Небо Земли

Юра, немного поразмышляв, как бы ему залезть в этот скелет, попробовал один способ: он перевернулся обратно на живот и лег вдоль экзоскелета; далее он приподнялся и просунул левую руку себе под грудь, а правой оттолкнулся и оказался на левом боку на своей левой руке; в шатком положении он был, ведь сила тяжести пыталась уложить его либо на спину, либо на живот; другую руку просунул под шеей и протащил туда руку экзоскелета; теперь казалось, что он лежит на металлической руке и скелет обнимает Гречкина; следующим рывком Юра приподнял левое плечо, а приземлился уже в паз для руки экзоскелета; далее он перекатился на спину и оказался телом над главной рамой; руками он защелкнул вокруг грудной клетки дуги-опоры, положил по очереди ноги на сочленения скелета, нашел кнопку включения и после этого попытался подняться, будто хотел сделать упражнение на пресс и… рама подтолкнула его сзади в спину и Юра смог сесть! Гречкин застегнул дуги на руках и ногах, перевернулся на четвереньки, поставил ногу на стопу, разогнулся и встал. Кожа на его лице тянулась вниз, так что выглядел Юра как глубокий старец. Шаг за шагом, будто робот, он направился обратно в ангар.

Приминая еще больше листья на улице, Юра старался идти как можно осторожнее. Гречкин понятия не имел, что будет, если он, весящий сейчас вместе с костюмом более четырехсот килограмм, вдруг споткнется о ветку и упадет вперед, к примеру, на руки. Но Гречкин понимал, что ничем хорошим такое падение не закончится. Аккуратно переставляя ноги, он медленно поднялся по ступенькам крыльца и зашел в холл третьего корпуса. Мокрый деревянный паркет скрипел под тяжелой поступью Юры. Минуя коридор за коридором, Гречкин добрался до спуска в ангар. Внизу он услышал тихий разговор. Ему показалось, что это голос Кати. Взявшись двумя руками за перила, Юра принялся спускаться по ступенькам. Экзоскелет сильно упирался в подмышки. Гречкин решил, что он и там все стер в кровь, но на боль ему уже стало плевать.

— Юра, ты? — тихо раздался шепот Васечкина снизу.

— Да, — ответил Гречкин также шепотом, но в шепоте этом не было смысла, так как четыреста килограмм топали по лестнице…

— Где они? — спросил Юра, продолжая спускаться во тьму.

— У корабля, — произнесла Катя, — мы отползли сюда.

— Каким образом ты передвигаешься? — спросил Васечкин, но вскоре сам все увидел: cилуэт Юры возвышался над лежащими братом и сестрой; в полутьме Васечкин разглядывал Гречкина, обмякшего в экзоскелете, с оттянутым вниз лицом, полузакрытыми веками и отвисшей челюстью.

— О Боже, — произнесла Катя.

— Никакой не Боже, — невнятно, еле шевеля губами, ответил Юра, — а смекалка российского космонавта. Вы как тут?

— Мы тут очень плохо, — ответил сквозь зубы распластанный на полу Васечкин, — я сейчас умру от боли.

— Ждите, — произнес Гречкин и направился через проход в ангар.

***

Вскоре в ангаре раздался выстрел, и эхо его зазвенело в металлических стенах. Катя всхлипнула. Через несколько секунд раздался второй выстрел, а потом и третий.

— Юра! — крикнул Саша.

Никто не ответил, но Васечкин с Катей поняли, что с Гречкиным все в порядке. Грохот его шагов было слышно, наверное, даже на улице.

В ангаре забегал луч фонаря.

— Элли, — произнес Юра, — просыпайся.

— Код доступа, — раздался голос корабля.

— Если долго всматриваться в бездну, бездна начнет всматриваться в тебя, — произнес Юра.

— Дополнительный код, — произнесла Элли.

— Идиотская прическа Эйнштейна, — ответил Гречкин.

На Сашу и Катю хлынул белый свет, который струился из прохода в ангар. Топот Гречкина приближался. В проходе, в сиянии света Элли появился Гречкин, будто ангел, спаситель, сошедший с небес. Он присел возле Кати и осторожно просунул правую руку ей под шею, а левую под колени.

— Держись за шею, — произнес он, — будет больно, но придется потерпеть.

