Амнезия

Парусник крошечный. Я помню, когда Пол купил его. Подержанный. У кого-то из местных жителей. Пол заметил его на обочине дороги. Синяя с белыми полосами лодка, немного побитая жизнью. Мы назвали ее «Зловещие дебри» – прозвище Адирондака, которое когда-то дали ему местные индейцы. Полу показалось забавным дать столь странное и пафосное имя такой обычной лодчонке. Но он сам научился управлять ею, как позже и оба наших ребенка. Только я так и не освоила это дело.

Я продолжила тщательный осмотр. Парусник, решила я, выглядел нормально. Лодка тоже выглядела как обычно: четырехместная двухвесельная круглодонка с двигателем и аккумулятором.

По пути я едва не упала, наткнувшись на зеленую рыболовную сеть. Пришлось запихнуть ее в корзину вместе с шестами. Еще два окна выходили на другую сторону нашей бухты – в них было видно, как в нескольких ярдах от сарая береговая линия, начиная изгибаться, уходила к основному водному массиву. Везде все как обычно.

Я направилась обратно. Прежде чем спуститься по шаткой лестнице, заметила какую-то резьбу на обшивке стены. Между двумя вертикальными стойками на фанерной поверхности кто-то вырезал пронзенное стрелой сердце и два имени.

Джони

Майкл

А под ними – сегодняшняя дата. Вернее, нет – вчерашняя дата. Да, вчера они плавали здесь вдвоем – я слышала, как они плескались и Джони хихикала. Должно быть, тогда они и вырезали это.

Я провела пальцами по бороздкам. Возможно, кто-то из них захватил ножик; или они взяли его здесь. Я поискала нож взглядом, но не нашла. А потом все-таки заметила – маленький карманный ножик на подоконнике. Ну, подоконник, конечно, громко сказано: просто выступ рамы. Хотя, заглядывая в сарай, я не обратила на ножик внимания. Должно быть, его забыл Пол…

Отведя взгляд от находки, я заметила и другие вырезанные слова. Не так глубоко вырезанные, лишь слегка процарапанные. Не сердце и имена, а предложение. Из пяти слов.

Я хочу вернуть мою маму.

Глава 23

До меня донесся шум песка и гравия под автомобильными шинами. Джони заезжала на подъездную дорожку на своем «Субару». Открыв дверь, я с улыбкой смотрела, как она и Майкл поднялись к крыльцу и вошли в дом. С тех пор как я ходила на озеро, прошло всего полчаса, и мои волосы еще не успели высохнуть. Я думала о нацарапанных словах и о том, как они могли там оказаться. Теперь осталось выбрать удобный момент для разговора. Хотя мне трудно было понять, скоро ли он наступит…

– Как ваши дела?

– Нормально, – ответила Джони и, остановившись, глянула на синяк на моей щеке. – А ты как себя чувствуешь?

– Нормально. Заходите. Вы, ребята, поели?

– Да, в поселке я сводила Майкла в закусочную. – Джони прошла в глубину дома.

Оба они – воплощение лета: на нем черная футболка с треугольным вырезом и коричневые шорты. На ней легкая розовая рубашка поверх купальника, джинсовые шорты, а на ногах коричневые сандалии. Ее светлые волосы стянуты на затылке в свободный пучок; к такому виду Джони я давно привыкла.

– Кто-нибудь видел мой белый свитер? – спросила она, окидывая взглядом гостиную.

– Я выловила его из озера, – ответила я.

– Правда? – Она подошла ближе, пристально вглядываясь в меня. Практически принюхиваясь, с подозрением. – Ты плавала, что ли?

– Только чтобы достать его. Он, должно быть, упал в воду с причала. Сейчас сохнет на веревке.

– Спасибо, – наконец выдала Джони, отводя взгляд.

На мгновение меня вновь поразила ее красота. В подростковом возрасте Джони немного приобщилась к модельному бизнесу; в основном ее снимали для каталогов одежды. Я не пожелала бы ей такой профессии, но у секретарши Пола в модельном агентстве работала сестра.

– А где папа? – вдруг сморщив носик, поинтересовалась она.

