Страница 7 из 13
– Нравится? – Позади возник Жан со стопкой носовых платков.
– Что? – Я обернулась.
– Лавка наша нравится? Наверняка раньше не видела торговлю так близко?
– Не видела, конечно, – тут же согласилась я.
Эх, наивный человек… Он даже не представлял, что такое настоящая торговля.
Жан тут же решил устроить экскурсию. Показывал набитые давно купленным товаром ящики, демонстрировал деревянные счеты и пытался научить ими пользоваться, перечислял обширный список клиентов (правда, потом уточнил, что большинство из них давно померли). В общем, старался произвести впечатление.
И я действительно впечатлилась.
– София! – послышался голос Дегре. – София!
– Я на складе с Жаном!
– С Жаном? И что же вы… Хм… Нечего вам тут наедине делать. – Он воззрился на племянника. – Иди за прилавок, вдруг кто зайдет, а продавца нет на месте.
– Кто может зайти? – закатил глаза Жан. – Если только дверями ошибутся.
– Иди-иди, нечего бездельничать.
Молодой мужчина ушел, оставив меня с хозяином.
– Ты это… Лишнего ему не позволяй, – сурово предупредил Дегре. – У него ветер в голове, никакой надежности.
– Эмми уже сказала, – ответила я.
– Ну и славно. – Он порылся в кармане и достал несколько монет. – Держи вот. Купи нормальную обувь, а то этой, поди, все ноги натерла.
– Спасибо…
Это были неумелые, скупые, непривычные, но тем не менее вполне осознанные извинения с его стороны.
– Не за что. – Дегре постоял немного, потом осмотрел склад и произнес: – Кстати, Эмми твой тюфяк к себе перетащила, будете вместе обитать. В пристройке уже прохладно.
– Спасибо, – повторила я, понимая, что жизнь вновь налаживается. – Вы не пожалеете.
– Надеюсь.
Глава 3
За туфлями я побежала этим же вечером. Выбрала подходящий момент и направилась вниз по улице, искать обувную лавку.
Вокруг сновали люди – добротный средний класс горожан – и никто из них не смотрел на меня, словно на кучу мусора. В их глазах я была обыкновенной прислугой. Да, в бедной и потрепанной одежонке, но вполне приличной. «Как же здорово ощущать себя человеком!» – подумала я, разглядывая витрины. В кулаке были зажаты монеты, а на губах расцвела улыбка. Жизнь казалась прекрасной.
И надо же было случиться так, чтобы именно в этот самый момент на улице появились несколько всадников на вороных жеребцах. Они лихо пронеслись между ринувшимися в разные стороны горожанами. Я же замешкалась от неожиданности и едва не попала под копыта.
– Эй ты! Брысь с дороги! – рявкнул один из них, замахиваясь хлыстом.
– Смотреть нужно, куда прешь, – пробурчала я, отскакивая. – Разъездились тут. Мажоры доморощенные.
И сказала-то вроде негромко, и отскочила стремительно, но хлыстом по шее все же получила. Кожу обожгло, на глазах выступили слезы.
– Скотина…
Рука, державшая деньги, разжалась, монеты выкатились на дорогу и тут же затерялись под ногами прохожих. Всадники уехали дальше, а я осталась стоять, прижимая ладони к наливающейся кровью отметине.
– Это люди графа Бертрана Ренье, – рядом неожиданно оказался Крот. Он поддержал меня за локоть и увел в закоулок. – А тот, кто тебя ударил – один из его сыновей.
– Придурок.
– Согласен, гнилая душа. Второй-то достойным наследником вырос, а вот этот… Слишком любит власть демонстрировать.
Я кивнула, запоминая сказанное. Значит, графский сынок… Жаль, морду его не разглядела, выдался бы случай – расквиталась.
– Пришла в себя? – спросил Крот.
– Да, спасибо большое. Опять вы меня выручаете.
– Это просто ты опять попадаешь в беду. – Он почесал бороду. – Куда шла-то? По делам?
– Обувь прикупить хотела, Дегре ссудил деньгами. Да только монеты потеряла, когда по шее получила, – ответила я.
– А… так это твои были… – Крот отер грязные ладони о пузо и полез в карман. – Держи, растеряша.
Обувь в тот вечер все-таки купила. Черные туфельки-лодочки без каблучка так идеально сидели на ноге, что почти не чувствовались. И вышли недорого, даже сдача осталась, которую я тут же вручила Кроту.
