Измена. Мой непрощённый

— Спасибо.

Речь вовсе не шла о женитьбе. Когда я узнал, что она на сносях, то хотел откупиться. Вспомнить стыдно! Хотел намекнуть на аборт. Но Снежана заверила твёрдо, что будет рожать. Что хочет ребёнка. И, невзирая на то, признаю я его, или нет, готова растить в одиночку.

Я не смог бы её убедить. Я не стал и пытаться. Решил — будь, что будет! Торжок — это близко. Пока деньги есть — помогу. А она уже вслух представляла себе, каким будет наш сын.

— Мой сын, я назову его в честь папы, Никитой, — сказала Снежана, и погладила плоский живот.

Я хотел поправить её, сказать, что он наш. Но тогда ещё так не считал. А теперь?

Мальчик вышел забавным, хорошеньким. Глазки тёмные, в папу. В меня. А волосики — наш симбиоз со Снежаной. Я помню момент, когда Снежка сказала:

— Рожаю, — и сползла по стене.

Всю дорогу, до самой больницы она повторяла:

— Не бросай меня! Масичка, миленький, ты только меня не бросай!

А я лишь держал её за руку, руля одной левой. И отвечал:

— Я не брошу, не брошу…

Захожу, доезжаю на лифте до нашего с ней этажа. И с порога встречает Снежана. В проёме двери её невысокий, окутанный светом теплеющих ламп, силуэт, напоминает мне что-то нездешнее. Она точно ангел! С копной белокурых волос. Всегда чуть печальной улыбкой. И взглядом, настолько пронзительно синим, как небо. Что именно в нём я тогда утонул…

Был пасмурный вечер. Осеннее небо сползало на город Торжок. Я ехал, пытаясь пробраться по узким дорогам. Паркуются все абы как! Мне хотелось найти супермаркет, купить сигарет. А потом отправляться в отель.

День был трудный! Поездка в Новгород не дала результатов. Найти компаньона в лице совладельца одной из компаний не вышло. Конкурент он и есть конкурент! Или я не дожал?

С этой мыслью я вёл по дороге, петляя меж хмурых домов. И в этот момент какая-то тень буквально метнулась вперёд, под колёса. Я помню толчок и скулёж. Звук самый жуткий, из всех, что я слышал!

Мгновение спустя из зарослей вырвалась девушка. Она закричала, упала на мокрый асфальт. Высокий капот не давал мне увидеть картину. Я выбрался, сам весь дрожа. И увидел лежащие лапы.

Собака ударилась о колесо. Благо, что я на неё не наехал! Крови не было. Видно, ушиб оглушил её, обездвижил. Животное тихо скулило. А девушка плакала громко, навзрыд.

Она была юной, в куртюшке с чужого плеча и штанах, напоминавших пижаму. Видно, вышла с питомцем из дома. А тут я…

— Где травмпункт? — я присел рядом с ней на корточки. Попытался её успокоить.

— Я… Ах… Н-не знаю! Не з-на-ю, — сквозь всхлипы твердила она.

Кое-как я её уболтал сесть в машину. Пёс лежал у неё на коленях. Дышал! Я нашёл в навигаторе ближайший травмпункт. Ближайший… Единственный! И ворвался туда, держа пса на руках.

Женщина в белом халате послала подальше:

— Я вам не ветеринар!

— А куда мне её?

— Утром откроется ветеринарка…

— Утром?! — взревел я, и сам превращаясь в животное.

Собака так тихо дышала, что я опасался — помрёт у меня на руках! Я буквально заставил жирдяйку-врачиху её осмотреть. Заплатил ей, конечно! По тихому. Хотя эта девочка, хозяйка собаки, не видела никого, кроме пса. Кобель! Какой-то курчавый.

«Пудель, что ли?», — рассеянно думал я.

Собаке вкололи какую-то дрянь, наложили компресс, забинтовали лапу. Оказалось, бедняга сломал её. Я стоял, как виновник всего. Было стыдно и больно! И я предложил подвезти. А после — заехать куда-нибудь, выпить горячего кофе.

Она так дрожала. Девчонка. И я, отыскав автомат на дороге, взял ей какао.

— Прости, я и сам в шоке, — протянул в приоткрытую дверцу напиток, — Он выбежал! Я не успел тормознуть.

— Это я виновата, — сказала девчонка, — Ошейник ослабила. А Джек взял и выскочил.

— Джек, значит? — я улыбнулся.

Она посмотрела на пса, и так нежно погладила мягкое ухо. А потом подняла на меня свой пронзительный взгляд…

— Масюля, ну где же ты был? Мы заждались, — воркует Снежана. И обвивает руками, пройти не даёт.

