет. Так нет же. Про какого-то Хивашу вспоминают, а такое впечатление, что они говорят о нём самом. Но что?
Свим проглотил новый кусок.
– Ну, хорошо, – сказал он с ленцой. – С Хивашу всё как будто ясно. Хочу спросить, в сказании не упоминается, в каком возрасте были герои, когда Раткам встретился с Тимурту.
– Сказано. Раткаму было пятнадцать лет. Тимурту сорок восемь, а Хивашу двадцать шесть.
– Хорошенькое дело! Мне как раз сорок восемь лет.
К”ньец посмотрел на него слегка косящим взглядом и фыркнул.
– А мне двадцать шесть.
– Ты мне никогда не говорил о своем возрасте. Мне казалось, ты помоложе. У вас это зрелый возраст, наверное.
– Не знаю, – отозвался К”ньец. – Я давно ушёл из своего клана и из племени хиков. Был там, не интересовался, но слышал, что некоторые у нас могут жить не меньше людей.
– Интересно, – мечтательно проговорил Свим и улыбнулся. – Ты мне время от времени что-то новенькое рассказываешь. И о Тимурту я от тебя узнал. Такая легенда! Правда, одно мне как-то в этом сказании непонятно. Раткану было всего пятнадцать лет. Так? А он уже был прославленным воином, враги его боялись и обходили стороной. Мальчишку-то?
– Всё правильно, – неторопливо произнес К”ньец и расправил редкие и длинные кошачьи усы. – Говорят, когда-то человеческие дети взрослели значительно быстрее, чем сейчас.
– Да, говорят. Так оно и было. Ты-то откуда узнал?
– О, клановые дворы посещают путры не одной Сампатании, но и других бандек. Передают друг другу новости и всё такое. От них много чего можно услышать.
– Ну, конечно. Людям вы там косточки перемалываете с удовольствием.
К”ньец фыркнул.
– Ещё как. Но ты же сам знаешь и видишь ваших детей. Они созревают медленно. Соображать что-либо начинают годам к двадцати, а то и позже. У нас же всё быстрее. И у людей когда-то было также.
Они неожиданно замолчали и посмотрели на Камрата.
Мальчик застыл с набитым ртом. Точно, они хотя и говорили о чём-то непонятном, но всё время имели в виду его. Сейчас они начнут выяснять у него нечто важное.
Камрат от ожидания неприятностей вздрогнул и непроизвольно отодвинулся подальше от импровизированного стола и новых для себя знакомцев.
Свим с улыбкой всё понимающего взрослого, для которого многое было в прошлом, в таком же возрасте, наблюдал за действиями мальчика.
– Сколько тебе лет, Камрат?
Камрат недоверчиво уставился на него. Неужели дурба может интересовать такая незначительная вещь? А он уж подумал невесть что. Однако уклонился на всякий случай от ответа.