Роар

— Почему вы все так спокойны? — её сердце стучало так же сильно, как и тогда, когда появился смерч.

— Именно этим мы и занимаемся, — мрачно ответил Локи. — Если только один из нас пострадает, это хороший день, — он слегка коснулся её лба. — Хотя, полагаю, сегодня пострадали двое.

Она отшатнулась, не в силах больше сдерживать нахлынувшие воспоминания. Она закрыла глаза, размышляя о том, что чувствовала, о том, что сделала.

— Что… что со мной случилось?

— Ты-то нам и объясни это, — сказал Дьюк, его старые глаза горели подозрением, которое резало как лезвие бритвы.

Она была так благодарна, когда он оставил её таранарские слова в секрете. Если бы она знала, что он понимает, то никогда не стала бы так откровенничать о Локи, о том, как она рада, что он был так раздражителен с ней, потому что так было легче игнорировать его красоту и то, что её лёгкие не работали правильно, когда он подходил слишком близко. Теперь Дьюк смотрел на неё так, словно она была опасна, словно сожалел о её присутствии здесь.

Роар отпрянула и взглядом отыскала Локи. Его волосы были снова стянуты на затылке, в безопасности, вне досягаемости её рук. Его грудь и плечи были покрыты синяками, и она не была уверена, оставил ли их смерч или же она. Она вспыхнула от стыда и крепко зажмурилась.

— Я не знаю, — прошептала она. — Я не лишена темперамента, и мой язык доставляет мне больше неприятностей, чем я хотела бы признать, но никогда… Я никогда не чувствовала ничего подобного. До того, как мы прибыли в лагерь, я была расстроена. Но потом откуда ни возьмись появилось столько ярости, и она вытеснила все остальные мысли и чувства. Как будто… Я была не я.

Локи посмотрел на Дьюка, потом снова на Роар.

— А сейчас, ты это ты?

— Я не чувствую себя… неправильно. Не так, как тогда. Думаете, буря меня загипнотизировала?

Дьюк нахмурился, проводя рукой по бороде.

— Я никогда не слышал, чтобы кто-то испытывал дополнительные эмоции, будучи загипнотизированным. Обычно всё наоборот. Влияние бури отгоняет страх и все остальные эмоции. Человек чувствует себя почти пустым. Но полагаю, что это возможно из-за магии бури. Эволюции их способности атаковать. Мы, вероятно, знаем о бурях куда больше, чем кто-либо другой во всей Каэлире, но даже мы едва поцарапали поверхность всего, что нужно знать.

Она вспомнила ту ночь, когда Кассий противостоял буре небесного огня в Паване, единственный раз, когда она была рядом с бурей, а не заперта в укрытии. Тогда это было не так сильно, но и тогда она тоже почувствовала прилив эмоций. Не ярость, но…

— Я чувствовала нечто подобное во время другой бури. Я думала, что причиной просто была иная ситуация, в которой я оказалась, что мои собственные эмоции были сильными из-за стресса. Но во время бури небесного огня, который обрушился на Паван перед нашим отъездом, меня охватила зависть, не такая всепоглощающая, как смерч, но… точно так же вышедшая из-под контроля.

Локи спросил Дьюка:

— Она медиум?

Медиумами называли тех, кто мог чувствовать бури, когда те приближались. К ним относились все Бурерождённые со способностями и некоторые без них, у которых была разбавленная кровь Бурерождённых в родословной. Но большинство медиумов описывали это ощущение как покалывание беспокойства или страха. Беспокойство, которое призывало чувство самосохранения. Это же было гораздо больше, чем покалывание.

Дьюк пожал плечами, потирая усы.

— Возможно. Но проявление всё равно весьма необычное.

Группа притихла. Её голова, казалось, вот-вот расколется, но она заставила себя встретиться взглядом с Локи.

— Мне очень жаль, — произнесла она. — Очень жаль.

— Не беспокойся об этом, принцесса.

Она будет беспокоиться об этом. Зная себя, она изведётся от волнения.

— Я напала на тебя. Напала, растерзала, избила… выбирай какое угодно слово.

— Растерзала, — прошептал Бейт Джинкс, стоявшей позади них. — Хороший выбор слова.

