Освоение времени

— Ты передвигаешь время? — Напель явно решила выяснить, что имел в виду Иван, говоря о движении во времени.

— Нет-нет, я сам передвигаюсь в нём. Время от меня не зависит. Оно находится в статике. Если так можно выразиться о времени. Я пользуюсь полем ходьбы во времени… Я в нём просто хожу… Понимаешь? Там, в поле ходьбы, можно погрузиться в прошлое, а потом выйти в реальный мир этого прошлого…

Она с сомнением покачала головой и на короткие секунды задумалась. На её очаровательном лице живыми оставались только глаза, они изучали Ивана, и он ощущал какое-то ласковое прикосновение к тем участкам своего тела и головы, куда передвигался и где на мгновение замирал её взгляд.

Последующее заявление Напель определённо не ожидалось Иваном.

— Такого не бывает! — капризно, но решительно сказала она. — Время человека просто так не пропустит. Это знают все… И если бы ты был прав, то многое из происходящего здесь, в доприбойном времени, не могло быть…

— Как это не пропустит? — заступился за себя Иван не менее твёрдо. — Но оно пропускает!

Избегая длиннот, он рассказал ей о себе — о ходоке во времени, — о своих путешествиях. Поведал о том, как его схватил Хем и приволок сюда по странному туннелю какого-то Бригса-младшего под горами недоступности в его поле ходьбы, и о своей попытке уйти через поле ходьбы домой. Под конец пожаловался:

— Эта клетка держит меня и здесь и там, в поле ходьбы. Да ещё Хем на страже всё время рядом висит в готовности выловить меня, если я смогу отсюда сбежать… Она что, — он подёргал перекладины клетки, — и взаправду, заколдованная? Или заговорённая кем-то?

Напель пожала плечами, жалоба Ивана её не тронула.

— Не заколдованная и не заговорённая, конечно. И сделана она не из бамбука. Это вещество, помнящее своё первоначальное состояние, в том числе и объём. Поэтому его можно резать или пилить, оно тут же вернёт утерянное. Если только… На это вещество можно воздействовать, но в нашем положении это невозможно.

— Что именно? Говори!

— Пережечь огнём. Огонь нарушит молекулярные связи…

— Правда? — обрадовался Иван и буркнул под нос: — Мог бы сам догадаться… Ну, это мы сейчас проверим.

Он достал зажигалку. Пламя тонким бесцветным лезвием выскользнуло из сопла.

— Потуши!.. — испуганно воскликнула Напель. — Спрячь от глаз других подальше. И не торопись покидать клетку…

— Это почему же?

— Ещё успеешь. Хем и клетка — ещё не самое худшее, что может с тобой произойти, если ты… Слушай меня, Ваня, — в её голосе появилась мягкость, Иван умилился перемене. — Если бы я была Напель, то уже через минуту с начала нашего разговора ты бы умер. Напель — ведьма! Дочь Пекты Великого, Прибой его разбей! Великим он сам себя называет. Отец и дочь подстать друг другу… Верь мне, Ваня… Если мы с тобой объединим усилия, то нас никому не одолеть. У тебя время, а у меня…

Иван не ожидал от неё такого откровения. Однако так и не узнал, чем она владеет и ради чего им надо объединиться. В наступающей темноте вдруг задвигались какие-то тени. Перекрытая ими Напель, как он продолжал её называть при незнании настоящего имени, вскрикнула. Потом донёсся её сдавленно удивлённый возглас:

— Это ты?.. — И капризно: — Долго же вас не было…

И тут же умолкла, будто ей зажали рот.

— Элам!

— Я всегда здесь.

— Что происходит?

— Где?

— Как где? Вокруг нас! Или ты…

— Я ничего не вижу и не слышу, первородный. И тебе того же советую.

— Пошёл ты! Посмотри, где она и что с ней!

— Фью! — присвистнул Элам и весело добавил: — Кто теперь знает, где она? Тут, думаю, побывали её дружки или братья. Да и она сама ведьма. Говорят…

— Опять? Впрочем, говори!

— Ты же не веришь.

— Да говори ты…

Элам что-то забубнил, отвернувшись от Ивана.

— Эй, Элам! Ты чего там?

— Тут… — неуверенно отозвался тот. — К тебе, говорят. Я бы… не советовал тебе вступать с ним в пере…

— Прочь с дороги, прибойник!

