Страница 6 из 66
— Уходите, я не знаю вас, - крикнула девушка и глухо зарыдала. Видимо, старалась реветь в подушку.
— Я помочь вам хочу, милая. Откройте, идемте ко мне, я вас конфетами угощу. Дарья наша сама их делает. Представляете, размачивает в сиропе чернослив, в него ядра грецкого ореха, и всю эту прелесть заливает шоколадом. Она даже темперировать его научилась, - засмеялась на последних словах Саша. – Вы ее видели, мы рядом с вашим столом сидим всегда. Она все еще ругается из-за поцелуев в кино, если герои не в браке.
— Метеор? – голос за дверью перестал плакать.
— Что? – не поняла Саша.
— Конфеты эти. «Метеор» называются.
— А! Может, и «Метеор», я не в курсе. Вот, бастурму от колбасы отличу, а «Метеор» от «Белочки» - это вряд ли, - засмеялась Александра, сказав чистую правду.
Дверь открылась, и за ней Саша увидела красное лицо Софьи. Она все еще продолжала всхлипывать, как малыш, которого мама оставила в детском саду.
— Иди, я тебя обниму, девочка, а потом мы напишем твоей матушке записку, что ты ушла в гости к своей подруге во второй вагон, - Саша раскинула руки, и белокурая девушка бросилась в ее объятия, снова начав рыдать.
5.
Софья в свои девятнадцать с половиною лет ранима была на все шестнадцать. Как оказалось, ее богатая и знатная семья, кроме нее, имела еще троих сыновей, которые служили в царском полку и имели звания, от которых у матушки Софьи срывало крышу. Ну, как срывало… на фоне гордости она вдруг решила, что все ее дети без исключения должны были быть идеальны.
— Значит, вы едете в Кисловодск? – переспросила Саша.
— Да, запивая третью конфету чаем, ответила Софья и глубоко вдохнула.
— И там матушка собирается тебя лечить водами от болезни, которой у тебя нет… - констатировала правду Александра, откусив конфету, чтобы проверить, так ли действительно они хороши.
— Чтобы фигуру, как у моей матушки иметь, и при этом ни в чем себе не отказывать… это надо продать душу дьяволу, Сашенька, а не лечиться водами, - уже перестав плакать, сказала Софья и зачем-то перекрестилась.
— Да я уже поняла, что у нее метаболизм, как у … - она хотела сказать «курицы», но не стала.
— Что у нее? – подняла на Сашу глаза Софья.
— Обмен веществ. Я про это читала, а потом и тренер говорил, - забывшись проболталась Александра, но спохватилась: - Моя напарница – отличный тренер по этим делам, знаешь ли. Ты не поверишь… я раньше пухлая была и круглощекая, - засмеялась Саша, чтобы отвлечь девушку от того, что она сказала ранее.
— Никогда бы не поверила, - девушка разворачивала очередную конфету, когда в дверь постучали. Саша успела заметить, как она сунула шоколадный шарик в карман прямо без обертки, и сама схватила со стола фантики.
— Вот они. Можете не переживать, Надежда Карповна. Моя дочь очень добрая девушка… - рядом с матушкой с лицом надзирателя, который моментально оценил обстановку и отметил две кружки чая на столе, стояла мать Софьи.
— Мне стыдно за тебя, Софья. Ты заставила Александру волноваться, бросить обед и побежать за тобой, - совершенно н меняясь в лице сказал жандарм в юбке, которого матушка назвала этим прекрасным именем «Надежда».
— Она ни капли не помешала мне, знаете ли, - Саша встала между мамой и дочкой, словно защищая девушку. В этот момент в купе просочилась Ольга.
— Мы должны оставить вас. У меня есть к ней разговор, - Надежда аккуратно отодвинула со своего пути Сашеньку, подала руку Софье, и та встала.
— Извините, Александра, - пробурчала Софья и двинулась за матерью, которая принялась благодарить Степаниду Ильинишну.
— Приходи, когда сможешь, - только и удалось прошептать Саше, и Софья чуть заметно улыбнулась.
Все разошлись, и в купе снова восстановилась тишина. Ольга читала книгу под названием «Результат давления книг на подростков младше семнадцати лет».
«Давления» - десятый раз про себя прочитала Саша и десятый раз ее лицо скривилось от этого понятия. Неужели здесь все так плохо с литературой? Тем более с литературой для учителей и этих вот… напарниц?
