Страница 104 из 106
Генсек снова остановился и повернулся к попаданцу. Его нахмуренное лицо так контрастировало с тем, как вождь его встречал:
— Ну, ты и так все знаешь. Что же тогда дурачка корчишь? Хочешь жить в коммуналке на одну зарплату?
— Извините, Леонид Ильич, занесло.
— То-то!
— Но все-таки хотелось бы, чтобы у советских людей были свои отделы в ГУМах. Иначе зачем это все?
Брежнев дернулся и собирался поучить Семен уму-разуму, но тут же передумал, вспомнив описания потребительского чуда в будущем. Лишь буркнул:
— Будет время, сделаем. Для того перемены и были задуманы. Но все сразу не бывает.
— Да я понимаю, Леонид Ильич. Но хотя бы советских женщин прилично оденьте. Это же тихий ужас — здешнее белье! Неужели русские бабы хуже каких-то там англичанок или бельгиек? За что мы сражались, чтобы наши жены и дочери ходили в обносках?
Генсек от неожиданности разинут рот, внимательно изучая лицо попаданца. Но тот явно не подшучивал над вождем. Брежнев старчески пошамкал ртом и поинтересовался:
— И когда ты успел это белье на наших женках осмотреть?
— Так мы это, парни шустрые.
Генеральный секретарь повернулся и с плохо скрываемой улыбкой двинулся дальше.
— А мне докладывали — сидит на жопе ровно под замком.
— Так нет таких крепостей, Леонид Ильич, что не могли бы взять большевики!
Вот сейчас товарищ Брежнев встал надолго, никак не мог прекратить смеяться.
Вытерев платком лицо, он добродушно проговорил:
— Мне докладывали, что ты еще тот…несерьезный человек. Но, наверное, уж лучше так, чем в маразме. Люблю веселых! А по бабским шмоткам мы подумаем. Сам понимаешь, в Политбюро этим вопросом интересуются меньше всего. Так что твой взгляд со стороны ценен. Для того и хочу тебя в советники.
— А чего там думать, Леонид Ильич? Я уже нашел столько легких денег на Западе, что нам хватит на несколько заводов. Мы еще экспортировать свои лифчики начнем. Конечно же, красные, революционные! И неплохо бы еще разных там вещей по женским надобностям наделать.
Брежнев неспешно шагал по аллее, не обращая внимания на идущих поодаль личников.
— Правильно мыслишь, Семен Степанович. Нам! За это ценю! Так что возражения не принимаю — возглавишь группу.
— Да я и не против. А кто в ней еще будет? Наши из будущего?
— И ваши, и наши. Там уже распределите обязанности. Аналитиков из ГРУ и ЦэКа привлечем. Не спорь, на Старой площади тоже не дураки сидят. Такой страной ворочать, не мешки таскать.
Ракитин нахмурил брови, но согласился. Без знания здешней обстановки думать о нужных переменах будет сложно.
— Готов хоть завтра начать.
— Сегодня, после обеда. Твои вещи уже везут.
— Так, а ноутбук?
— Ваши ЭВМ все там будут. Целый санаторий вам выделили под Москвой. Уже рядом начали здание научно-исследовательского института строить. В план на следующий год внесли задним числом. Косыгин настоял.
Ракитин шел рядом с руководителем второй сверхдержавы мира и размышлял. Новости, полученные от Брежнева, были на самом деле сногсшибательными. За него уже все решили, но он согласен. Надо же как-то устраиваться в этом мире. И честно признаться, пережить возвращение в более просто устроенное прошлое при таком раскладе ему будет проще. Да и пользы он принесет в руководстве больше. Тем более, изучив систему изнутри. А она несовершенна и порочна. Решено! Он станет серым кардиналом.
За обедом они снова разговорились. На нем присутствовала лишь семья Генсека и личник Владимир Медведев, а блюда подавала сама Виктория Петровна. Еда была простой — борщ, отбивные, овощной салат и несладкий морс. Семен аппетит нагулял и поэтому наминал все подряд, вызывая одобряющие возгласы Леонида Ильича, который старался соблюдать диету и вздохи Виктории Петровны, женщины простой и тихой. Она с любопытством поглядывала на человека из будущего.
— Вас там в капитализме, небось, одной химозой кормят? — причитала жена советского вождя.
— Да всякое имеется. У нас народ потому дачные участки бросать не спешит. Выращивая чистые овощи уже только для себя. Ну и для здоровья полезно на свежем воздухе копаться. Особенно на пенсии. Это в девяностые дачи помогли многим выжить. Жрать было нечего, зарплаты задерживались.
— Что за участки? — живо поинтересовался Брежнев, но его деловые поползновения тут же пресекла супруга:
— Дай человеку покушать! А то скажет, что при социализме не кормят.
— Ну, скажешь тоже, Витя!
— Леонид Ильич, я найду материал и вам тут же его передам.
— Договорились!
Галина Брежнева к обеду припоздала, но вошла громко и суетно. Она метнула любопытствующий взгляд в сторону Семена и уселась за стол, взяв себе лишь пирожок и стакан морса. Ракитин нашел её интересней, чем думалось. Не красавица, но особа интересная. Он даже не заметил, как сказал вслух:
— А вы симпатичней, чем на фотографиях.
Галина вспыхнула, но комплимент ей явно понравился:
— Спасибо. Ой, а меня что — знают в будущем?
«Эх и не всегда в хорошем качестве!»
— Всех вас.
— О как! — Брежнев отложил в сторону вилку и задумчиво обернулся в сторону дочери. — И как Галка тебе в натуральном виде?
— Интересна. Обаяние по фотографии не передается. Такие дамы нравятся мужчинам.
— Ну, да? — Генсек замолчал, а взгляд Галины говорил, что Семен только что получил в СССР горячего союзника. Хотя он честно сказал правду. Черт знает, что такое было в дочке Генсека, что действовало на мужчин обжигающе. Сколько у нее было романов в той жизни и с какими мужчинами! Иллюзионист Игорь Кио, цыганский барон Борис Буряце, танцор Марис Лиепа. Зачем только и вышла замуж за чурбана солдафона?
— Тогда чего сидим так грустно. Папа, давай шампанского выпьем? Часто у нас такие гости бывают.
Леонид Ильич не мог не уступить дочери.
— И вот так просто все лежит на полках? Чего хочешь?