– Вы, наверное, прошли прямо мимо него. Где же ему еще быть? Отделывает в гараже свою лодку…

Джони понимающе кивнула. Я улыбнулась Майклу. Внезапно я почувствовала себя экстрасенсом, пытающимся проникнуть в его мысли, но непринужденно поинтересовалась, как им понравился завтрак. Джони начала рассказывать, что в закусочной начался ремонт, а в центре поселка полно народа, и я отключилась – («я хочу вернуть мою маму»), – вспоминая, как Джони ненавидела в юности сниматься в модельных нарядах. Это главным образом и стало идеальной причиной для ее бунта. Мы подумали, что проблема решилась сама собой, когда последний фотограф отказался с ней работать, однако бунтарские настроения на этом не закончились. Они продолжились в двух частных школах и далее: многократные попытки бегства и внезапные исчезновения. То были времена, когда она рьяно бросалась в городские приключения.

В пятнадцать лет, видя ее тревожное и подавленное состояние, мы отправили Джони к психотерапевту. Это ей тоже не понравилось. Как и Мэгги Льюис, Джони не хотела принимать никаких лекарств. Но когда доктор прописал антидепрессант, мы решили попробовать. Я тогда страшно переживала – ведь при всех ее тревогах она была еще такой юной… Однако препарат «Эффексор» уже показал, что хорошо подходит даже для подростков.

В итоге Джони принимала его недолго. Казалось, она естественно переросла свою хандру. Но это не означало, что все неприятности закончились.

Джони зашла на кухню и, открыв холодильник, спросила Майкла, не хочет ли он пить. Тот взял банку холодного чая. Мы продолжали болтать. Время от времени я замечала, как Майкл смотрел на меня. Или, может быть, я сама поглядывала на него. В любом случае, казалось, что мы вели подсознательный молчаливый разговор. На телепатическом уровне.

Я: «Я знаю».

Он: «Я знаю, что вы знаете».

Я сидела около барной стойки, где у нас стояла пара стульев. Наблюдая, как они пили свои напитки из банок, стоя, как подростки, я спросила, чем они собираются заняться сегодня.

– Даже не знаю, – откликнулась Джони.

Она вопросительно глянула на Майкла, но тот лишь выразительно приподнял брови, явно предоставляя ей самой выбрать занятие.

Таким образом, по-моему, обстановка оставалась вполне спокойной и приятной.

– Как насчет ужина? Вы будете ужинать с нами?

– Гм, не знаю… – Джони продолжала смотреть на него.

– Ладно, в общем… – Я глубоко вздохнула. – Шон уже в дороге.

Взгляд Джони перешел на меня. Она с детства обожала своего старшего брата.

– Да? Он уже сообщил что-то?

Я проверила телефон. Увидела свое последнее сообщение ему: «Привет, сынок. Когда планируешь появиться?»

Его ответное сообщение появилось примерно через полчаса: «Уже близко. Надеюсь прибыть к 19.30. Извини за задержку, мам!»

Я показала сообщение Джони.

Она выразительно хмыкнула, глядя на его послание и явно выказывая свое недоверие. Я сурово глянула на нее, но быстро смягчила взгляд.

– Слушайте, вы ведь тоже отдыхаете. Я не пытаюсь вас ни в чем ограничивать. Но мы все еще должны вам праздничный ужин.

– Нет, не должны, – заявила Джони. – Нам он не нужен.

Мы с Майклом обменялись быстрыми взглядами. Кто на кого посмотрел первым?

– Конечно, нужен. Ведь вы обручились. Пригласить вас в ресторан – меньшее, что мы можем сделать.

– Тебе хочется задать нам кучу вопросов?

– Нет…

– О будущем, о том, где мы собираемся жить, как будем зарабатывать… О том, сколько будет стоить свадьба, и так далее…

В ее голосе прозвучал оттенок юмора, однако преобладало все-таки раздражение. Даже Майкл, кажется, почувствовал это. Он положил руку ей на спину и прошептал что-то слишком тихо, чтобы я могла услышать, но Джони проигнорировала его слова. Наиболее вероятное объяснение, скорее всего, верное: Джони пребывала в раздражении, потому что привезла своего жениха в домик у озера на нашу ежегодную семейную встречу, привезла совершенно незнакомого нам человека, а мы до сих пор воспринимаем это чертовски спокойно.

Если, конечно, не считать моих подозрений и находки, о чем ей неизвестно.