Страница 81 из 84
Иван к концу своего высказывания словно выдохся, даже голос сел, и он закашлялся.
– А что ты сможешь? – спросил Кристофер, но с недоумением посмотрел на Симона. – Он же ходок… Куда не перемести…
– Ваня теперь может всё! – с нажимом на последнем слове сказал Симон и замолчал, создав долгую безмолвную паузу.
– То есть… Но тогда… – растерянно произнёс Кристофер.
– Я за то, чтобы КЕРГИШЕТ услал его к ящерам! – тут же подал голос Жулдас. – Пусть там с ними повоюет. А ещё лучше будет, если они его сожрут вместе с его даром строить ходокам ловушки!
– Да, так и надо сделать! – с жаром поддержал отец Ил-Лайды и с ненавистью посмотрел на Манту, удерживаемого до сих пор Иваном во временной изоляции.
Несмотря на своё положение, Манта особо испуганным не выглядел, только иногда кривил лицо, да и то, наверное, от полученной затрещины – синяк расползался от скулы по щеке к глазу.
Первый шок после попадания в тиски времени, у него явно прошёл. Это привело Ивана на мысль, что Манта либо чего-то ждёт, либо на что-то надеется со стороны, потому-то он как будто свысока и снисходительно поглядывал на собрание его судей. Весь вид его говорил; – всё скоро изменится! О помощи со стороны можно было отбросить, как о не реальной. Поразмыслив, Иван нашёл только один аргумент в пользу его поведения. Манта, по-видимому, создавал недолговечные ловушки во времени, которые, сработав, через определённый срок, размывались. Может быть, он и сейчас надеялся таким образом избавиться из созданного Иваном временного мешка. А потом – лови его в поле ходьбы! Ведь так оно и может быть! И то, что он сам создаёт, вдруг имеет тоже определённую длительность существования? Но если это так, то помещать кого-либо во временной кокон, а тем более толпу, не безопасно для него самого. Их высвобождение – прямая ему угроза: начал что-то, а тут надо убегать и скрываться в поле ходьбы…
«Надо проверить», – подумал Иван сокрушённо.
Кристофер ничего, кроме нескольких междометий, не выдал, а Симон щурил глаза и тоже не возражал, но и не поддерживал радикальных мер, предлагаемых обиженными Мантой ходоками против него.
Удивлял Сарый. За всё время обсуждения он ни разу не раскрыл рта, как если бы его такие проблемы не волновали. Он присутствовал. Иван несколько раз посмотрел на него вопросительно, но Сарый отмалчивался.
– Вот что, Ваня, – наконец сказал Симон. – Закрой ему и вправду дорогу в поле ходьбы. Пусть поживёт как все обычные люди. Невозможность ходить во времени избавит его от способности создавать ловушки. Они, как ты сам знаешь, требуют хотя бы мизерного кимера, чего он будет лишён.
Неторопливая речь Симона и неоднократное упоминание о лишении его дара ходьбы во времени, по всему, стали доходить до сознания Манты. С его лица сползла маска беззаботности, он заволновался и впервые, пожалуй, произнёс внятно:
– Я вас не боюсь! – сказал он твёрдо, и следом, так же твёрдо, даже сурово, произнёс: – Мой Учитель Тот, Кто Прикоснулся к Времени. Он не любит, когда…
– Кто?! – опешил Иван. В его глотку словно попал вязкий ком, и он долго не мог его проглотить, чтобы спросить: – Ар-Тахис?
Спросил и замер: вдруг сейчас узнает, что где-то таится ещё один Прикоснувшийся к Времени… А где второй, то в мире и во времени их – несть им числа!
Манта долго подозрительно вглядывался в Ивана. Возможно, он слышал, как ходок, о КЕРГИШЕТЕ, и о том, что тот якобы бывает у правителя Мен-хи, но виделись они впервые, так что он мог верить и не верить в угрозы Гербы со стороны КЕРГИШЕТА. Однако имя его Учителя, произнесённое Иваном, в конце концов, породило в нём догадку: перед ним истинный КЕРГИШЕТ. И упавшим голосом Манта подтвердил:
– Да, он. Ар-Тахис.
Иван перевёл дыхание, рядом шумно выдохнул Симон, Сарый тоже отреагировал невнятным мычанием.
