Наследство мага

— И тогда Король нашел для вас спокойную должность?

— Вы совершенно правы, Лорд. Аккуратно и очень остроумно он вывел меня из-под любого удара. Меня еще жалеть будут. А в специальном завещании он попросил внука взять меня к себе советником. Но это будет через два десятка лет, а все это время я проведу с вами, Лорд. Надеюсь, вы останетесь мной довольны так же, как и Король.

Шарби облегченно вздохнул: значит, Лайтаниону можно доверять… В определенных пределах.

— Наверное, это очень редкий случай, когда простого человека делают Лордом?

— Последние сто пятьдесят лет — да. Но сразу после войны Орденов это было делом довольно обычным. Многие доблестные воины вошли в аристократию и даже получили титулы. Часть Лордов погибла вместе с семьями, часть предала Корону, переметнувшись к Орденам. Кроме того, Ордена располагали немалой собственностью, которая была роздана новой аристократии. Нынешние события — отголосок той войны, неудивительно, что вы получили такую же награду, как и в те времена. А теперь, Лорд, вернемся к делам?

Остальные бумаги на столе являлись пояснением к карте. После недолгих разбирательств часть Шарби была определена. Две средних размеров плантации, выращивающие рожь, ячмень и овес. Небольшой рыбацкий поселок на побережье недалеко от Каргера. Крупнейшая в королевстве овцеводческая ферма. Поместье на противоположном от Брайнара берегу Реки. У Шарби с трудом укладывалось в голове, что это все — теперь его.

— Я не совсем понимаю… Рабы — ясно, наемные работники — тоже, им все равно, от кого жалование получать. А люди, живущие на побережье? Ведь большинство — свободные? Каким образом они связаны со мной?

— Им тоже все равно, кому платить арендную плату, Лорд. Земля принадлежит вам, порядок обеспечивают ваши люди, а они платят за то, что пользуются всем этим. Если вы не будете поднимать арендную плату, обыватели равнодушно воспримут смену арендодателя.

Он улыбнулся.

— Я пойду, отдам Королю наши расчеты. Сейчас, жалеть меня все начнут…

— Вы выглядите слишком счастливым.

— Увы, Лорд, скрывать свое настроение у меня получалось плохо. Чтобы сделать такого?

— Прикусывайте нижнюю губу. Это замаскирует улыбку. Ну, и больно немного. Может, еще и подумают, что Вы кусаете губы, чтобы не заплакать.

— Спасибо, Лорд. Я вернусь как можно скорее.

Шарби кивнул и вновь закрыл лицо руками. Он чувствовал себя полностью опустошенным и разбитым. Но долго сидеть так ему не дали. В кабинет вошел стражник в закрытом шлеме и легких, чисто символических доспехах. Шарби было дернулся, но вошедший доложил:

— Лорд, к вам Великий Лорд Колверин. Вы примете его?

Шарби с трудом выпрямился.

— Да, конечно. Проводите его сюда.

— Слушаюсь, Лорд.

Стражник исчез, и буквально через несколько секунд в комнату вихрем ворвался юноша. Шарби не успел ахнуть, как Колверин ухватил его в крепкие объятья и закружил по комнате.

— Поздравляю!

— Что ты делаешь? Задушишь! — полузадушенным голосом возопил Шарби.

— Ничего с тобой не будет, ты живучий! — заявил Колверин, но все же выпустил мальчика.

— Ты радуешься больше меня, — заметил Шарби, потирая действительно помятые бока.

Он решил нисколько не церемонится, в ответ на такое-то приветствие. Кроме того, Колверин нравился ему. Почему бы им и не стать друзьями?

— За хорошего человека и порадоваться не грех! — наставительно произнес юноша и вновь перешел на восторженный тон. — Здорово! Родиться рабом, быть слугой могущественного волшебника, раскрыть заговор и стать Лордом! О таком даже в балладах не поют! Что может быть замечательнее?

Шарби грустно улыбнулся.

— Я не знаю своих родителей. И до десяти примерно лет у меня не было даже имени. А совсем недавно меня окружали враги и рядом не было никого, на кого можно было бы до конца положиться. Не все так хорошо, как видится со стороны…

— А… — посерьезнел Колверин. — Значит, ты тоже знаешь, что такое одиночество среди людей.

— «Тоже»? И это говоришь ты, Великий Лорд?

