Обладать и ненавидеть

— Нет. Я… нет, Уолт. Вообще-то я лечу в Париж в субботу.

Помощник Надежды прислал мой номер подтверждения и информацию о рейсе ранее сегодня днем.

— Париж? — спрашивает он, выглядя озадаченным, и что ж, в этом есть смысл.

— Да. Для моей выставки в Галерее Штейн.

— Какой выставки?

Я объясняю ему изменение в расписании, как Надежда поместила меня на место, которое было ранее заполнено, не в силах сдержать улыбку на моем лице, когда я перехожу к деталям. Даже после всего, мне приятно поделиться этим с ним. Теперь я понимаю, что он единственный человек, которому я хотела рассказать это.

— На самом деле это все было неожиданно и быстро. Я узнала об этом только вчера, поэтому стараюсь завершить все как можно быстрее.

— Это… — его голос замолкает, как будто он не уверен, что сказать. — Элизабет, это… Поздравляю. Ты должна по-настоящему гордиться собой.

— Так и есть. Да. Спасибо.

— Как долго ты там пробудешь?

— Думаю, неделю. Как раз достаточно времени, чтобы помочь с окончательными решениями о выставке, а затем, конечно, присутствовать на ней. Мне нужно сделать кое-что для прессы, ничего серьезного, но да…

— Вау.

— Да, это будет большая работа.

— Похоже на то…

Наступает долгая пауза, пока я смотрю на потолок, не зная, что сказать дальше.

— Уолт, как ты думаешь, может нам стоит поговорить, когда я вернусь из Парижа? Попробуем разобраться во всем этом позже? Таким образом, у нас будет немного времени, чтобы все обдумать? Я просто… Я не горжусь своим поведением той ночью…

— Здесь нечего стесняться.

И все же мои щеки краснеют.

— Знаю, просто…

На самом деле я не могу объяснить ему, каковы мои мотивы откладывать этот разговор, потому что это не то, чем я особенно горжусь. Просто для меня пространство равносильно надежде… надежде, что мы с ним действительно сможем уладить весь этот бардак после моей выставки. Я беспокоюсь, что если мы с ним сейчас поговорим, если наши пути разойдутся, я могу провести следующие две недели в подавленном состоянии, не в состоянии насладиться этим важным моментом в моей карьере.

— Две недели — это не так уж много, — продолжаю я. — Давай просто… Мы поговорим, когда я вернусь. Хорошо?

Я даже не понимала, что хочу, чтобы он не согласился и форсировал спор, признался в своей любви прямо здесь и сейчас, но я слышу:

— Хорошо.

Я чувствую, как будто мое сердце раскалывается надвое.

— Удачи в Париже.

— Спасибо. Я… да, я поговорю с тобой после.

— После, — повторяет он мне, прежде чем я вешаю трубку.

Глава 29

Моя выставка занимает большую часть моего внимания на следующей неделе, но не все. Я все еще каким-то образом нахожу время, чтобы погуглить Уолта и прочитать скучные технические статьи о конференции, которую он посещает. Журналисты узнали подробности о будущем «Диомедики». Судя по всему, они только что завершили клинические испытания новой инсулиновой помпы, и цены на акции стремительно растут. Уолт ведет Твиттер вместе с Илоном Маском и Джеффом Безосом (прим. американский предприниматель, основатель интернет-компании Amazon.com, основатель и владелец аэрокосмической компании Blue Origin, владелец издательского дома The Washington Post). Мне приятно, что я вообще знаю его, не говоря уже о том, чтобы притворяться его женой.

Меня немного раздражает, что Уолт дает мне пространство, о котором я просила. От него нет ни звука, ни звонков, ни сообщений, пока я готовлюсь к своей поездке в Париж.

Я собираю свой чемодан и договариваюсь с работником стойки регистрации в моем отеле. Он позволит мне оставить мой чемодан с художественными принадлежностями в одном из шкафов отеля на неделю, пока меня не будет, в обмен на 50 долларов. Я надеюсь, он не понимает, что принадлежности в чемодане стоят намного больше, хотя я не уверена, что существует огромный черный рынок в основном использованных пастельных карандашей.

Мы с Надеждой находимся в постоянном контакте, пока я готовлюсь к отъезду. Штейн поселит меня в отеле рядом с галереей, а также позаботятся о моем перелете. Я нахожусь в кресле первого класса по пути сюда, что кажется чудесным. Мне действительно удается немного поспать, после того как я говорю себе перестать листать Твиттер в поисках дополнительной информации о времени, проведенном Уолтом в Калифорнии.

Я говорю себе, что перестану думать о нем, как только приземлюсь в Париже. Я даже делаю это своей личной миссией, и мне это почти удается. Когда Надежда встречает меня в аэропорту, она вовлекает меня в бурную деятельность. Воскресенье и понедельник мы проводим в Галерее Штейн, сосредоточив внимание на порядке моих работ и подтверждая, что нам нравится общий ход коллекции. Во вторник я встречаюсь с прессой в отеле, перескакивая с одного интервью на другое, так что к концу дня мой голос кажется хриплым. В среду утром Надежда пригласила профессионального фотографа встретиться со мной в моем гостиничном номере, чтобы она могла сделать несколько моих снимков. Пиар-команда Штейн отправит лучший снимок во французскую прессу и использует его в выставке.

— Ты устала? — спрашивает меня Надежда в четверг вечером, когда мы сидим в ресторане в ожидании нашей еды.

Мы не одни. За нашим столом есть еще несколько человек из Штейн, которые помогают координировать мою выставку. Я должна была бы стараться произвести хорошее впечатление, но, честно говоря, я могла бы заснуть на столе в любой момент.

Я съеживаюсь.

— Это так заметно?

— Только слегка.

Я смеюсь.

— Завтра у тебя будет легкий день. Нам нужно будет встретиться в галерее утром, чтобы убедиться, что все готово, но потом у тебя будет свободный день. Не трать его в пустую. Исследуй город. Или, черт возьми, вздремни.

Я последовала ее совету, проигнорировав соблазн крупных музеев, таких как Лувр и д'Орсе, в пользу посещения Фонда Картье, музея, основанного брендом роскошных часов, в котором представлено современное искусство.

К услугам гостей большой современный сад, утопающий в зелени. Как и в Нью-Йорке, в Париж пришла весна. В легкой куртке я могу посидеть на каскадных пологих ступенях, наслаждаясь сочетанием пышного сада и индустриального фасада музея. Это первый значительный промежуток времени, который я действительно провела наедине с собой с тех пор, как приехала сюда, и я не удивлена, что меня встречает зов одиночества. У меня с собой альбом для рисования, поэтому я вытаскиваю его из сумки, перелистывая последнюю страницу, и понимаю, что ничего в нем не рисовала с тех пор, как сделала набросок Уолта в его квартире. Я смотрю на его рисунок, и мне кажется, что моя тоска носит физический характер, проявляясь в виде боли в груди, которую я, кажется, не могу унять даже после того, как закрываю свой альбом для рисования.

Я отказываюсь от идеи рисовать, и вместо этого смотрю на людей в саду. В начале дня здесь тихо. Семья занимает место рядом со мной, их двое малышей беснуются. Одна из них, маленькая девочка с короткими светлыми волосами и в цветастом платье, убегает от своей сестры, дико хихикая, прежде чем врезаться прямо в меня. Я протягиваю руку, ловя ее осторожно, чтобы она не упала со ступенек.

— Простите! — говорит ее мать, спеша забрать своего ребенка.

— Нет. Нет, все в порядке, — говорю я, улыбаясь, чтобы дать ей понять, что меня это нисколько не беспокоит.