Но, как помнил Иван, Ар-Тахис ни одним словом не обмолвился, что у него были ученики. А может быть, потому и не обмолвился, раз Манта поступает вопреки этике ходоков.
– Если твой Учитель Ар-Тахис, то он не мог учить тебя бесчинствовать на дороге времени! И не важно уже, что он любит, а что – нет. Он ушёл в прошлое, в то, когда ещё только начинал ходить во времени. А это почти семьдесят тысяч лет.
Манта будто не слышал его.
– Он ещё вернётся! – пригрозил он. – И вы все…
Вождь запнулся, не зная, по-видимому, какой карой напугать ходоков. Иван воспользовался его заминкой.
– Ар-Тахис никогда не вернётся. Он до конца выполнил свою миссию. Он уступил место мне, Повелителю Времени! Я – КЕРГИШЕТ! И вправе спросить тебя по всей строгости кодекса ходоков…
– Правильно! – подал голос Кристофер. – По всей строгости кодекса…
Манта не сдавался, неизвестно на что надеясь. Это удивляло и настораживало Ивана. В конце концов, Время – всё-таки неведомая субстанция, активная и своевольная. И он как будто Повелитель его, но ведь где-то затаилось хырхоро, неподвластное ему. А что собой представляет Время за входами в миры тарзи, «купцов»?.. Или вот Время Фимана и его округи? И как знать, вдруг у Манты есть неизвестная для ходоков лазейка во времени, тоже неведомом для них?
«Да нет у него ничего!» – тут же отбросил Иван всё, уже неоднократно им продуманное и несостоятельное. – «Пыжится… Не верит мне».
– Симон, Кристофер, решайте! Мне это уже – вот! – Иван провёл раскрытой ладонью ниже подбородка. – Герба и Жулдас уже сказали. Учитель…
– Верни, Ваня, его туда, откуда взял. Я уже сказал, что его надо лишить возможности ходить во времени.
Но неожиданно, хотя этого можно было ожидать, засомневался Кристофер. Он, конечно, был не против наказания. Но – кодекс!.. «Не мешай другим ходить во времени!». Кристофер сомневался, однако ничего вразумительного предложить не смог. И не мог, так как в итоге тот же кодекс не определял меру наказания к нарушителям его заповедей, кроме как порицания, да и то словесного. С подобным осуждением Иван уже познакомился на первом своём собрании ходоков. Тогда к Радичу и его единомышленникам Кристофер обратился с гневной речью, приведшей к банальной развязке – к стрельбе по увещевателям.
– Я понял! – наконец, прервал Иван его путаное объяснение основ поведения ходоков на дороге времени. – Мне понятны пожелания Жулдаса и Гербы… – Он глянул на Учителя, но тот отмолчался. – Но сделаем по Симону!
Как и ожидал Иван, ни Жулдас, ни правитель Мен-хи возражать против его решения не стали. Симон, словно обеляя КЕРГИШЕТА, стал объяснять Манте степень его проступка и справедливость меры наказания. Впрочем, Манте все эти перипетии обсуждения его неправильного, даже преступного, по мысли судящих его ходоков, поведения, похоже, показались пустой болтовнёй. Он знал свою силу и верил в свои способности, а угрозы… Так ему уже грозили и неоднократно: и ходоки, и некоторые соплеменники, и соседи, да где они со своими угрозами?
Но всё изменилось, как только Иван освободил его из заточения во временном мешке. Он не стал вождя перебрасывать ко времени руководства им племенем. Одно, чтобы наглядно проверить эффект лишения Манты возможности уйти в поле ходьбы, а другое – показать и ему и ходокам воочию свершения наказания.
Почувствовав себя свободным, Манта решил, что настала его очередь действовать против ходоков. Вначале он попытался поймать их в ловушку, а когда этого не смог сделать, то решил стать на дорогу времени и уйти, а уж потом с ними расправиться по отдельности. Некогда естественное для него движение не получилось, и он, наверное, до конца понял весь ужас случившегося с ним. Его тело словно лишилось остова, и он медленно осел мимо торца на траву, раскинувшись на ней безжизненно.
– Ему… Плохо! – заохал Кристофер.
– Возвращай его, Ваня, домой, – попросил Симон, не глядя на пришедшего в себя и закопошившегося, чтобы подняться, Манту. – Меня с Каменом тоже… Думаю, и остальные не против вернуться туда же… Давай Ваня!
Живи, как жил!