Патоген Вечности

Павел Гнесюк

Патоген Вечности

Ничего нельзя любить, кроме вечности, и нельзя любить никакой любовью, кроме вечной любви. Если нет вечности, то ничего нет. Мгновение полноценно, лишь если оно приобщено к вечности…

Бердяев Н.А.

Всякое настоящее во времени

– точка для вечности.

Марк Аврелий

Глава 1

Самое неприятное в поисках правды то,

что ее находишь.

Реми де Гурмон

Новая встреча с бессмертным.

Дмитрий Родинов завершил свои дела в фонде за час до окончания рабочего дня, заглянул в кабинет к Владимиру, сообщив, что отправляется сегодня домой пораньше. Друг с торопливым согласием махнул ему рукой и вновь сконцентрировался на экране компьютера. Дмитрий не любил ждать, его кипучая энергия не позволяла долго ожидать лифт, он свернул направо, прошел пять метров до боковой лестницы здания и выбрав такт, начал быстро спускаться на первый этаж.

Так как дверь служебного прохода на площадке первого этажа оказалась открытой, Родинов вышел во внутренний дворик на асфальтированную площадку к своему автомобилю, поднял голову вверх и увидел в окне третьего этажа Николая Степановича, много лет возглавлявшего безопасность фонда, созданного когда-то Тихониным. Забравшись на водительское кресло Родинов сложил руки на руле и уставился невидимым взором вперед. Воспоминания жарким энергетическим импульсом пробудились в подсознании мужчины.

Дмитрий подробно рассказал о той почти забытой первой встрече Николаю Степановичу, как из-за своей вспыльчивости попал в тюрьму, позже вытащенный на свободу скользким типом, требующим называть его Куратор, ради какого-то темного задания. В тот момент он остро желал, чтобы ему поверили. На оголенном плече правой руки Николай Степанович увидел татуировку, в виде головы волка. Эта татуировка в виде головы волка – символ участников боевых операций, подействовала на находящихся в тесном кабинете офицеров службы безопасности, проводящих допрос, как незабываемая клятва – своих не бросают, приходят на помощь, жертвуя своей жизнью.

Поражаясь странной избирательностью памяти, Родинов наяву представил Ханум, пожилую блондинку с завораживающими голубыми глазами. Ясновидящая из племени горцев, избравших пещеру местом своего прибежища, поглядывая на Дмитрия, тихим голосом предсказала ему участвовать в жестокой борьбе за Символ великого и мудрого Соломона и за историческую справедливость. Дмитрий поморгал, потряс головой, но почему-то воспоминания прошлых лет не отпускали.

К вечеру того дня Николай Степанович привез Дмитрия в загородный поселок в дом генерала Бордина. Когда из глубины дома раздался до боли знакомый родной голос, Родинов, выбравшись из автомобиля зашатался и осел на траву. Перед глазами все разфокусировалось и куда-то медленно поплыло, а речь, приближающихся к нему людей, растянулась в какие-то странные неразборчивые звуки. Когда Дмитрий пришел в себя, то оказался лежащим на диване, врач скорой помощи навис над ним. Родинов еще слабой рукой отодвинул доктора в сторону, чтобы разглядеть сидящую рядом заплаканную девушку и стоящего рядом с ней мальчика, не понимающий происходящего.

В доме генерала Бордина Ивана Павловича в тот вечер он вновь обрел семью, прошло уже немало лет, но каждый год Дмитрий с Еленой и сыном Пашкой отмечали эту дату, как самый важный праздник, день обретения счастья. Родинов глубоко подышал, взял пластиковую бутылку между сиденьями и жадными глотками пил воду, плеснул остатки на руку, чтобы протереть лицо и откинул пустую бутылку в сторону. Через минуту он уже выезжал с территории фонда, махнув приветливо знакомым парням на посту охраны.

Вывернув с переулка на проспект, он издалека увидел цветочный павильон. Улыбающаяся одними губами девушка, помогла составить композицию из цветов, что жене больше всего были по душе. Когда Дмитрий вернулся за руль, первым делом вытащил список продуктов, подготовленных Еленой накануне. В рыбной лавке, что оказалась на пути домой, купил готовых морепродуктов и поехал дальше в супермаркет, что располагался в нескольких минутах езды от дома. Довольный собой, он заехал с улицы на парковку позади его дома, прошел с пакетами под арку и услышал детские крики.

