Научи меня верить

Ядвига вошла в ресторан вовремя – минута в минуту. Как всегда, одета по последнему писку моды, с идеальным маникюром и тщательно уложенной, волосок к волоску, прической. Время было над ней не властно.

Впрочем, так считали те, кто не знал ее близко. Александр же увидел усталый взгляд, плотно сжатые губы и нервно подрагивающие тонкие пальцы.

– Хреново выглядишь, подруга! – припечатал, едва они, обменявшись дежурным поцелуем в щечку, сели за столик в укромном углу.

– Если бы мне это сказал кто-нибудь другой, я бы отвесила пощечину, веришь? – Ядвига вымученно улыбнулась и как будто даже сдулась после этих слов друга. – Что, так заметно, да?

– Другим – нет, а мне – да, – Алекс смотрел на подругу серьезно. – Рассказывай, что у тебя стряслось.

– Ничего нового: работа, новые контракты, зазнавшиеся модели, – Ядвига вздохнула и углубилась в изучение меню.

Александр, сделав вид, что поверил, последовал ее примеру. Они озвучили свой выбор блюд подошедшему официанту, и только после того, как парень ушел, Александр припечатал:

– Это ты, подруга, другим будешь рассказывать. Мне правду говори и лучше всю и сразу, все равно ведь докопаюсь, ты меня знаешь. Помощь моя нужна?

Ядвига длинно выдохнула и, не поднимая взгляда на Александра, проговорила:

– Свищ все никак не успокоится. Уже столько лет мы с ним не вместе, а он все угрожает расправой. Хорошо, что его понятия не позволили тогда мне, молоденькой дурочке, за него замуж выйти. Даже дети не на него записаны, а он все права качает.

– Выпустили, что ли, на волю, а ты на порог его не пустила? – уточнил Александр, продолжая сверлить женщину, сидевшую напротив него, взглядом.

– Нет, слава богу! – Ядвига покачала головой. – Его еще с десяток лет не выпустят.

– Что тогда? – продолжал давить Алекс.

– Отказалась приехать к нему на свидание. Второй раз подряд отказалась. Мне, знаешь ли, и последнего раза хватило, – Ядвига замолчала, а он не торопил, давая ей возможность рассказать самой.

Ядвига, несмотря на то, что они с Александром стали довольно близки за эти несколько лет, первый раз коснулась темы своего бывшего мужчины.

– Думала, не дождусь, когда те сутки, что я была у него на свидании, истекут. Будешь смеяться, но я боялась, что он затрахает меня до смерти. Я от него сразу к гинекологу поехала, была уверена в том, что эта сволочь порвал мне там все. Сидеть не могла, думала, сдохну от боли.

Александр продолжал молчать, и Ядвига продолжила:

– Сам тощий, лысый, метр шестьдесят ростом-то всего. Ты ж его видел, значит, помнишь! – Александр согласно кивнул, и Ядвига закончила, зло усмехнувшись:

– Агрегат, тот, что у него в штанах, рос на семерых, а ему одному достался.

Александр присвистнул и абсолютно серьёзно произнес:

– Сочувствую! И тебе, и ему!

– Спасибо! Хоть ты меня понимаешь! – Ядвига усмехнулась. – Ехала к нему на свиданку и думала о том, что поговорим с ним, как цивилизованные люди, да куда там! Я едва вошла в эту их гостевую камеру, увидела его и сразу все поняла: не для разговоров по душам он меня позвал. Место мое напомнить!

Ядвига сжала кулаки до побелевших костяшек. Александр молча открыл бутылку воды и, налив ее в стакан, подвинул женщине, сидящей напротив него. Ядвига благодарно кивнула и, выпив залпом, продолжила:

– Напомнил, тварь. Месяц потом я на твердом сидеть не могла, представляешь? За каким чертом, спрашивается, мне такое счастье? Я отказалась приезжать к нему на свидание, и на следующее опять отказалась. Я отказалась, а его там, видимо, спермотоксикоз накрыл, затопив мозги: угрожает убить меня и того, с кем я ему изменю. Когда он звонит, я отвечаю на его звонок, только если детей рядом нет. А знаешь, почему?

– Почему?

– Да потому, что он орать сразу начинает и, как понимаешь, не серенады. Из всего, что он говорит, только предлоги и междометия цензурные, – Ядвига невесело улыбнулась. – Колеса на моей машине уже два раза кто-то прокалывал, а ведь машина на закрытой парковке под домом стоит! Понятно, что не сам он их мне спускает, а кто-то по его указке делает, но легче мне от этого не становится. Я же прекрасно понимаю, от кого мне такое счастье прилетает. Так что, нет, Саш, ничем ты мне не поможешь. Нельзя тебе в это ввязываться. Не с твоим прошлым.

