Освоение времени

Для Ивана, привыкшего становиться на дорогу времени в любом месте и в любую минуту, то есть подобное действо встало для него в ряд с обычной ходьбой, принятием пищи, ведением разговора и прочим, сейчас не были понятны волнения человека, который готовился к этому в первый раз. Известное дело, опытному человеку в обыденность то, что для новичка требует условностей и каких-то, почти таинственных или сакральных деталей для подготовки, без чего, по их представлению, ничто не должно делаться. И не делается!

— У тебя, Сопроводитель ты мой, — шутливо сказал Иван, — похоже, после моих пояснений сложилось несколько превратное представление о поле ходьбы. Я просто тебя предупреждал. На самом деле, там нет ничего страшного, как это может слышаться в моём пересказе. Дай руку!

Шестой потомок Эламов, быстро вспотев лысиной, неуверенно протянул руку — короткую, сильную, толстопалую.

Иван выспался, хорошо поел, почувствовал силу. У него с утра сложилось хорошее настроение, а от него — желание поиграть с Эламом, естественно не причиняя ему вреда. Здесь был свой резон. Так можно с самого начала показать все те неприятности, которые могут возникнуть или угрожать непрофессиональному ходоку в поле ходьбы.

Он подтянул слегка упирающегося Элама к себе поближе и стал на дорогу времени.

Элам вскрикнул, попятился, словно таким образом решил вернуться в реальный мир.

— Что?.. — Иван крепче ухватился за руку Элама, стоящего с ним с приоткрытым ртом. — Что видишь?

Шестой выпучил глаза и стал озираться вокруг, так и не закрывая рта.

Ротозей в музее. Забавная картинка. Для Ивана.

— Мосты вижу… — наконец определился Элам. — Мостики… Дорожки…

— А определённее? — потребовал пояснений Иван.

Впрочем, даже после полных неопределённости, к тому же неуверенно высказанных Эламом слов, он сумел хорошо представлять его видение дороги времени. И с вздохом подумал о тех препятствиях, какие поджидали Сопроводителя, и что тому придётся преодолеть, а следовательно, вместе с ним и ему, Ивану, прежде чем они доберутся до Пояса и замка Пекты в нём.

И всё-таки он ожидал худшего. Дорожки — это не скалы и не пещеры в них, а более проходимые пути.

— Определённее… Сейчас, — закивал Элам. — Э-э… Знаешь… Это похоже на лабиринт. Я его вижу сверху, так как стою на одной из его стенок, а рядом… — Он осторожно перегнулся и заглянул за невидимый Иваном уступ или край, скрывающий нечто находящееся за ним внизу. Сказал с удивлением: — Пропасть! Всё уходит в темноту.

— А дорожки?

— Стены как дорожки. В местах разрыва мостики. Тонкие и узкие… Но не везде. Из чего они сделаны?

Иван пожал плечами.

— Понятия не имею. Давай оставим выяснение, из чего они сделаны. Главное, чтобы ты мог по ним идти и не проваливаться. Ладно?.. Теперь давай пройдёмся. Не торопись и иди строго по своим дорожкам. Оступишься, держись крепче за меня. Ну!

Против ожидания, мобильность Элама при движении и в прошлое и в будущее оказались сносными. Кроме того, у него всегда находилась дорожка или мостик, чтобы без помех пойти за Иваном практически в любую сторону. А где тропок или мостиков не было, Элам с явным удовольствием повисал на руке Ивана, пока тот переносил его на следующую опору.

«…а у меня, Ваня, камушки», — вспомнил Иван представление поля ходьбы Учителем…

По возвращении на подворье, Иван согласился взять Элама Шестого с собой. И рад был этому не меньше будущего ведомого.

Пояс, и не только

(продолжение)

— Ты видишь его? — показал Иван на Хема, так и не снявшего дежурства перед горной цепью Пояса. — Я теперь думаю, что он специально был настроен именно на меня.

— Ты имеешь в виду этого журавля? — спросил Элам. — Вижу.

Иван с сомнением покачал головой. Хем походил на что угодно: на консервную банку, сплюснутую бочку, на кастрюлю с паучьими ногами, — но не на журавля.

«Видение на дороге времени, — занятная штука», — подумал он, в который уже раз, и отвлёкся.

