Страница 19 из 34
Вскоре в войну вступят новые силы. Ей не дадут погаснуть на чешском мятеже.
В итоге, союзника они приискали под стать себе. Христиан Брауншвейгский, протестантский князь. Не совсем слабый, обладатель приличного владения, но, так сказать, второго эшелона. Внятных рациональных причин лезть в войну у него толком не было, но чуваку просто нравилось воевать, и к тому же, он был прочно влюблен в жену Фридриха. Он даже на знаменах начертал девиз «За Господа и за нее». Еще одним союзником стал Георг Фридрих из Бадена. Вот у этого причина воевать была очень веская: испанцы поблизости от его владений. Армия оккупантов разоряла любые земли на каких стояла, и князь Бадена очень хотел бы выгнать их из-под своего бока. Золота на общий банкет дала в основном Голландия, потому что Фридрих мог, по сути, содержать на свои деньги только себя (он убежал из Богемии буквально в чем был, только часть драгоценностей прихватил), а Христиан тоже был не особо богат, не так, чтобы армию выставить. Голландцы же считали, что кто пытается воткнуть шило в бок Испании, тот и молодец, и почему бы не дать денег такому хорошему человеку, чтобы втыкал интенсивнее. В общем, теперь протестанты могли выставить три армии (Христиан из Брауншвейга плюс Георг Фридрих из Бадена плюс наемники Мансфельда). Они были небольшие по отдельности, но в сумме это выходило порядка сорока тысяч, то есть, очень приличное войско, а если получится собрать их в одном месте, так просто паровой каток. Имея такую толпу защитников, Фридрих послал всех миротворцев подальше. Сам он приехал к наемникам Мансфельда. Мансфельд из-за его нежданного приезда попал в дурацкое, он-то как раз торговался с католиками о том, на каких условиях он готов перебежать, и теперь пришлось как-то отложить переговоры. Все-таки наемничество наемничеством, но напрямую сдавать нанимателя, который рядом с тобой и деньги платит — это очень плохо для профессиональной репутации, кто тебя потом такого наймет.
Вся война сейчас шла по западным границам Германии. Армии протестантов были географически сильно разнесены, а вот католики, отследив угрозу, объединились. У империи имелись две армии: одна испанская, герцога Кордобы (Спинола уже вернулся в Нидерланды), другая — снаряженная католическими князьями Германии под командой Тилли. Они соединились весной 1622 года, и теперь могли действовать решительно. А вот протестанты должны были их переманеврировать и как-то объединиться.
Христиан Брауншвейгский медленно шел с севера. Дорогой этот романтичный вояка вел себя как опереточный злодей. В города рассылались специально обожженные письма, с красочным содержанием типа «Огонь! Огонь! Кровь! Кровь!», чтобы бюргеры быстрее трясли мошной. Правда, войска не особо мучительствовали, но церкви с монастырями и города обдирались как липки. В конце концов, Христиан понимал, что война дело дорогое.
Восстание протестантов в Чехии прибито, но война продолжается. Расклад сил следующий. За католиков: Священная Римская империя, точнее, лично император и основная масса католических князей, собранных в Католическую Лигу, плюс ограниченно — Испания. За протестантов пока почти никого нет, есть курфюрст Пфальца и повстанческий король Богемии Фридрих, но Чехия оккупирована имперцами, а Пфальц испанцами. Фридрих сидит в Голландии, которая поддерживает протестантов, и оттуда пишет поносные письма про императора. Все войска протестантов — это английские добровольцы, защищающие пару крепостей в Пфальце и плюс наемная армия Мансфельда, которая объявила о своей верности Фридриху, но никому толком впрямую не подчиняется и просто бегает по стране и грабит. Испанцы воюют с Голландией, и в Германии им нужна только сухопутная линия связи с фронтом в обход Франции, поэтому они и держат Пфальц, который в этой линии ключевая область. Все прочее им пофигу. Голландцы хотят испанцев оттуда попереть, все остальное им тоже пофигу. Мятежный Фридрих хочет, как минимум, вернуть себе Пфальц, император Фердинанд хочет оторвать Фридриху, например, голову. Есть еще Максимилиан Баварский, который метит на владения Фридриха и его место в совете курфюрстов, поэтому поддерживает императора. Вот такой простенький клубок змей резвится в Германии.