— Привет, лапуль, — шепчу я в макушку.

И вдыхаю знакомый букет. От неё пахнет нежностью, юностью. Пряным шампунем, весной и прохладой. Аромат этот будит внутри неизменную тягу! Вынуждает меня замирать и вдыхать его снова и снова.

— Ты ужинать будешь? — произносит она приглушённо, — Я суп приготовила.

Я вспоминаю её кулинарный «шедевр» из сырков с шампиньонами. И смеюсь про себя. Отвечаю:

— Конечно.

Хотя по дороге поел. Взял жаркое и борщ со сметаной.

Из гостиной на свет появляется заспанный Джек. Он устало виляет хвостом. И стоит, поджав заднюю лапу. Она у него до сих пор чуть хромает. Как вечная память о том инциденте, который нас свёл.

Глава 4. Настя

Я пыхчу, перебираю ногами в попытках быть вровень с подругой. Бежим. В этот раз в помещении зала. В связи с тем, что зима, я решила испробовать на себе всю прелесть её «АтмосфЭры». Спортклуба, которым Машка гордится больше, чем своими детьми.

На мониторе компьютер рисует мне трассу. Подъём. И дорожка вздымается, формируя уклон. Я хватаюсь за поручни! В парке было значительно проще бежать.

А ещё там не было так людно. Там, в окружении дикой природы, мы с Машкой бежали вдвоём. А здесь, вокруг нас толпа разномастных людей.

Одинокие дамы за сорок сгоняют жиры под надзором красавчиков-тренеров. Машка поведала мне, что по такой «индивидуальной программе» занимаются в основном одинокие женщины.

— А мы не такие? — спросила я, глядя на задницу тренера. И про себя отмечая — у Вити не хуже!

— Ещё чего! — фыркнула Машка.

У неё теперь есть мой Эльдар. Точнее, не мой! Он теперь вроде как Машкин. Отчасти.

Мне хочется слышать подробности. Хотя подруга стесняется ими делиться со мной.

— Вы уже спали? — интересуюсь я. Точно, как Машка сама, ещё летом пытала меня: «Вы уже?».

— Нет, — вздыхает подруга. Что так ей несвойственно!

Машка из тех, кто считает «тест-драйв» обязательной частью проверки. К чему расходовать ценное время, если вы антиподы в постельных делах?

— А чего? — хмурюсь я, продолжая идти.

Машка, взяв полотенце, на ходу вытирает вспотевшую шею. Ей идёт быть вспотевшей! Капельки, точно дождинки, блестят на плечах.

— Он такой… Как бы это сказать? Целомудренный что ли.

Я усмехаюсь:

— У него сын, если ты не забыла! Значит, он уже не девственник.

— Да я не об этом! — возражает подруга, — Он меня даже ещё не касался. Всё говорит-говорит.

— И о чём? — хмурюсь я.

— О созвездиях, книгах… ежах, — улыбается Машка. Так странно и мило! Как будто открыла незримую дверь.

— Он говорил, что ежи имеют…

— Десять тысяч колючек? — подхватив, Машка тихо смеётся, — Говорил! А ещё говорил, что моё имя с древнееврейского переводится, как «госпожа». И правильно будет Мириам. Поняла? Так меня теперь зови!

Она, горделиво пришпорив, продолжает «идти на рекорд».

— Ага, ещё чего! — язвительно фыркаю я.

И вспоминаю, как тот же Эльдар мне сказал по поводу имени «Настя». Что оно носит греческий корень. И значит буквально «вернуться к жизни», «воскреснуть». Что кажется мне символичным!

Ведь именно это со мной происходит сейчас. Я умерла, а теперь возрождаюсь с нуля. И в моё возрождение к жизни Эльдар внёс значительный вклад.

— Это всё хорошо, но что у вас с ним на личном? Когда ты опробуешь в деле его… агрегат? — я зазывно моргаю.

А Машка глядит на меня, как на дуру:

— Насть, у тебя на уме один секс!

— У меня? — удивляюсь, и тут же беру под контроль свой позыв.

Да, я в последнее время сама поражаюсь тому, что со мной происходит. Смотрю откровенные фильмы. Купила в отделе у Нины бельё. Красивое, ужас! Порочное, жуть!

Даже хозяйка одобрила выбор.

— Боди для смелых, — кивнула она. И, вдобавок к нему, подарила чулки.

Я надела всё это под свой повседневный наряд. Обычное платье из плотной акриловой нити. «Рейтузы» под низ. Которые тут же сняла! Попросив отвернуться того, кому предназначен был весь этот образ.