На все времена

Она как во сне нагнулась, схватившись за узелок, чтобы не натянуть швы, и перекусила нитку. Его влажное дыхание было жарким и волнующим. Он обхватил руками ее бедра, а она, на миг застыв, уперлась кулачками в его плечи.

– Что вы делаете? – возмутилась она, раздраженная тем, как неубедительно звучит ее голос.

– Хочу получить свой приз.

– Но я должна была поцеловать вас на людях. Чтобы все видели, как я выполняю свою часть сделки.

– Не волнуйтесь, девушка, все посчитают, что приятнее целоваться без посторонних глаз.

С этими словами он обнял ее за плечи, подхватил на руки, уложил себе на колени и впился в губы приоткрытыми губами. Потрясенная и ошеломленная, ответившая на поцелуй со всей страстью, Абриэль покорно встретила вторжение его языка, робко коснувшись его своим, прежде чем их пыл превратился в бушующее пламя, сжигавшее обоих. Она так же изголодалась по нему, как он – по ней, и льнула к Рейвену, словно к своему единственному в мире спасению. И прижималась все теснее, лихорадочно гладя его по спине.

Рейвен знал, что Абриэль – страстная женщина, но боялся, что после всех отказов она не сможет испытать к нему подлинного чувства. Ее губы были слаще земляники, нагретой солнцем и только что сорванной с кустика. Безумные фантазии бурлили в голове Рейвена.

Неожиданно Абриэль охнула и спрыгнула с его колен. Она тяжело дышала. Груди высоко вздымались.

– Это… это было жестоко и несправедливо.

– Но почему? – удивился он. – Вы сами предложили поцелуй победителю, а я всегда остаюсь победителем.

Его глаза потемнели еще больше и приобрели цвет штормового моря.

– Вам следовало бы знать, что «всегда» – это слишком долгое время. Не стоит принимать мой сегодняшний промах за искреннее чувство. Я никогда не выйду за вас. Потому что не могу вам доверять. Считайте, что вам повезло выиграть сегодня главный приз – кошель с деньгами, но вы никогда не завладеете ни моими владениями, ни мной.

Последние слова она буквально выплюнула; голубовато-зеленые глаза сверкали, рыжая грива разметалась по плечам. Сейчас она походила на разъяренную львицу.

Повернувшись, она пустилась бежать. Жаль, что она не может запереться в спальне: придется изображать хозяйку на вечернем пиршестве.

Весь вечер она улыбалась и обменивалась любезностями с гостями, но чувствовала себя куклой, словно кто-то подсказывал ей, что говорить и делать. Нечеловеческим усилием воли она запретила себе смотреть на Рейвена, не разразиться слезами гнева и грусти. Она выберет мужа среди своих поклонников… но их лица сливались, улыбки казались фальшивыми, она не могла придумать подходящих вопросов, чтобы получше узнать о каждом из них. Словом, чувствовала себя полной неудачницей, и, судя по встревоженному лицу матери, родители волновались за нее.

В следующие два дня замок снова опустел, и Абриэль всячески избегала расспросов о том, кого выбрала себе в мужья. Она понимала, что мать и отчим весьма терпеливы с ней, и искренне ценила их доброту. Абриэль старательно составляла списки имен и записывала причины, по которым каждый мужчина мог бы стать ей хорошим мужем. Но каждый раз, представляя, как обменивается поцелуем у алтаря, видела себя в объятиях Рейвена.

Засыпала она перед рассветом и на третью ночь, когда она уже едва не падала с ног, понадеялась, что проспит до рассвета, но открыла глаза, когда было еще темно. Разбудило ее приглушенное всхлипыванье, прерываемое криками боли и доносившееся из коридора за дверью ее спальни.

Опасаясь, что в замке произошла какая-то трагедия и у двери стоит ее мать, которой необходимо поговорить с дочерью, Абриэль задрожала от страха. Слишком свежим в ее памяти было падение Десмонда с лестницы, чтобы надеяться, что подобное не повторится даже с теми, кого она нежно любила.

Спеша узнать, кто плачет под дверью и что случилось, Абриэль ударила кресалом о кремень и зажгла свечи в канделябрах у постели, прежде чем накинуть шаль на ночную сорочку. Схватив канделябр, она поспешила в гардеробную, но из осторожности прижалась ухом к двери. Однако все было тихо.