Испанцы решили выйти из дурацкого и сложного положения, найдя компромисс. Идея состояла в следующем. Фридрих восстанавливается в Пфальце, отказывается от Богемии, а Испания выступает гарантом того, что империя не будет ему мстить, и того, что сам Фридрих будет вести себя хорошо. Этот план принадлежал испанскому «серому кардиналу», фавориту короля Оливаресу, и был, в общем-то, вполне хорош. Его должны были поддержать немецкие князья, дрожавшие за свою неприкосновенность и боявшиеся, что расправа над Фридрихом создаст прецедент. У императора не было бы особых оснований возражать (хотя император уже пообещал Пфальц Баварии за ее услуги при подавлении мятежа). Наконец, самой Испании и самому Фридриху план был выгоден. Однозначно перечеркивались только интересы Максимилиана Баварского, но он бы остался в изоляции и мог бы лишь громко обижаться. В общем, хороший был план. Проблема в том, что Фридрих закусил удила и ни на какое урегулирование не пошел.
У меня же были гораздо более прозаические хлопоты. Полк я сформировал и денег у меня теперь хватало на все мои хотелки. Вот только сохранить всё это я мог только присоединившись к кому то, кто был намного сильнее, и такой человек нашелся. Впрочем, он и никуда не терялся это был Альбрехт Валленштайн и как я не хотел работать на этого монстра, но выхода не было.
Альбрехт фон Валенштейн. Напомню, он начал путь к успеху с женитьбы на богатой старушке, а позже убежал из мятежной Моравии с полковой казной. С этого нехитрого капитала он начал строить собственную империю в империи. Когда из Богемии повыгоняли мятежников-протестантов, Валленштейн по дешевке скупил 66 крупных поместий, еще несколько владений получил за службу, и сейчас был, если смотреть по доступным ресурсам, имперским князем, формально будучи просто некрупным дворянином. Но главным ноу-хау Валленштейна, вынесшим его на передний край европейской политики, стал подход к войне как к настоящему серьезному бизнесу. На своих землях он оборудовал производство всего, что нужно для армии, от пороховых мельниц до суконных мануфактур. Это уже позволило бы хорошо нажиться на войне, но амбиции Валленштейна простирались дальше простого купи-продай. Требовалась финальная и главная часть механизма. Армия.
Валленштейн является к императору и заявляет, что может широким жестом достать ему из штанов пятьдесят тысяч наемников. На тот момент 20—25 тысяч — это уже была полноценная армия для решительных операций. Офигевший император интересуется, а чего Валленштейн за это попросит. Не беспокойтесь, ваше величество, армия вам выйдет со скидкой. Постой и пропитание мы обеспечим сами себе. Экипировку, ну, по крайней мере, часть, возьмем с собственных мануфактур. Валленштейн не сказал, но это было понятно, что и прибыль самому Валленштейну будет обеспечиваться силами Валленштейна же.
С точки зрения императора это была блестящая идея: денег тратить надо не так много, а армия возникает буквально из ничего. Единственное, он все-таки уменьшил масштаб, для начала Валленштейн сформировал 25-тысячную армию.
Валленштейн постепенно нарастил свою армию до 140 тысяч человек. Чтобы понимать масштаб явления. По тем временам 12—15 тысяч человек — уже полноценный самостоятельный корпус. 20—25 — эти ребята собираются на генеральное сражение. 30+ — это вставай, страна огромная, такая толпа собиралась за всю эту войну пару раз всего. То есть, Валленштейн мог вести, грубо говоря, четыре войны разом и еще иметь резерв. Где, спрашивается, он брал деньги? Император, конечно, давал субсидии, но не на 140 же тысяч. А все просто, он расквартировывал армии на тех землях, по которым шел. И обдирал их как липки. Вообще, он старался не то, чтобы не беспредельничать, но вносить в беспредел какую-то организацию и начала порядка. Солдатам платили жалование более-менее исправно, да и чего не платить, когда денег реально много. На города накладывались контрибуции, грабеж шел организованно. Другое дело, что когда у меня есть мушкет, а у тебя нет, то тут обстановка сама располагает к веселью. Вот как раз в это время война окончательно приняла чудный вид, который стал ее визитной карточкой. В одном городке бойцы перепились в подвальчике и начали палить из окошка по ногам прохожих. В какой-то деревне ландскнехты проводили натурные испытания мушкетов на хорошо зафиксированных крестьянах. Бюргеров ради смеха привязывали к лошадиным хвостам и пускались рысью. Сексуальное насилие стало частью повседневной жизни и сопровождалось адскими развлечениями, типа запихивания пороховых зарядов в интимные отверстия и поджигания задниц в буквальном смысле. Крестьяне ненавидели солдат, и, если те попадались малой группой или в одиночку, их жизнь становилась подобна детской рубашке — коротка и изгажена. На этом фоне во многих деревнях старались обзавестись оружием, поэтому рейды за провиантом напоминали небольшие военные операции: в деревеньке можно было наткнуться на что угодно, включая фальконет, спрятанный в амбаре. Понятно, что от организованной роты крестьяне не смогли бы отбиться, но вот маленький отряд мародеров рисковал тем, что порох в задницы запихнут уже им.