Полный нокаут

Он начинает качать головой, затем останавливается и сжимается.

— Я даже больше не знаю, что это значит.

Он смотрит в пол, глубоко задумавшись.

— Забочусь ли я о ней? Много ли она для меня значит? Да. Я не хочу, чтобы ей было больно, и я не хочу делить ее с кем-то еще… Но в то же время я смотрю на тебя и Оливию, и вы двое счастливы вместе. Меня от этого немного тошнит.

Я усмехаюсь.

— Отвали.

Он смеется, выставляя ладони в успокаивающем жесте.

— Я хочу сказать, что не думаю, что способен сделать ее такой же счастливой, как ты делаешь Оливию. Я счастлив просто существовать… И не знаю, счастлив ли я делать это в одиночку или с Селеной. Вот что я пытаюсь понять. — Он прикусывает губу, прежде чем добавить: — Я все еще пытаюсь отпустить…

— Я знаю, — говорю я, прежде чем ее имя срывается с его губ. — Ее.

Он тяжело сглатывает.

— Я не рассказал Селене всю историю до конца. Она знает, что была девушка и что у нас ничего не вышло… Но она не понимает, что я все еще застрял там, где был… С ней. Я любил ее. Я отдал ей все, подчинился ее желаниям, превратился в мужчину, которого она хотела, полностью потеряв себя в процессе… Я не могу сделать это снова.

Я складываю руки на груди. Ему не нужно мне ничего объяснять. Я понимаю… Но не думаю, что она согласится.

— Я не знаю, что делать, — выдыхает он, во второй раз отталкиваясь от стены. — Но я что-нибудь придумаю.

Он всегда так делает, но сейчас мне нужна его компания. Если девочки пьяны, я не смогу отнести их всех троих домой.

— Ты же знаешь, что должен пойти со мной в «Салем», верно?

Он направляется к двери в конце коридора и смеется.

— Да, знаю.

***

«Удел Салема» — это байкерский бар. Конечно, Мэдди притащила бы сюда девочек. У моей сестры всегда была нездоровая одержимость мотоциклами, татуировками и кожей, так что вполне логично, что она найдет самый большой клуб в Лас-Вегасе, продвигающий ее любимые вещи.

Я выхожу из машины и захлопываю за собой дверь. Слева от себя слышу женский вздох. Я смотрю в направлении шума и вижу мужчину и женщину, которые, очевидно, не просто так лежат на мотоцикле «Харли Дэвидсон». К моему прискорбному удивлению, женщина не успевает вовремя прикрыть свой сосок, чтобы я не увидел татуировку дракона, которая его окружает. Я отворачиваюсь и смеюсь.

— Боже.

Я люблю татуировки, но мысль о том, что одна из них будет выколота на моем соске, заставляет их втягиваться в внутрь.

Рок-музыка, льющаяся из заведения, громкая, но недостаточно, чтобы заглушить ужасный смех и пьяные истории обитателей внутри. За то короткое время, что я уже провел здесь, решил, что Оливия, моя сестра и Селена не останутся здесь ни на минуту.

— Следи за собой, Сет, — кричит Джексон мне в ухо, когда я хватаюсь за ручку входной двери. — Это последнее место, где ты захочешь ввязаться в драку.

Он прав. Драка здесь была бы (вероятно) очень плохим решением для меня. Кто знает, в какое сумасшедшее дерьмо втянуты эти парни? Открываю дверь и вхожу внутрь. Немедленно пробираюсь сквозь толпу людей, стараясь никого не касаться. Не потому, что я боюсь, а потому что мне бы не хотелось, чтобы запах остался на моей одежде. К счастью, когда я захожу достаточно глубоко, запахи несвежего пива и арахиса перебивает запах кожи. Когда продвигаюсь к бару, я позволяю своим глазам сканировать посетителей, выискивая яркие короткие платья и пронзительный смех. Девочки сегодня вышли далеко за рамки своего обычного поведения. Каждая вторая женщина здесь одета в какую-нибудь разновидность кожи с блестящими пряжками. Их тела покрыты татуировками и пирсингом, большинство щеголяет с наполовину выбритой головой. Красивые? Некоторые. Пугающие? Черт возьми, да.

