Детское время

Ормазд Бозур не мог, конечно, знать что Лера, узнав, что он стал царем, высказалась просто:

— Надеюсь, он, после обучения в нашей школы, не будет таким же идиотом, как его предшественник.

— Это ты о его отце? — спросила тогда Катя-старшая.

— Нет, от том царе, который на его месте был в нашей истории. А Нарьясах идиотом не был, и в отставку ушел в силу традиции. Но даже ушел красиво: проиграв войну кушитам, он потерянные территории смог оформить как приданое за принцессу, на которой сына женил. Причем проиграл не на поле боя, а от эпидемий никто сейчас не застрахован. Ну, наверное, кроме нас, да и то… но это неважно. Суть в том, что теперь у персидского царя жена — дочь царя кушитского, и если она первой родит сына, в смысле раньше, чем родится сын у нынешнего кушитского наследника, то у Сасанидов будет свой претендент на кушитский престол. Слабенький такой претендент, но Нарьясах смог не потерять лица — а это лишь доказательство его ума. А вот каким окажется его сын — это никому еще неизвестно…

Но сейчас Лера на перспективы Персии смотрела довольно позитивно: за десять лет правления новый царь смог заметно повысить пресловутый «уровень благосостояния народа» и, что для стабильности государств — по крайней мере в нынешнюю эпоху — было поважнее, уровень благосостояния правящего класса. Конечно, в этом огромную роль сыграли и «новые растения», и закупаемые на севере станки — но и растения усиленно внедрялись иногда даже прямыми указами царя, и станки закупались большей частью не купцами, а специально назначенными «государевыми людьми». Сейчас уже больше половины продукции ткачества выпускалось на «государственных» фабриках — и это приносило правителям доходы, несопоставимые с теми, что было раньше. А с этих доходов кормились и чиновники, и армия. И, сколь ни удивительно, простому народу тоже очень много доставалось. Все же Баку — город индустриальный, причем в сугубо инженерном плане весьма передовой, и будущий царь никак не мог не заметить, что «образованный человек приносит больше прибыли стране», так что уже появилось довольно много хоть и совершенно начальных, но все же школ (причем строго светских) для простого народа. А чтобы родители туда отдавали детей, школьникам уже государство выдавало «форменную одежду» и вдобавок их еще и кормили. Точнее все же «подкармливали», но многим и это казалось раем. Так что «пожилая историчка» выдала свой прогноз развития персидской цивилизации:

— Ну, если наши дети нашу страну смогут не развалить по дурости, то и персы поколения через три построят приличное государство.

Что именно Лера считала «приличным государством», она раскрывать не стала — но в Персии прирост населения в десятом году правления Ормазда слегка превысил один процент, и вроде его падения в ближайшие годы причин не было: в империи с продовольствием стало не просто хорошо, а замечательно — а продажи излишков сельхозпродукции «северянам» позволили и тракторов немало закупать, что еще больше увеличивало продуктивность полей и огородов. Вдобавок в деревнях очень быстро закончились проблемы с топливом для печей: после того, как в «русских» магазинах при железной дороге начали продавать газовые плиты и пьезозажигалки для газа, в деревнях огромным спросом стали пользоваться небольшие установки по получению биогаза «из дерьма», причем сами «биореакторы» изготавливались местными же ремесленниками — по «русским» чертежам, но руками персов и из персидского же сырья. В популяризации биореакторов сыграли заметную роль и зороастрийские жрецы: ведь на выходе установки получался, по сути, тот самый «священный огонь», а «оскорбляющие воду, воздух и землю» отходы жизнедеятельности становились хорошим удобрением для той же земли. Ну а жрецам «правильные установки» удалось задать с изрядной помощью получившего знания в русской школе царя.

