Амнезия

– Милая. Малыш… Что с тобой?

– Я в порядке. – Я позволила ему помочь мне подняться. Мы присели на край кровати, и я добавила: – Просто поскользнулась.

Он внимательно посмотрел на меня. Мы быстро поцеловались, и я высвободилась из его объятий.

– Все отлично, – удалившись в ванную, я включила свет.

Видок у меня, конечно, был далеко не лучший. На щеке темнел синяк от удара, да еще этот порез над глазом… Восковое бледное лицо поблескивало от пота. Я включила душ.

– Ты действительно нормально себя чувствуешь? – крикнул мне Пол.

– Да.

– Могу ли я тебя чем-нибудь порадовать?

Открыв кран, я набрала воды – в здешнем озере чистая питьевая вода – и глотнула немного из чашки.

– Я умираю с голоду, – призналась я Полу.

– Все ясно, больше ни слова.

Я выглянула из-за двери ванной.

– Где сейчас Джони?

Пол остановился на полпути.

– Поехала в город. Купить что-нибудь из еды.

– Они же только вчера туда ездили.

Его лоб прорезали морщины. Потом он разгладился, и лицо Пола прояснилось, вновь обретя так хорошо знакомое мне за долгие годы семейной жизни выражение – сейчас он постарается быть здравомысленнее самого здравомыслия.

– Слушай, я тут немного поразмышлял, пока ты спала…

– Так-так…

– И надумал, что мне все это не по душе.

Взяв зубную щетку, я выдавила на нее немного пасты.

– Ясно. И что же дальше?

– С одной стороны, я подумал, что ты должна сделать все необходимое, чтобы рассеять свои опасения по поводу Майкла. Ну, может, нанять кого-нибудь для проверки его прошлого…

Почистив зубы, я сполоснула рот, но не стала упоминать Фрэнка Миллса.

– А с другой стороны?

– А с другой, разум говорит мне, что происходит кое-что еще…

– Что же?

Пол взглянул на меня с сочувственной и несколько снисходительной улыбкой. Как будто я не понимала очевидного.

– Наша дочь собралась выйти замуж. После всех наших лет переживаний за нее, после всего, через что мы прошли… Такой сюрприз сложно осознать. И тебе это известно лучше всех.

Я вымыла и убрала зубную щетку.

Пол подошел ближе. Ему не стоило напоминать мне о тех бессонных и тревожных ночах, что мы провели, занимаясь ее поисками.

– Она подвергла нас испытанию, – продолжил он, – и теперь, когда это случилось… Правда, Эм, просто сама подумай. Вспомни, как ты отреагировала на то, что она не ночевала здесь. И вообще, как ты вела себя с тех пор, как появился Майкл. Это же своего рода посттравматический стресс. В нем-то все и дело.

– Я признаю, что, возможно, в чем-то ты прав, – согласилась я.

– Я ведь тоже беспокоюсь за нее. Но она выглядит такой счастливой…

– Ладно, давай посмотрим, что скажет Шон, – предложила я, направляясь в душ. Сбросив халат на пол, добавила: – Он всегда хорошо разбирался в парнях Джони.

– Ну да, и ни один из них ему не понравился, – проворчал Пол прямо за моей спиной.

– Вот именно.

Кончики пальцев Пола мягко прошлись по моим плечам. Он наклонился ближе.

– Я так рад, что с тобой все в порядке… Могло быть хуже. Намного хуже.

Он нежно поцеловал мою шею. Его руки скользнули по моим локтям и спустились к ягодицам и бедрам.

В такие моменты мне всегда отчасти приходилось преодолевать внутреннее сопротивление. С одной стороны, сейчас я чувствовала себя не особенно привлекательной, не особо сексуальной. С другой, хотя прошло много лет с тех пор, как мы с Полом пережили его измену, воспоминания о ней так и не исчезли. Мысль о том, что он прикасался вот так же к другой женщине, неизменно посещала меня. И временами казалось, будто кто-то незримый следит за нами.