— Ну, Великим Лордом меня сделал ты. А насчет одиночества… Моя мама никогда не была близка с Крайвероном. И замуж вышла против его воли, хотя в очень родовитом, пусть и обедневшем аристократе не было ничего плохого. Чего он хотел от нее — я не знаю. Он всегда был достаточно безумен, не просто так он избежал казни. Папа был стражником во дворце, командовал десятком: не слишком достойная должность для него, чьи предки были чуть ли не знатнее принца Ворониона, но достаточная для того, чтобы мы жили хорошо. Но, когда мне не было еще и десяти, он поехал с друзьями на охоту. И надо же было такому случиться, что на скаку он напоролся на сук. Сук воткнулся ему в глаз и прошел прямо в мозг… Папа умер на месте.

Глаза Колверина заблестели.

— Если бы это произошло на службе, нам была бы положена пенсия в размере его жалования. А так мы получили только треть. Нам бы вполне хватило этого, особенно после того, как мы покинули столицу, если бы не одно…

Он зажмурился и покрутил головой.

— Мое происхождение! Внук Великого Лорда не мог учиться вместе с детьми священников, торговцев и обедневших аристократов. Не говоря уже о том, что мое обучение обходилось нам слишком дорого, в заведении я оказался отверженным. Я был родовитее большинства, и самым бедным. Их карманы ломились от ауров, а для меня несколько медяков были хорошими деньгами. Их возили в дорогих каретах, а я сам управлял старой лошадкой и ездил в кибитке. Да еще я и учился лучше всех… Мне постоянно давали понять, что я — никто, по сравнению с ними. Мама делала все, что могла, даже что-то шила на продажу, а я ей помогал, но года полтора назад она сильно заболела и все, что нам удавалось заработать, уходило на зелья для нее… Единственным моим желанием было вырасти и пойти в стражники — другого выхода для себя я не видел. Но потом появились вы с магом… Жизнь вдруг стала волшебной сказкой. Те, кто еще вчера называли меня прямо в лицо «нищебродом» и «позором заведения» начали пресмыкаться передо мной. Они ловили любое мое слово, старались привлечь мое внимание любой ценой — даже ценой унижений. Но мне уже было все равно. Мы уехали из Каргера… Да, Каргер… Как я ненавижу этот город! Ни дня в нем я не был по-настоящему счастлив. И, самое смешное, что я не знал, о чем можно говорить с тобой и попробовал свести разговор к нему…

— Но ведь все изменилось, Колви! Память милостива, из нее уходят даже плети надсмотрщиков.

— Может, ты и прав. Но для меня все это было как вчера. И вот, когда я увидел тебя — спокойного, уверенного в себе, знающего все что нужно, я подумал, что ты смог бы стать мне настоящим другом, потому что ты был равен мне, равен волшебнику. Ты был в каких-то жутких лохмотьях, страшно грязный, но было понятно — вот человек, которому по силам все… А я всегда был один, и когда надо мной смеялись, и когда кланялись за десять шагов. И в своих новых владениях я видел только слуг, а мне так хотелось иметь друга, с которым можно поделиться тем, что нельзя сказать другому — вот, как сейчас… Я, наверное, таким глупым выгляжу?

Шарби встал, подошел к Колви, напряженно сидевшем на краешке стула и положил ему руку на плечо.

— Просто ты понял, что ничего в жизни не дается бесплатно. И за свой титул тоже надо платить. Ты заплатил одиночеством, но такое было и с другими, кого судьба облагодетельствовала: у Мастер-Лорда был только один по-настоящему близкий человек — следопыт, с которым они ходили по пещерам. Его лучший ученик тоже признавался мне, что и у него есть лишь один друг. Подумай сам, чем выше возносит тебя судьба, тем все меньше тех, кто равен тебе… Но скоро это все изменится.

— Изменится? Как?

Шарби улыбнулся.

— Ты женишься, у тебя будут дети, и ты забудешь, что такое одиночество.

— Это будет нескоро, мне еще нет и семнадцати! Больше четырех лет…

— Четыре года? Они пройдут быстрее, чем тебе сейчас кажется. Знаешь, Колви, я думаю, дела будут часто приводить тебя в столицу. И каждый раз ты будешь проезжать через Брайнар. Что мешает тебе выезжать пораньше и задерживаться у меня? Я еще не знаю, где в Брайнаре будет мой дом, но я обязательно напишу тебе письмо!