Кстати, в свете этих новведений в деревнях стало набирать популярность и свиноводство: ведь свиной навоз газа давал больше, чем любой другой (хотя и меньше, чем «человеческий фекалий»), а наличие доступного топлива позволяло производить должную тепловую обработку свинины, препятствующую распространению разных болезней. И вот в этой части персидского быта жрецам пришлось очень прилично поработать, теперь они разработали очень строгие — и именно религиозные — правила приготовления свинины и внимательно следили за их соблюдением. Впрочем, в силу очень высокого уровня религиозности персов последнее особых проблем не вызывало, ну а то, что у жрецов появилась «обязанность» пробовать у кого угодно приготовленное мясо, их лишь дополнительно стимулировало к «воспитанию у трудящихся правильных кулинарных пристрастий»…

На очередную «годовщину» все снова собрались на квартире у Кати-старшей — просто потому что она и Лера не рискнули ехать в Школу и все остальные решили, что оставлять их одних в Москве было бы неправильно. Никита с Олей привезли с собой огромную корзину свежей черешни, посетовав при этом, что они «лишились прекрасной возможности сидя на заборе лопать черешню прямо с веток», но все решили, что и из миски ягоды есть очень неплохо, а лезть на забор в таком возрасте как-то несолидно.

Катя-младшая «как бы между прочим» — а на самом деле чуть ли не подпрыгивая от нетерпения — сообщила собравшимся «две новости». И начала с «хорошей»:

— Так, девочки и мальчики, вчера подбили статистику за прошлый год и в результате получается, что нас — и это если Эфиопию не считать — уже пятьдесят миллионов, даже чуть больше. Причем взрослого работоспособного населения уже больше шестнадцати миллионов.

— Что-то не бьется статистика, если у нас в среднем в семье по десять детей, — заметил Сашка.

— По двенадцать, но ты не учитываешь, что почти пять миллионов уже переросли детородный возраст, а еще столько же детей пока не завели. Потому что взрослый у нас — это с четырнадцати лет, а детей все больше семей стараются заводить не раньше, чем в восемнадцать.

— А это хорошая новость или плохая? — попробовал уточнить Сашка.

— Это — просто новость. А вот вторая — я даже не знаю, какая она. Начиная с прошлого года у нас закончился — только вы не смейтесь — рост прироста населения. В позапрошлом был пик, пять и две десятых процента, а в прошлом уже пять и одна. И по данным, которые предоставил Минздрав, в этом будет не больше пяти, а может быть даже чуть меньше.

— Наверно, это нужно отнести к хорошим новостям, ведь даже просто прокормить такую прорву детишек — задачка все же нетривиальная, — заметила хозяйка квартиры. — А вот в чем причина снижения рождаемости — это было бы интересно понять.

— Прокормить мы сейчас в состоянии и сто миллионов, с сельским хозяйством у нас сейчас все прекрасно, а где не прекрасно, то импорт из той же Персии нужной прекрасности немедленно добавляет. А вызвано чем — ты не поверишь.

— Так просвети нас.

— В Госплане все посчитали тщательно, прикинули затраты на строительство жилья, и выдали постановление о том, что родители, которые вырастили хотя бы восемь детей, остаются жить в полученных квартирах независимо от их размеров при условии, что хотя бы один ребенок в семье остается с родителями. А если десять и больше детей — то до самой смерти независимо от того, остаются с ними в квартире дети или нет. То есть там формулировка более приглаженная, я про суть — и даже самый жадный народ осознал, что можно по четырнадцать-шестнадцать детей и не рожать.

— Логично. А кто это в Госплане такой умный нашелся?

— Да Настя твоя, я ее доклад сама слушала. Я уж не знаю как она все считала, но по ее докладу выходит, что если жилье не отбирать у тех, у кого дети выросли, то объемы жилищного строительства почему-то сократятся больше чем на четверть и она сможет увеличить объемы строительства промышленных зданий. Не сразу, конечно, но лет за пять уже заметно будет.

— Заметно будет раньше, ведь если ты говоришь про пять процентов, то это два с половиной миллиона человек. И даже две десятых процента означают, что через пятнадцать лет нам не придется строить дополнительных пятьдесят тысяч квартир для молодоженов. А уже сейчас — примерно двадцать-тридцать тысяч улучшенных квартир для тех, у кого семья выросла. Да, пожалуй, это тоже хорошая новость. А чего у нас вообще хорошего еще есть? Ну, кроме черешни?