Но я научилась справляться с этим, уступая собственным желаниям. Мы с Полом вели активную жизнь, полную дел. И давно оставили позади молодость. Даже несмотря на то что наше гнездышко опустело – давно уж миновали те дни, когда сексу мешали крутившиеся под ногами дети, – с тех пор как Джони укатила в универ, наше поведение не стало образцом любовной романтики. Мы частенько работали допоздна и часто так уставали, что встречались как два корабля, еле дошедшие до причала в ночи. Поэтому пользовались любыми появляющимися шансами. Сейчас, впрочем, секс включал в себя нечто более важное. Ощущение близости, комфорта, тесной интимной связи.

Я вошла в душ раньше Пола. Он снял одежду и присоединился ко мне. Я повернулась к нему, и он мягко, но твердо прижал меня к стенке душа. Нас поливали струи воды. Хорошо, что я успела отрегулировать их до приятной теплой температуры…

Мы вошли в наш ритм. На несколько мгновений я забыла обо всем. О Майкле Рэнде, Арнольде Бликере, подозрительном Стиве Старчике…

И о том, что Лору Бишоп освобождают из тюрьмы. Всего в нескольких милях отсюда.

Глава 21

После душа, спустившись на кухню, я приготовила сэндвичи. Вскоре появился Пол, сообщив мне, что он уже взял напрокат машину на замену поврежденному «Рейнджроверу».

– Просто маленький седан, менее ударопрочный, чем «Ровер», так что лучше не сбивай больше оленей.

– Ха-ха.

Он снова поцеловал меня, сказав, как рад тому, что со мной все в порядке, а потом ушел работать со своей лодкой в гараж. Услышав завывание электрического шлифовального станка, я слизала остатки майонеза с пальцев и взялась за телефон. Сначала послала сообщение Шону: он собирался приехать сегодня к вечеру. В настоящее время сын жил в Колорадо, но предпочел машину самолету, поэтому выехал еще вчера.

«Привет, сынок! Когда планируешь появиться?»

Оставив телефон на кухонном островке, я поспешила наверх. Моя дорожная сумка лежала в шкафу нашей спальни. Несмотря на вчерашнее смятение, у меня хотя бы хватило ума засунуть туда папку с делом Тома Бишопа. Быстро вытащив документы, я пролистала их в поисках контактной информации суда.

Нашла. Вел то дело судья Рэймонд Майерс. Я набрала его номер, понимая, что, скорее всего, попаду на автоответчик, – в конце концов, сейчас выходные. Но мне ответил молодой женский голос, оживленный и с хорошим произношением. Секретарь судьи по имени Сидни.

– Надо же, Сидни, – сказала я, – я даже не надеялась кого-то застать…

Она пояснила, что обрабатывает показания по одному делу. Мы немного поболтали, выяснилось, что она закончила Йель два года назад и ей очень понравилось работать на Майерса. Она считала его отличным судьей.

Прервав светскую беседу, я перешла к глубокому погружению.

– Итак, Сидни, может, вы слышали, что около пятнадцати лет назад судья Майерс председательствовал в деле о тяжком убийстве Дэвида Бишопа?

– О да, я знакома с тем делом.

– Отлично. Тогда вам, вероятно, известно, что к делу привлекли подростка.

– Да, – ответила она, уже не так оживленно или обнадеживающе, – и эти материалы засекречены.

– Все верно. Я как раз работала консультирующим клиническим психологом по этому делу. Меня привлекли следователи штата. Они попросили провести оценку психического здоровья. Я провела пять сеансов с тем мальчиком. – Чуть помедлив, я тщательно выбрала свои следующие слова: – Работа, проделанная нами на этих сеансах, повлияла на ход дела.

– Да, – еле слышно ответила Сидни.

– У меня сохранились мои записи, но суд проходил за закрытыми дверями, и все показания засекретили. Мне очень пригодилась бы данная информация. Не могли бы вы передать запрос судье Майерсу от моего имени?

Пауза. Затем неуверенное:

– Конечно… Могу я спросить, с какой целью?

– Я предпочла бы, чтобы это осталось между мной и судьей Майерсом.

Мой ответ прозвучал немного грубовато, но я не могла ответить честно. Мне хотелось узнать, кто еще приходил в суд, давал показания – и вообще разные подробности. Может, выступали какие-то дальние родственники из Аризоны. Какие-нибудь друзья Лоры Бишоп. На это дело ведь можно взглянуть под разными углами…

– Я была бы вам очень признательна, – мягко произнесла я, пытаясь сгладить собственную грубость, – если бы вы попросили судью связаться со мной как можно быстрее.