Страница 35 из 36
В заключение, исходя из положений социоестественной истории, необходимо еще раз подчеркнуть, что уровень цивилизованности общества определяется его способностью не просто хозяйственно освоить неблагоприятные для жизни людей участки земной поверхности, но и обеспечить там условия жизни, соответствующие принятым обществом стандартам жизни в городе. Не случайно в наши дни Аляска является той северной границей западноевропейской цивилизации, в пределах которой обеспечивается уровень и качество жизни граждан в соответствии с принятыми в США стандартами. Что касается степей, то не случайно лишь в XIX веке прошли процессы гардаризации североамериканских прерий (Дикого Запада) и южноамериканской пампы, а антропогенизировать южнорусские степи, создать там систему городов и городских удобств жизни удалось также лишь в XIX веке. Именно отсюда следует, что создание системы городов в Южнорусских степях в XIV веке позволяет говорить о Золотой Орде как о попытке цивилизационного прорыва в истории человечества.
И все-таки остается открытым третий вопрос. Он разделяется на два взаимосвязанных. Первый — теоретический: что является кодом цивилизации? Проблема в рамках социоестественной истории поставлена автором, но не разрешена. Второй — практический: как выявить код? В социоестественной истории были проведены многолетние исследования для раскрытия кодов цивилизаций — китайской, дочерней от нее японской, западноевропейской и российской. Осуществить аналогичное исследование для Золотой Орды в настоящее время не представляется возможным из-за недостатка фактического материала. Поэтому сегодня на третий вопрос нет исчерпывающего ответа, и остается только вслед за Крамаровским говорить об «узнаваемости» золотоордынских древностей.
В «сухом остатке». И снова без прошлого — нет будущего
В жизни многих народов были эпохи, когда одной идеей или одним общим делом было охвачено несколько поколений людей. У древних евреев это был исход из Египта. У древних китайцев в эпоху Сражающихся царств — идея единого мирного государства. У средневековых испанцев — Реконкиста — идея возврата Пиренейского полуострова от мавров. Реконкиста осуществилась ценой гибели процветающих мавританских сельского хозяйства и экономики. Несколько поколений средневековых португальцев, вдохновленных примером соседей, огнем и мечом безуспешно пытались создать мировую империю. Русские в безуспешных поисках Беловодья — плодородной земли, на которой можно было бы безбедно жить, за полтора века прошли от Урала до Аляски.
У татар (как называли жителей степной части Золотой Орды в Европе) было другое общее дело. В чем оно состояло до сих пор было неизвестно. Точнее, считалось, что этим общим делом было покорение других народов и насильственное, кровавое удержание их в повиновении. В результате, негативное родимое пятно на всех представителях этноса и его потомков стало неотъемлемой частью российской и европейской общественной жизни. Аналог можно найти только один: в отношении к евреям. Помню, в детстве меня потрясло, как маленький Лев Кассиль спрашивает у родителей: «А кошка тоже еврей»?
Вице-президент Пен-клуба Татарстана Миргазиян Юнусов как-то рассказывал мне, как он тяжело переживал в школе изучение татаро-монгольского нашествия. Так получалось, что виноваты в нашествии, в иге все потомки завоевателей и десятилетний Миргазиян — тоже. Так, это понимает не он, а окружение, начиная со школьного учителя.
Мне повезло больше, чем Миргазияну. И не потому, что я наполовину русский. Так случилось, что школьные полгода, когда изучалась эта тема, мне пришлось жить в глуши Чувашии на границе с Татарстаном. Отец спасался от преследований как последователь буржуазной лженауки вейсманистов-морганистов, и потому я жил у тети, впоследствии Заслуженного врача России, Айши Абдуловны (Апанаевой) Халфиной и ее мужа — потомственного русского дворянина Павла Никифоровича Смирнова. Познакомились они в советском концлагере. Она — жена расстрелянного «врага народа». Он сам — «враг», бывший главный инженер знаменитой «Электро-силы». Именно он — настоящий русский патриот объяснил мне, что не бывает плохих народов и нужно с гордостью осознавать свою принадлежность к татарскому народу и всегда и везде отстаивать свое убеждение. Это я пытался делать по мере сил. Наверное, не только вследствие научного интереса, который для ученого — всегда главный стимул, но и этнической принадлежности я написал эту книгу, к подведению общего итога, так сказать, «сухому остатку», возвращаюсь. В чем же историческое значение Золотой Орды? В двух словах: в свершениях предков.