Ядвига замолчала, давая возможность официанту накрыть стол. Парень ушел, и она неожиданно спросила:

– Саш, скажи, если Свищ все-таки выполнит свою угрозу и грохнет меня, ты детей моих не бросишь?

– Не мели чепухи, подруга! – Александр решительно оборвал ее.

– Так не бросишь? – Ядвига продолжала допытываться. – Пообещай мне, что не бросишь их! Ты же знаешь, что, кроме тебя, не на кого мне их больше оставить.

– Не брошу! – Александр произнес это спокойно, глядя подруге в глаза. Женщина расслабилась и даже попыталась улыбнуться. – Яся, но из меня родитель так себе, ты же знаешь.

– Сань, и знаю, и помню! Я все помню, Саш. И за что тебя тогда закрыли, помню. И благодаря кому твое дело не дошло до суда, знаю. Как и то, благодаря кому, тебя через год выпустили. Помню я и то, что ты до сих пор по ночам во сне прощения у своего друга Пашки просишь. Так что, Саш, уж лучше я тебе своих детей доверю, чем их папаше или детдому.

Александр, услышав слова Ядвиги, лишь скрипнул зубами, а она продолжила говорить:

– Саш, на имена детей открыты счета. У нотариуса мне надо только вписать имя опекуна, кто будет распоряжаться их деньгами.

Александр, услышав это, мысленно усмехнулся, вспомнив слова своего сокамерника цыгана:

– Все получишь, за что сел. Не срок получишь, нет! Друг твой простит тебя и заберет заявление, а ты получишь все так же и с точностью до деталей: и детей-сирот, и деньги их. И женщину свою единственную тогда же встретишь. Скоро камень твой уйдет от тебя, – цыган кивнул на карман, намекая на амулет, что лежал в кармане спортивных штанов Алекса. – Само к тебе все придет. И придет это все к тебе уже скоро. Правда, придется тебе через стыдное дело для мужика пройти, но считай, что это будет твоим искуплением грехов.

– Это ж какое дело может быть стыдным для мужика? – хохотнул он тогда, не веря цыгану. – В шлюхи подамся, что ли?

– Ну, можно и так сказать, – сверкнул на него единственным глазом цыган и закончил совсем уж неожиданно:

– Мне не веришь, съезди в Приморский край. Там в деревне Преображенка есть храм, там служит отец Серафим.

– Цыган, а в Бога веришь? – рассмеялся тогда Александр в лицо своему сокамернику.

Цыган на его слова не обиделся, лишь повторил:

– Съезди, он и растолкует, и поможет тебе. Запутался ты, парень, сильно.

Тогда Александр ему не поверил, да и кто бы поверил? Какие дети-сироты, да еще с деньгами? Какое стыдное дело? Какой отец Серафим в каком-то Кукуево, в дальних далях? Да и не собирался он ни с кем за деньги спать!

А поверил он своему сокамернику лишь несколько месяцев спустя, когда цыгана того уже выпустили, а к нему самому вдруг пришел адвокат и объявил, что его друг Павел забрал свое заявление и претензий к нему не имеет.

И ведь Ядвига к нему тоже сама пришла, в первый же его день на свободе пришла. И пришла сама, и предложила то самое стыдное дело, о котором говорил цыган.

– Саш, дети не будут тебе в тягость в материальном плане, они тебя знают, на все праздники ждут тебя. Няню оставишь с ними прежнюю, она с рождения с ними, впрочем, ты и сам знаешь, что Мария им как родная бабушка и даже лучше, если брать в расчет мою мать.

– Яся, успокойся! Если тебе так легче и спокойнее, повторю: не брошу я твоих детей, и няню с ними оставлю прежнюю, и образование дам нормальное, чтоб в жизни не пробивались, как мы с тобой, и на ноги помогу встать. Всё? Успокоилась?

– Спасибо, Саш! – Ядвига смогла улыбнуться уже нормально.

Александр же, увидев, что подруга успокоилась, закончил:

– Только жить я в Европе не буду – говорю тебе об этом сразу.

– И не надо в Европе, Саш, – Ядвига, казалось, только обрадовалась. – Они там со своими толерастами совсем берега попутали. Мы с детьми уже два месяца как вернулись в страну.