Роар продолжила:

— Если бы мне представился шанс, я бы гораздо сильнее тебе навредила. Хотела я этого или нет, — она закрыла лицо руками.

— Но ты не навредила мне. Я достаточно вынослив, чтобы выдержать небольшую драку с девушкой вдвое меньше меня.

Он погладил её по плечу, и она отшатнулась. Он был последним человеком, который должен был утешать её. Мягкий, обеспокоенный звук его голоса действовал ей на нервы, а ей хотелось, чтобы он накричал на неё. Пусть он будет злым и агрессивным, как всегда.

— Я укусила тебя, — прошипела она.

Локи протянул руку Рансу, и тот помог ему подняться на ноги, когда Дьюк закончил перевязывать рану. Своей неповреждённой рукой он смахнул грязь и пыль со своего голого торса, в то же время небрежно бросил:

— Не в первый раз меня укусила красивая девушка.

Джинкс фыркнула, а Рансу простонал и закатил глаза.

— Да неужели? — сказал здоровяк. — Так вот чем вы тут занимаетесь?

Локи присел на корточки в поле зрения Роар.

— Ты не сделала мне больно. Кроме того, ты в гораздо худшем состоянии, чем я.

— Тебе пронзило плечо.

Он пожал плечами, на мгновение ослабив бинты.

— Это не я был без сознания.

— А если это случится снова? Что, если меня переполнит ярость, когда вы все будете спать или будете сосредоточены на чём-то другом?

— Мы будем осторожны. Если ты испытаешь какие-то эмоции, которые не являются твоими собственными, сообщи об этом одному из нас. И… — он снова посмотрел на Дьюка, нахмурившись. — Возможно, мы поохотимся только на небольшие бури, пока не узнаем больше.

— Нет! — Роар вскочила на ноги, голова всё ещё кружилась. — Пожалуйста. Не огораживайте меня. Я здесь. Я хочу это сделать. Мне нужно это сделать.

— Почему?

— Потому что надо. Потому что я оставила всё, чтобы совершить это, и если я потерплю неудачу… Я не могу потерпеть неудачу.

Выражение его лица смягчилось, и ей снова захотелось встряхнуть его, чтобы он разозлился, как следовало бы. Так же как она злилась на себя.

— Ты не потерпишь неудачу. Но охотники, которые хотят остаться в живых, должны быть максимально подготовлены. А для этого нам нужно время, чтобы во всём разобраться.

Дьюк добавил:

— Первое правило охоты — знай свои пределы: когда сражаться, когда бежать, а когда быть осторожным. Мы останемся здесь ещё на несколько дней, чтобы вы двое могли восстановиться. Возможно, остальные из нас смогут провести охотничьи вылазки близ Утробы скорби и начнут пополнять наши запасы.

Локи начал было протестовать, но твёрдый взгляд Дьюка оборвал его на полуслове.

— Ты нам не поможешь, если не исцелишься, как следует. Рансу, поставь ему палатку. Если он не захочет ложиться, заставь его.

* * *

Остальным действительно пришлось заставлять Локи отдохнуть. По сути, они были вынуждены возвращать его в палатку несколько раз за тот день. Роар подумала, что на этот раз её палатка выглядела немного крепче, хотя всё ещё несколько несуразной. Она научится ставить её лучше. Она должна научиться.

Час за часом остальные начали расслабляться после насыщенного адреналином утра, но она, похоже, была не в состоянии сделать то же самое. Роар съедали сомнения и стыд, но она знала, что все эти чувства были её собственными.

Она подумала, что физическая активность может успокоить её разум, поэтому занялась расчисткой мусора, оставленного смерчем, складывая сломанные ветви деревьев по сторонам дороги, расчищая путь. Там, где буря разорвала почву, в земле были выбоины, и даже если убрать обломки, дорога оставалась каменистой.

Когда больше ничего нельзя было сделать, она вернулась к Скале, осматривая её снаружи в поисках повреждений, которых на удивление оказалось мало. Вмятины и выбоины, конечно, были, но с тем, каким показался ей смерч, она подумала бы, что он может разорвать на части всё что угодно. Пока она стояла в изумлении, Дьюк подошёл и встал позади неё.