Пашка, со своим другом Витькой, пинали мяч о бетонную стену теплового узла. Витька ударил по мячу, полетевшему по дуге, Паша поторопился, удар оказался неудачным, мяч свечей пошел вверх. Родинов остановился и готов был уже мысленно корить сына за неудачу, но Пашка дождался лучшего момента и в прыжке левой ногой врезал по мячу. Дмитрий направился было к сыну, но боковым зрением увидел восседающего на лавочке своего тестя в гражданском темно-сером костюме. Увиденное шокировало, Иван Павлович в дружелюбной манере общался с Гарри Майлзом.

– Папа, привет! – Подскочил сбоку Пашка. – Как хорошо, что ты сегодня пораньше с работы выбрался.

– Да, получилось, – рассеянно отозвался Родинов, потом словно бы стряхнув с себя наваждение, потрепал сына по плечу. – Бери-ка у меня пакеты и дуй поскорее домой, надо же стол накрывать.

– Папа, ты только недолго, – потребовал Пашка, – а потом добежав до подъезда, громко закричал, – дед, не затягивай свои разговоры. Когда дверь подъезда за сыном захлопнулась, он повернулся, направляясь сторону сидящих на лавочке мужчин. Бордин посмотрел на зятя с суровой гримасой, а Майлз широко улыбался, но от выражения лица бессмертного Родинова почему-то передернуло.

– Здравствуйте, Иван Павлович. – Выдохнул слова приветствия Дмитрий. – Что же вы не хотите оставить нас в покое? – Родинов свирепо посмотрел на Майлза.

– Ты что же, Дима, не в духе сегодня? – Тесть поднялся со скамьи. – Надо здороваться даже с чужими людьми, тем более со старым приятелем.

– Ничего, товарищ генерал, – Гарри все еще сидел на скамейке и улыбался, – реакция Дмитрия не испортила мне настроение. Надеюсь, наш сегодняшний разговор поможет вашей службе.

– Да, благодарю вас, Майлз, за реакцию. – Бордин протянул раскрытую широкую ладонь, Гарри энергично подскочил со скамьи и пожал руку генералу. – Вы можете пообщаться, если сочтете нужным, а я перед уходом загляну еще раз к дочери.

– Что вам нужно от Бордина? – Слишком резко задал вопрос Родинов через минуту, когда тесть оказался возле подъезда. – Вы ведь взяли за правило, после изменений в вашем ордене, не вмешиваться в дела людей.

– Политика невмешательства в развитие человека остается. – Подтвердил Майлз. – Что касается генерала Бордина, то мне было распоряжение указать ему на новой должности, как нейтрализовать проблему и к вашей персоне эта информация не имеет никакого значения.

– Посмотрим, что за интригу вы плетете, – прошептал Родинов.

– Я мог бы встретиться с Иваном Павловичем и в другом месте, – поморщился собеседник на реакцию Дмитрия. – Обстоятельства направили меня сюда, чтобы по-дружески предупредить вас.

– А мы с вами, Гарри, друзья не разлей вода? – Родинов смотрел на бессмертного с вызовом.

– О, благодарю за новую поговорку, я люблю коллекционировать подобное. – В руках у Майлза откуда-то появилась записная книжка в кожаной бордовой обложке с черной блестящей ручкой, он коротко чиркнул в ней фразу собеседника, спрятал в кармане и предложил. – Дмитрий, уделите мне несколько минут, давайте пройдем по тротуару вдоль дома, и я вам все расскажу.

– Начинайте или я повернусь и уйду, – не вытерпел Родинов, когда они прошли метров десять, – я покинул работу пораньше не для того, чтобы прогуливаться с вами.

– Простите, мой друг, я обдумывал, как сообщить вам покороче, то, что было намечено для нашей встречи. – Гарри остановился на несколько секунд и медленно пошел вперед. – На протяжении последних лет вы сталкивались с деятельностью лабораторий Аненербе, но с самими нацистами вам пересекаться не приходилось.

– Да вы правы, Гарри, как ученому мне приходится много работать с документами и архивами. – Настала очередь Родинова остановиться. – Хранителям при поиске истины на пути вставали неонацисты, вам хорошо известно про покушение на моего друга Владимира Тихонина, что произошло два года назад в Кельне.