Девушка обхватила Юру руками. Изо всех сил сжав зубы, она застонала, когда космонавт оторвал ее от пола. Каждый тяжелый шаг Юры отражался уколом в животе, но девушка мужественно терпела. Когда Гречкин занес ее в корабль, она, все так же сжимая зубы, пустила слезу.

Васечкин попросил, чтоб Юра волоком дотащил его за ноги. Все эти тридцать метров Саша ныл и стонал, оставляя за собой кровавый след на полу. Чтоб преодолеть порог перед входом в Элли, Васечкина все же пришлось приподнять. Как он взвыл в этот момент, говорить не стоит…

— Улетаем? — спросил Саша, сквозь стон. Васечкин лежал на полу возле входа. Катю Юра положил ближе к середине каюты корабля.

— Подожди, — ответил Гречкин, развернулся и вышел в ангар.

Через несколько минут он вернулся. На спине у него висел тот подросток, обхватывая Гречкина руками и ногами, а в руках Юра держал младенца.

— Теперь улетаем, — сказал он.

Пол задрожал, а подземный рокот ударил по ушам.

— Элли! — крикнул Юра, — уходи в мультипространство!

— Как скажешь, Юра, — произнес корабль, и вскоре вокруг серебристого эллипса образовалось еле уловимое глазом бледно-фиолетовое сияние. В этот же миг ангар, сама база и поверхность Земли устремились вниз, к центру масс планеты. Препятствий над головами никаких не оказалось, ведь Элли уже была вне пространства вселенной, где находилась крыша ангара и слой грунта над ней.

Люди в корабле парили в невесомости.

— Элли, сделай корпус прозрачным, — сказал Юра.

— Слушаюсь.

***

Под кораблем умирал наш родной дом — Земля. После очередного сжатия планеты Элли, оставаясь на том же месте относительно планеты, оказалась выше поверхности на несколько десятков километров. Земля была неузнаваема с высоты. Вместо зелено-голубого шара она до горизонта была покрыта пепельной дымкой. Серый агонизирующий комок на фоне черного космоса выглядел жалко. Планета доживала свои последние часы. Все живое, что было на ее поверхности, или уже погибло, или ожидало своей очереди оказаться в небытии… или, может, в другом мире? В раю для праведных душ? Сложно сказать наверняка, что нас ждет там, за границей жизни, но можно быть уверенным в том, что наш мир гораздо сложнее, чем кажется. Мы стоим лишь на пороге познания его устройства и устройства нашего разума. До ответа на извечные вопросы — “кто мы?”, “откуда пришли?” и “куда идем?” еще пройдет много лет, и может окажется так, что на данном этапе эволюции человеческого сознания задаваться такими фундаментальными вопросами не имеет смысла, как не имеет смысла улитке пытаться понять закон всемирного тяготения.

20. Аура

Мингли подскочил и, будто только что выплывший со дна водоема, принялся сквозь кашель жадно хватать ртом воздух. Абсолютно голый, он сидел на земле, а рядом точно также всхлипывали, давились и кашляли его жена и ребенок, Саид с двумя детьми, Стив с дочкой и Жорж с сыном. Придя в себя, они молча огляделись — вокруг было травяное поле, но травы такой они ни разу не видели. Каждый ее росток был бледно зеленый, гораздо бледнее, чем на Земле, да еще и из-за красного, будто закатного, света с неба отдавал алым оттенком. Это зелено-алое поле уходило к лесу с одной стороны, а с другой то ли к морю, то ли к озеру — издалека не понять. Женщины смущенно прикрылись руками и ногами, сидя в траве, а мужчины встали, позабыв про стыд. Первым хотел нарушить молчание Саид, но обомлел, когда увидел на небе два Солнца возле друг друга чуть выше горизонта. Археолог показал пальцем на красные светила.

Мингли вдали разглядел еще людей… потом еще… и еще. Пока народ сидел, их издалека было не видать. Но сейчас они начали вставать, и оказалось, что на поле этом не одна сотня человек, и все абсолютно голые.

— Я тонул, — произнес Стив, — задыхался в машине, а вокруг все вертелось.

— Нас всех несло потоком, — сказал Мингли, — потом… я думал, я умираю… все мы умираем.

— Получается, они перенесли нас? — предположил Жорж.

— Они? — спросила дочь Стива.

— Да, Лучи. Они перенесли нас сюда, — сказал Жорж.