Айтиот

— Но ведь что-то можно сделать? Уголовное дело же не открыто еще?

— Не возбуждено, Олежек. Говори правильно. Уголовные дела возбуждают, прекращают, приостанавливают, отказывают в возбуждении.

Я кивнул, забыв, что держу в руках телефон.

— Ну смотри. Дело завтра должны возбудить, и вот тут можно договориться, чтобы отложили на десять дней. Типа материалы собрать недостающие. И пощупать, чего там у потерпевших. Им же не торжество, как говорится, справедливости нужно. Им бабло свое вернуть нужно. Тогда они могут и поменять показания. Ошиблись, мол, товарищ следователь, попутали, к обвиняемому претензий не имеем. Но это недешево встанет, сам понимать должен.

— Сколько?

— Ну, мы тут прикинули… Долг по поставкам, плюс еще процентов двадцать сверху за моральный, как говорится, ущерб… Будут больше хотеть, но ничего, договоримся… Ну еще там за беспокойство кому надо, это вообще в голову не бери, не твоя печаль… За все про все…

Дазуров назвал сумму.

Я переспросил.

Дазуров повторил.

Я механически записал число карандашом на какой-то книжонке, лежащей на тумбочке — кажется, это был сборник сканвордов. Мама любила сканворды.

Если снять деньги со всех счетов, продать одну из квартир и акции… треть, пожалуй, наберется. Да, треть. Может и меньше, срочная продажа всегда невыгодна…

— Да ты не ссы, Олежек, — я снова почувствовал в голосе Дазурова покровительственную усмешку. — Своих, как говорится, не бросаем. Дахау в экстренных случаях дает ценным сотрудникам беспроцентный кредит. У тебя многовато набегает, конечно, и месяц только оформлять будут… Но «Натив» у них на хорошем счету, так что пойдут навстречу, ну и я подергаю за ниточки. Только ты подумай сам, оно тебе надо? Адвокатша правильная у вас, одобряю. Десятку по первоходке братану твоему не впаяют, максимум пятерик, зона общая, с середины выйдет по УДО. Я не давлю, не подумай, сумма-то серьезная…

Я молчал. Игоряше, может, и невредно посидеть, подумать над своим поведением. Глядишь, поймет наконец — чтобы жить в «Пяти Сезонах», надо не мышление богатого человека иметь, а пахать, как краб на галерах. За экономическое преступление же в зону строгого режима не отправят, так, в колонию-поселение… Руками, опять же, работать научится. Головой думать. Последствия своих поступков осознавать. Не жаль мне было этого говнюка, ни разу не жаль.

Я ведь в жизни ни одного кредита не взял, вообще ни рубля ни у кого не одалживал.

Но родители… Вот кому я должен просто за то, что живу. Кредитное обязательство, которое принимаешь по факту появления на свет. Его надо гасить всю жизнь, но закрыть невозможно.

Молодая мама держит младенца Игоря на руках, и лицо у нее такое счастливое…

Всё-таки хорошо, что Катька так тогда и не родила.

— Серьезная сумма, — согласился я. — Но я отдам, Юрий Владимирович. Часть сразу погашу, мне есть что продать…

— Ты не кипишуй, Олежка, не гони волну. Отдавать ежемесячно будешь, по половине зарплаты — больше не возьмем. Только это… чтобы сразу, как говорится, внести ясность. Без процентов — только пока ты у нас работаешь. Решим разойтись, как в море корабли — долг пересчитаем, и тогда, не обессудь, с тебя проценты за весь срок в полном объеме. Средние по рынку, но тем не менее. Ты там, кажется, увольняться собирался. Передумал, выходит?

— Выходит, передумал.

Вздымающиеся из моря острова, мотоцикл, билет в один конец… в какой-нибудь другой жизни.

— Вот и славненько. Расплатишься — и скатертью дорожка, попутного, как говорится, ветра. А пока придется показатели «Натива» держать, что называется, на уровне. Ну да это все после, в рабочем порядке. Слушай, а брательник твой что, дурной совсем? В такое разводилово вляпаться, детский сад же…

— Есть немного, — процедил я.

— Ну хочешь, есть у меня ребятки, которые могут провести, как говорится, воспитательную работу. Бить сильно не станут, они с понятием, но запомнит надолго.

Я был близок к тому, чтобы согласиться. Но Игорек же побежит плакаться маме…

— Не надо. Сам разберусь.

— Ну как знаешь, Олег. Хозяин, как говорится, барин. Ладненько, пойду твои дела улаживать. Не бзди, и не такое разруливали. Связь!

В прихожей Игорь принялся что-то сбивчиво объяснять про временное недоразумение, про аварию со связью у партнеров, про позитивное мышление…

Зря это он. Я коротко замахнулся и ударил его под дых. И добавил по загривку. По лицу бить не стал — ему же еще родителей успокаивать.

Вызвал такси, но попросил остановить не у подъезда, а у супермаркета рядом с домом. Купил мерзавчик дешевой водки. Поднялся в квартиру, закрыл дверь, с ненавистью пнул забытую в прихожей спортивную сумку. Залпом выпил вонючую водку и завалился в постель, как заправский алкаш, одетым, только сбросив на пол пальто и ботинки.

Разбудил меня телефонный звонок.

— Ты там чего, амиго, приболел? — голос у Вадима был веселый. — Император изволит мандражировать перед отречением от верховной власти?

Совсем забыл. Корпоратив же… когда? Через три дня? Послезавтра?

— Тут такое дело, Вадя…

Может, стоит рассказать ему про Игоря и мои нынешние долги? Не, сил нет… да и вспоминать тошно.

— В общем, Вадя, ситуация изменилась. Передача власти отменяется. Я остаюсь. Такие дела, амиго…