Когда я подхожу к бару, то краем глаза замечаю яркую вспышку розовой ткани. Я поворачиваюсь, но двое крупных мужчин встают у меня на пути, загораживая это платье. Это либо Селена, либо Оливия. Моя сестра не надела бы в клуб Вегаса розовое, даже несмотря на то, что это ее любимый цвет. Я останавливаюсь и терпеливо жду, пока мужчины отойдут, в конце концов они это делают, и тогда я вижу Оливию, сидящую в баре в том самом коротком розовом платье. Еще вижу Мэдди, стоящую рядом с моей женой и пьющую шот за шотом. Я мысленно насчитываю в общей сложности четыре. Оказывается Мэдди очень любит выпить. Но Оливия едва может держать себя в руках после одного бокала вина, и ей следует знать, что лучше не пить, когда меня нет рядом, чтобы позаботиться о ней. Особенно в таком месте, как это. Когда Мэдди отходит, высокий байкер в кожаном жилете и темных джинсах, выглядящий как мальчишка, проскальзывает на ее место и наклоняется к моей жене, дыша на нее.

Я делаю шаг вперед, но Джексон хватает меня за руку.

— Наблюдай, — кричит он мне в ухо. — Она не знает, что ты здесь, посмотри, как она справится с этим.

Он продолжает сжимать мою руку, не позволяя мне вмешаться и помочь. Оливия вежливо улыбается этому подонку, который так явно (и так жутко) пялится на нее. Я ненавижу это. Я вырываю руку из хватки Джексона и иду вперед. Когда я подхожу к ней, парень встает со стула и отходит от бара. Я хочу крикнуть ему вслед, но ради нашего плана решаю этого не делать. Я остаюсь незамеченным, когда Оливия опускается на стойку бара, кладя голову на руки, поэтому протягиваю руку и убираю прядь волос с ее щеки. Она резко выпрямляется, отбрасывая мою руку. Поверхность моей кожи покалывает, и я ловлю ее взгляд. Разозленный взгляд дикой кошки. Я улыбаюсь. Хорошо. Она должна была бы бить по рукам. Когда ее глаза фокусируются на моем лице, хмурое выражение на нем исчезает, сменяясь взволнованной улыбкой.

— Ты напугал меня! — невнятно произносит она, вскакивая со стула и бросаясь в мои объятия. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, отвези меня домой.

— Где Селена? — спрашивает Джексон Оливию, небрежно оглядывая бар.

Лицо Оливии вытягивается, и я вижу, что она пьяна и не может скрыть разочарования, которое испытывает по отношению к Джексону. Думаю, Селена сказала ей.

— Она пошла домой, — прямо отвечает она. — Она была не в настроении благодаря тебе.

— Похоже, я оказал услугу ее печени, — парирует Джексон.

Оливия хмурится и качает головой, глядя на него. Это типичная гребаная Селена, которая тащит Оливию куда-то, а потом решает, что она не в настроении. Большую часть времени Селена заботится только о себе, и это моя самая большая претензия к ней. Эта женщина эгоистична до самой глубины души.

— О, пожалуйста, скажи мне, что ты не забираешь моего единственного собутыльника? — Мэдди надувает губы, проскальзывая перед нами. Она делает знак бармену, и он ставит еще две рюмки. Она покачивается на ногах, опрокидывая два крошечных шота виски. Мне следовало бы пристально посмотреть на нее или отчитать за то, что она пришла сюда, но я знаю её. Мэдди делает то, что хочет.

— Хватай её, — говорю я Джексону, отворачиваясь от бара. — Поехали домой.

Мне не нужно проверять свой телефон, чтобы знать, что у меня есть всего полтора часа до ужина. Ужин, на котором мы с Оливией должны были присутствовать вместе. Похоже, я иду один, чего давно не делал… Во всех смыслах этого слова.

Глава 3

Оливия

Джексон и Мэдди занимают переднюю половину машины, оставляя нас с Сетом сзади. Я нажимаю пальцем на пуговицу джинсов Сета, и он отмахивается от меня. Я не могу удержаться от хихиканья, пытаясь снова и снова расстегнуть его штаны.

— Оливия, — предупреждает он меня низким и грубым голосом. — Держи свои руки при себе.

Это было бы угрожающе, если бы он не сдерживал улыбку. Я откидываюсь на спинку, наклоняюсь и тихо отстегиваю ремень безопасности. Затем поворачиваюсь на сиденье и смотрю на Сета. Он наблюдает за проносящимися мимо нас зданиями, совершенно не обращая внимания на последовавшую с моей стороны атаку. Я не собиралась ничего делать. По крайней мере, пока Джексон и сестра Сета здесь, но мне нравится заставлять его чувствовать себя неловко. Он так часто проделывает это со мной. Я кладу руку ему на колено, и его губы подергиваются. Я провожу по его ноге дальше, двигая пальцами так, словно моя рука — это паук. Муж искоса смотрит на меня, и я невинно улыбаюсь. Когда достигаю середины его бедра, Сет отстегивает свой ремень безопасности, и я вскрикиваю, когда он хватает меня, сжимает в своих сильных руках и придавливает к сиденью. Он давит на меня своим весом до такой степени, что я не могу дышать, и приближает свой рот прямо к моему уху.