— О чем книга? – спросила Саша.
— Тебе такое не интересно, милая, - слишком уж учительским голосом ответили Ольга.
Саша встала с кровати:
— Откуда тебе знать, что мне интересно? Где училась ты? Я помню, что я училась дома, и меня, как ты говоришь, «вели лучшие преподаватели». А ты? Значит, если ты меня доучиваешь, тебя должны были учить еще более лучшие? – засмеявшись над своими словами, Саша присела на подлокотник кресла рядом с Ольгой.
— Ты знаешь. Я училась в Смольном…
— Институт благородных… - удивленно растягивала Саша слова. Она искренне удивилась тому, что он еще существует.
— Да, и ты это знаешь. Попрекать меня этим не стоит, - на лице Ольги опять появилась эта маска «угнетенного буржуями пролетария», как назвала ее еще в прошлый раз Саша.
— А я не попрекаю, потому что не знаю ничего. И тебе тоже говорила. Если ты собираешься делать вот такое лицо каждый раз, то учти, я тоже умею обижаться, - Саша вовсе не собиралась обидеться на девчонку, которой Ольга и была для Светланы. Но для дела надо было научить напарницу не быть такой обидчивой.
— Ну да, и мне приходится играть в твою игру, где ты каким-то чудом попала в чужое тело.
— Можешь называть это так. Я не обижаюсь, потому что «обидеть может только равный», - брякнула Саша фразу, прочитанную в одной из тех дурацких книжек, которыми напичканы были в ее родном две тысяч двадцать третьем году все магазины и интернет площадки.
— Так значит?.. Ты считаешь, что я ниже тебя? – Ольга даже встала, задев локтем Сашу, и той пришлось отскочить с насиженного места, чтобы не свалиться.
— Вот ты и попалась на своей эмоциональности, дорогуша. Там ведь сказано, что равный.
Там не сказано, что я считаю себя выше. Может, я, наоборот, считаю выше тебя, и поэтому мы не равны? – Саша внимательно наблюдала, как на лице Ольги творится сейчас отражение мыслительного процесса, и еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
— Ну, курочки, чего раскудахтались? – как всегда, не стукнув, не брякнув, дверь растворилась, и за ней девушки увидели Дарью. – Матушка к себе позвала. Давайте, за мной, надо много обговорить. Завтра пересаживаемся уже, - так же неожиданно дверь закрылась.
— Идем, «неравная» ты моя, - Саша обняла Ольгу за плечи, но та, по всей видимости, все еще соображала над сказанным Сашей.
Когда Саша и Ольга, постучав, открыли дверь соседнего купе, матушка пила свой кофе с молоком, а Дарья, вероятно, десятую кружку чая с килограммом сахара.
— Мне неспокойно, девочки. Я все эти ночи спала кое-как, - начала Степанида.
— Может, не стоит столько кофе пить? Особенно вечером? – предположила Саша, но матушка, словно не услышав ее, продолжила:
— Денег у нас хватит ровно на столько, чтобы пару месяцев прожить. Вот тогда нам придется что-то продавать снова.
— Так Дарья же сказала, что украшения проданы, мебель, еще что-то, - Саша не понимала, какие могут быть проблемы у людей, путешествующих практически в собственном вагоне.
— Билеты сюда, в это «Пятипопье» стоили почти четыреста тысяч! Новые платья вам перед отъездом матушка заказала… - начала было Дарья.
— Новые платья вот в это вот самое место, куда ты назвала? – Саша встала из кресла и подошла к окну. – А сколько, говоришь, билет в обычном купе стоит?
— Тысяч двенадцать, ну, может, шестнадцать, - ответила матушка, словно речь шла о совсем незначительных цифрах.
— И вы, значит, на последние деньги купили эти «покои», зная, что жить больше не на что? Заказали платья туда, где, как выразилась Дарья: «только зайцы и медведи»? – тон Саши становился все выше и выше. – И вы только сейчас говорите, что на жизнь осталось всего ничего, и нам с трудом достанет денег на месяц? А люди, которые там живут? Им же батюшка тоже зарплаты платил? Так?
— Так, - Дарья так и держала кружку у рта, не отпивая, а глаза вылупила, словно увидела привидение.