– Это еще зачем? – смутился он. – Не стоило.
– Вы чудесный человек и заслужили благодарность. – Я поцеловала его в чумазую щеку.
– Спасибо, девонька, – Крот скривил рот в полуусмешке. – Так говоришь, будто и впрямь что-то достойное сделал.
– Очень достойное, даже не сомневайтесь.
Вернулась в лавку я только к ужину. Умылась, расчесалась, отправилась на кухню, но стоило сесть за стол, как Эмми громко взвизгнула:
– Что это такое?!
Она откинула в сторону мою косу и оголила след от хлыста.
– Ах, бедняжка! Кто же посмел? Дегре, Жан, вы только посмотрите!
Видимо, отметина выглядела действительно плохо, так как мужчины забеспокоились.
– Откуда? – Дегре был как всегда немногословен.
– Один из сыновей графа Ренье постарался, – призналась я. – Да вы не тревожьтесь, уже почти не болит. Сама виновата, вовремя не отошла с дороги.
– Совсем распоясался! – возмутился Жан. – Можно подумать, самый родовитый в Бирузе! И поблагороднее люди имеются, но они такого себе никогда не позволяют!
Эмми захлопотала, притащила какую-то мазь, сказала, что на пару часов хватит, а на ночь она сделает примочку из целебных трав.
– Матушка Эмми неплохой знахаркой была, – заметил Дегре, наблюдая, как ловкие руки девушки обрабатывают след. – Мастерски с травами управлялась, знала, какие для лечения брать, а какие в пищу хороши. Кухарила так, что соседи в гости захаживали, пробу снимать.
– А сейчас никто не ходит, – с упреком пожаловалась Эмми.
– Готовишь плохо.
– Готовлю хорошо! Никто, кроме вас, не жалуется.
Дегре хмыкнул.
– И я не жалуюсь, успокойся. Вкусно, сытно, что еще надо? А гости… Нечего тут им делать.
Когда с делами было покончено, а время клонилось к ночи, я, вооружившись свечой, направилась в свою новую комнату. Точнее в комнату Эмми, но теперь-то она наполовину моя, правда?
Как и говорил Дегре, там уже лежал тюфяк.
– Жан пообещал к концу недели вторую кровать справить. – Эмми выдала свежее постельное белье. – Он так-то парень рукастый. Ловелас, конечно, но если близко к себе не подпускать, то все хорошо. – Она забралась с ногами на свою постель.
– Вы, наверное, с рождения знакомы? – поинтересовалась я, расстилая простынь.
– Нет, что ты! Его Дегре с супругой за год до пожара привезли. – Эмми покосилась на дверь и быстро-быстро зашептала: – Ходят слухи, что он у себя какую-то девку обрюхатил, а потом сюда сбежал, чтобы не жениться. Но я не верю, Дегре не стал бы в таком деле его покрывать. Застелила? Идем, шею обработаю.
Она прикоснулась к отметине, и я зашипела от боли.
– Смирно сиди! – шикнула девушка. – Такая большая, а потерпеть не можешь… Сколько тебе, кстати?
– Двадцать пять.
– У-у! Замуж давно пара. Надо попросить хозяина, пусть мужа хорошего подыщет.
– Не надо, – улыбнулась я. – Как-нибудь сама.
– Ну как хочешь, – Эмми аккуратно приложила к шее смоченную в отваре марлю. – А мне семнадцать. Ты не думай, я замуж тоже не тороплюсь, хотя Дегре как-то чуть не просватал, – она хихикнула. – Я тогда суп пересолила, а он рассердился. Сказал, что обязан воспитать меня умелой работницей в память о матушке и выдать замуж. И раз с готовкой не получилось, то с замужеством-то точно не прогадает. Мы с Жаном его еле отговорили.
– А твой отец? – Я повернула голову, чтобы было удобнее. – Отец тоже погиб в пожаре?
Эмми нахмурилась.
– Жив. Но говорить о нем не буду. Лучше принесу нам с тобой чай, хочешь? И сладкие булочки.
– Хочу.
Девушка закончила с лечением и, велев сидеть не двигаясь, ушла на кухню.
А я от нечего делать принялась осматривать спаленку: старенький комод, узкий платяной шкаф, столик с зеркалом. На столике небольшой обгоревший семейный портрет… Молодая женщина, маленькая девочка и… Крот?