Сказано было тихо, но властно и резко, отчего Элам, вероятно, быстро отступил в сторону, уступая дорогу сказавшему. Кто-то вплотную подошёл к клетке. Слабый, непонятно откуда взявшийся свет озарил грубые черты лица незнакомца. На его голову был накинут просторный капюшон, оттого свет выхватывал лишь крупный нос и полоску мохнатых, сросшихся на лбу, бровей, да губы полные, подвижные, с глубокими складками вокруг них.

— Это ты, Ваня? — голос его, неожиданно нежный, дрожал, словно от сдерживаемого порыва при радостной встрече близких людей.

— Я, — озадаченно отозвался Иван и слегка отодвинулся в глубь клетки. — А ты кто?

— Та, которая недавно говорила с тобой, шлёт тебе привет.

Минуту назад виделись, а уже привет, — хотел сказать Толкачёв, но вопрос его был другим:

— Что с ней? Где она?

Полные губы исказила гримаса, угрюмо сдвинулись брови.

— У друзей, — отрывисто и иным голосом сказал незнакомец, ему явно не нравилось произнесённое слово.

«О друзьях так не говорят», — насторожился Иван.

— И?.. Она что-нибудь, кроме привета, велела мне передать?

— У тебя есть огонь, — уверенно и с нажимом сказал обладатель поистине широкого диапазона голосовых связок — сейчас в нём слышался мощные обертоны командира батальона, при котором начинал свою службу Иван.

— Это она мне… — начал, было, он и осёкся.

— У тебя есть огонь?

Глаза нечаянного собеседника обозначились и вспыхнули собственным светом. Их взгляд, казалось, прожигал Ивану мозг, и он отшатнулся ещё дальше. Прутья клетки впились в спину.

Не могла Напель спрашивать об огне, так как видела его и предупреждала. Что-то тут не так.

— Нет у меня… Нет у меня никакого огня. Почему ты спрашиваешь? Зачем это тебе знать?

— Жа-аль…

Глаза густобрового потухли и стушевались, губы сложились в презрительную ухмылку. Свет померк, и незнакомец растворился в темноте. А, спустя несколько секунд, подал голос Элам:

— Командуют тут всякие! А ты, первородный… Говорил тебе о Напель, будь она неладная. Не к добру она приблизит, а к злу… Ведьма она и женщина. С ней надо говорить только тогда, когда хочешь потомство оставить. Ты же решился просто так… Не-ет, я-то думал — выиграл… А-а…

Не обращая внимания на скулёж сопроводителя, Иван стал на дорогу времени. Здесь ему сразу бросилась в глаза непонятная конструкция Хема, маячившая в двух шагах от клетки. Синий рюкзак висел на нём. Похоже, Хему он не мешал, либо ему было невдомёк от него избавиться, поскольку был обыкновенной машиной.

Несмотря на предостережение Напель и странную любознательность недавнего визитёра, у Ивана возникло искушение пережечь перекладины и вылезти из клетки. А там будь что будет.

Однако неразрешимой пока что оставалась задачка с Хемом. Ведь он недаром денно и нощно сторожит его здесь. Почему? Может быть, ему уже известно о возможности Подарка убежать? Или он просто приставлен к нему вне зависимости от его поведения? И что будет, если Хем его опять поймает? Повторится ли всё сначала или он доставит его в другое место, более безнадёжное для побега, чем сейчас? Или наоборот?

И всё-таки, не сейчас, так позже, но из клетки надо будет выходить.

Но куда после того податься? Если даже Хем не будет мешать или его удастся обойти? Как вернуться в своё время?

Иван в нерешительности постоял, скучно оглядывая поле ходьбы.

Где будущее, где прошлое?

Последняя мысль придала ему внимательности. Находясь в клетке, направление не особо определишь… Так… Ну, конечно. Его протащили через предел. И будущее — там… Но смущали близкие — лет на тысячу, может быть, больше, — неприступные горы для прохода в будущее. Они стеной тянулись в одну и другую сторону до горизонта. Это могла быть тыльная сторона его гор недоступности в прошлое, или эту стену образовал Пекта Великий, замкнув время для всего живого. Иван не знал. Зато препятствий в прошлое поля ходьбы не было, оно простиралось до неведомых глубин.

Можно, конечно, податься в прошлое. Но там его никто не ждёт. Для него и дом, и друзья — всё в будущем. А на пути туда — стена. Пока найдёшь туннели, если они есть, конечно, пока по ним будешь двигаться… Не Хем, так нечто иное сто раз успеют напасть на него, спеленать и унести либо снова сюда, либо в другие края и времена.