– Кто там? – спросила она.

– Миледи, не откры…

Узнав голос служанки, она отставила канделябр и помедлила: за дверью раздался звук пощечины, сопровождаемый приглушенным стоном. Абриэль тихо охнула при мысли, что какое-то грубое животное избивает Недду.

Возмущенная, она отодвинула засов, распахнула дверь и увидела Недду, лежавшую на полу, в ночной сорочке. Кровь текла из уголка губ и по щеке. Над ней возвышался настоящий гигант с испещренным шрамами лицом и густой бородой. По массивным плечам раскинулась грива пронизанных сединой черных волос.

Невыносимый смрад заставил ее отвести глаза в сторону, и Абриэль испуганно вскрикнула при виде такого же громилы, может, чуть пониже ростом, зато пошире первого, того, кто терзал Недду. Как и у его сообщника, грива седеющих волос была такой буйной и всклокоченной, что было непонятно, где кончалась растительность на голове и откуда начиналась борода. Он широко улыбнулся, показав гнилые зубы, и когда Абриэль развернулась в отчаянной попытке удрать в свою комнату, бросился на нее.

Абриэль, закричав, сумела захлопнуть дверь перед его носом, но он с такой силой толкнул ее, что девушка перелетела через всю гардеробную и врезалась в сундук, стоявший у двери спальни. При этом она ударилась головой о каменную стену за сундуком, едва не потеряв при этом сознания, обмякла и сползла на ковер.

У нее не было сил даже подняться. Она ошеломленно смотрела снизу, как через длинный туннель, на грязное животное, стоявшее над ней с торжествующим видом.

Наконец, нагнувшись так, что их лица оказались совсем рядом, он весело ухмыльнулся.

– Если хотите знать, меня зовут Фордон, – объявил он и ткнул пальцем куда-то себе за плечо: – А вон тот – Дунстан.

– Что вам нужно? – промямлила Абриэль, прилагая все усилия, чтобы прийти в себя. Наконец ей это отчасти удалось. Она села, прислонившись к ярко раскрашенному сундуку, который лорд Уэлдон когда-то привез из крестовых походов. Она понятия не имела, какой он твердый и крепкий, до тех пор, пока не столкнулась с ним на бегу.

В коридоре за открытой дверью она увидела, как Дунстан вцепился в покрытые ночным чепцом волосы Недды и одной рукой поднял ее с пола, после чего с веселым хрюканьем втолкнул в гардеробную. Та несколько раз перевернулась, прежде чем упасть на хозяйку. Абриэль снова попробовала встать на ноги, но только снова растянулась на полу рядом с Неддой.

Раздраженная, покрытая синяками и сгорающая от ярости, Абриэль подождала, пока служанка придет в себя, и снова уселась, прислонившись к сундуку, откуда злобно посматривала на негодяев, ухмылявшихся ей. Но кто они и что им здесь нужно?

Абриэль высвободила руку, запутавшуюся в юбке, и вытерла обратной стороной ладони ноющие губы, но ощутила влагу и взглянула на костяшки пальцев, измазанные кровью.

Недда поспешно оторвала полосу от подола рубашки и сложила в несколько раз. Несмотря на то что сама она была жестоко избита Дунстаном, все же нашла в себе силы крепко прижать тряпочку к губам госпожи в попытке остановить кровотечение. Злобно глядя на негодяев, служанка презрительно скривила губы и прошипела:

– Вы подлые чудовища, и вас следует повесить!

– Но вместо этого нам заплатили за то, чтобы мы повезли вас на небольшую прогулку, – хмыкнул Фордон.

Абриэль и Недда настороженно переглянулись, чем вызвали новый приступ смеха Фордона, очевидно, наслаждавшегося их унижением.

Тихо бормоча благодарности Недде и не отрывая взгляда от волосатых олухов, Абриэль поняла, что перед ними просто грязные негодяи, готовые за деньги сделать все на свете.

– Будь у меня метла, я бы хорошенько вымела ваши жирные зады! – пренебрежительно бросила она. – Вы оба воняете так же гнусно, как ведете себя. После того как вы уберетесь отсюда, комнаты придется проветривать не меньше двух недель.

– Да, миледи, – согласилась Недда, восхищаясь смелостью госпожи. – Хотя лично я считаю, что пройдет не менее шести месяцев, пока здесь можно будет свободно дышать.