В том, что потомки завоевателей, установив мир с соседними народами, как внутри империи, так и вне ее направили свою энергию не на войну, а на создание уникальной городской степной цивилизации — демилитаризованной, это хочется особенно подчеркнуть, зоны империи. Энергия народа была не разрушительной, а созидательной и позволила в краткие сроки осуществить стремительное саморазвитие. Естественно, что в этом экспоненциальном развитии цивилизация Золотой Орды опиралась на восприятие достижений большей части тогдашнего мира. «Сердце» империи — нижневолжская городская агломерация, — подчеркивает Герман Федоров-Давыдов, — находилась на двух дорогах: Великий шелковый и Великий волжский торговый путь — из арабских стран и Ирана в Европу. «Нижневолжские города Золотой Орды имели обширные связи с Китаем… Оживленной была торговля со Средней Азией». Тесные торговые и иные связи имели место между Золотой Ордой и Русью» (Федоров-Давыдов, 1992). Крым также был частью связей Запада и Востока.
Представители разных народов вливались в жизнь городов, встраивались в социальную структуру. При этом, если жизнь на чужбине, предпочтительней жизни на родине, то возникает желание принадлежать к какой-либо местной социальной группе, страте или этносу, к которой он не принадлежит по происхождению. Иными словами происходит ассимиляция иноземцев, они обретают новую родину. Индикатором ассимиляции всегда и везде является освоение языка основного народа страны. Язык — этноконсолидирующий фактор. Базар — поле информационного обмена. В Золотой Орде язык общения или для средневековья — язык базара повсеместно, даже в многонациональном Крыму был тюркским — татарским.
Тюркский этнос вбирал в себя не только представителей других народов, обогащался их культурой, но и создавал свою собственную синтетическую культуру. В Крыму «зарождается новая материальная и художественная культура поистине космополитического характера, — пишет Марк Крамаровский. — Новая линия в материальной культуре характеризуется тесным переплетением джучидской тюркско-монгольской (городской и степной), греческой (византийской), сложными по составу армянской, крымско-малоазийской и латинской традициями ремесла». На Волге она четко прослеживается в прикладном искусстве, а конкретно, в керамике, обломков которой сохранилось больше всего. Это вынуждены признавать даже те ученые, которые не хотят признавать эту культуру самостоятельным явлением. Так, Герман Федоров-Давыдов отмечал (выделено мною — Э.К.): «был определенный и в значительной степени единый стиль. Разноголосица эклектически соединяемых элементов покрывалась мощным звучанием нового стиля в прикладном искусстве — главном искусстве золотоордынской культуры, стиля в значительной мере «патетического», с сильной тенденцией к «живописности» (Федоров-Давыдов, 1994).
Пожалуй, не найти в истории другого народа, который бы в столь короткий срок достиг столь высокого уровня культуры. Как и не найти народа, на который бы обрушилось враз столько бед. Масштаб свершений золотоордынской цивилизации значителен и эти свершения были столь опережающими свое время, что остались непонятыми современниками, а потом веками оставались непонятыми потомками, представителями следующих поколений. Парадоксально, но факт, человечество должно было не только выработать новую систему научных взглядов, основанных на общей теории систем и синергетике, но и под виртуальным (?) дамокловым мечом глобального экологического кризиса (и отнюдь не виртуальными негативными климатическими сдвигами) осознать роль экологии, при компьютеризации повседневной жизни пересмотреть свои воззрения на роль информации, наконец, вплотную подойти к явлениям глобализации в области экономики и с этим новым пониманием значимости процессов, явлений и событий изменить свое представление о настоящем и будущем.