В голову пришло, что надо бы как-то систематизировать варианты представления поля ходьбы, хотя бы для себя. Может быть, собрать статистику и извлечь из неё полезное. Тоже для себя? На будущее? Кто знает, вдруг удастся, пусть вчерне, выявить загодя какие-то отличительные признаки у людей, влияющие на их представления о дороге времени загодя. Тогда и человека подготовить можно и самому знать, чего от него ожидать, коль случится пробивать его сквозь время.

Элам толкнул его в бок.

— Ты чего задумался? Я что-то не так сказал?

— Всё правильно сказал. Просто у меня Хем ассоциируется не с журавлём. Я вижу нечто другое.

— Фью! — присвистнул Элам. — Ну, не журавль, так чайник с длинным носом.

Они приближались к Хему, и тот насторожился. В этот раз он занимал позицию строго между стеной Пояса и ходоками, а не блуждал по вытянутой траектории овала, как делал прежде. То ли сам догадался, то ли кто его сюда специально поставил и приказал ждать.

— Он на нас носом целится, — оповестил Элам. — Будто пушку на нас наводит. Того и гляди стрельнет… Ты знаешь, что такое пушка?

Иван хмыкнул.

— Знаю. — Он никаких изменений в положении и действии Хема не отмечал. — Нам его не обойти. Придётся с ним поступить по-другому. А ты откуда о пушке знаешь? — поинтересовался Иван, с неохотой доставая бластер.

Стрелять по Хему не хотелось, и он медлил, чего-то ждал. Вдруг Хем догадается, чем ему может грозить сегодняшняя встреча, и уйдёт с дороги; тогда уничтожать его не надо.

— Первопредок о пушке рассказывал… Слушай, Подарок! Он сейчас нас чем-нибудь стукнет. Бей его! Чего стоишь?

— Думаю вот, — отозвался Иван и едва не опоздал.

Хем сорвался и начал стремительно падать к ним в ноги по наклонной. От тонкого луча бластера он ярко озарился, словно луч поджёг в нём внутренний источник пронзительно яркого света, ослепившего людей. И тут же его не стало. Дорога к горам Пояса очистилась.

— Его, наверное, выбросило в реальный мир, — предположил Иван, когда они проморгались и вытерли слёзы, и опять стали видеть; но проверять собственную версию не стал. — Идём к Поясу.

— Хорошее у тебя оружие, — уважительно заметил Элам, — но страшное.

— Да уж, — озабоченно отозвался Иван, вспомнив предостережения Напель. Как бы чего не произошло после применения лазерного луча вблизи Пояса. Элам отвлёк его, упёршись на месте. — Ты чего?

— Да вот… Ты меня сейчас поддержи. Здесь большо-ой провал.

— Держись!

Вблизи горы Пояса выглядели неприступными.

Их передовые скалы значительно выросли, по сравнению с теми, что были памятны Ивану по первому разу. Они обрели отрицательный склон и походили на вал воды на мелководье. На глаз было заметно, что не только ходоки подходили к нему, но и он наплывал им навстречу.

— И правда ползёт, проклятый… — эмоционально высказался Элам. — Кого уже совсем поглотил, а для многих удары Прибоя дорого стали стоить. Иных до смерти бьёт, не давая передышки, а кого лет на сто отбрасывает. Те дичают и мрут, поди, в одиночестве.

О такой жалобе Иван уже слышал на подворье Эламов и воспринимал сетования Шестого из них как фон к беззвучному движению Пояса. Он выискивал путь для прохода в горную гряду — и пока не находил. Ложбинка, которой он когда-то воспользовался, поднялась вверх и стала недоступной. Лишь в отдалении по фронту Пояса ему показалось нечто, похожее на приступок.

— Пойдём вдоль стены, поищем, где пройти можно.

— Но… — заволновался Элам. — Это же поперёк времени.

— Какая разница? Поторопись!

— Как же это так, — бубнил Элам, оттягивая руку Ивану. — Мы же поперёк времени пошли. Чует моё сердце, попадём не туда, куда надо, а к перлям. Стоило тогда моему Первопредку бежать за Пояс, дабы не оказаться перлем.

— Помолчи, пожалуйста! Без тебя тошно. А перлей вообще не упоминай. Да и что ты о них знаешь? Ничего.

— Не черти же они. Перли.