Площадка

Вы сказали, что проект междисциплинарный, а какие еще специалисты участвуют?

— В городе работает несколько групп ученых, которые не знают ни о том, чем занимается другая группа, ни о том, кто входит в эту группу. По почте просто присылаются задачи, на решение которых нацеливается группа.

— И кто же входит в вашу группу?

— Я, Таечка, Курцев Николай Семенович, ну и мои ученики из вашего города с высокими показателями бета-ритма, которых я смог привлечь к проекту, — Валера и Аня.

— И в чем же заключалась ваша задача?

— Первоначально моя задача заключалась в регулировке и отладке стационарных низкочастотных генераторов инфразвука, расположенных по городу и за ним.

— Я так понимаю, что генераторы находятся на всех тех площадках, где я проводил исследования?

Мне вспомнились окурки от папирос на карбоновом полигоне.

— Да, именно так, а потом меня попросили записать на низкочастотных колебаниях ничего не значащий текст. Сейчас я его тебе перешлю.

Сергей Иванович достал свой телефон и, сделав несколько движений указательным пальцем, произнес:

— «Отправил».

Я вытащил сотовый, уже догадываясь о том, какой именно текст, скорее всего, прочитаю. На экране высветилось сообщение. Я открыл его, но в нем оказались какие-то иероглифы.

— Тарабарщина какая-то.

— Можно мне взглянуть? А ты пока не мог бы обвязать вот эти книги шпагатом?

— Конечно, — ответил я и протянул ему разблокированный телефон.

Пока Сергей Иванович колдовал над моим аппаратом, я старательно обвязывал старые фолианты.

— Готово. Читай.

И он вернул мне телефон. На экране в мессенджере был текст, который я уже слышал несколько раз за последние дни.

«Дождь был и будет всегда. Без дождя невозможна жизнь. Дождь — это вода. Мы состоим из воды. Вода находится в нас. Значит, мы являемся частью дождя. Каждый из нас — это капля. Каждая капля — это дождь. Вместе капли могут разрушить все. Чтобы что-то построить, надо что-то разрушить. В единстве наша сила. Правда всегда за нами. Каждая капля сильна, только если она — часть дождя».

— И как вам объяснили значение этого текста?

— Да никак, просто сказали, что данный текст будет реперной точкой при личной оценке.

— Что значит «реперной точкой»?

— При небольшой электрической стимуляции человек должен был воспроизвести этот текст.

— Но зачем это нужно?

— Наш прибор выделял людей с повышенной мозговой активностью. Но я ведь уже упоминал, что такая активность характерна не только для гениев, но и людей с определенными патологиями головного мозга, например эпилепсией. Как мне объяснили, внедрение данного кода позволит отделять одних от других. Люди с патологией не смогут точно и полно воспроизвести весь текст.

Мне вспомнились Витя и его приступ. Вся его дотошность, эти полиэтиленовые пакетики для окурков — все это было признаком некого заболевания, и, если бы его при мне не скрутило, я бы никогда не узнал, что он болен. А еще с особенной отчетливостью вспомнились окурки в тот день, когда мы приезжали с Андреем и он упал в воду. Шеф, возможно, даже следил за нами, потому-то он точно знал, что там произошло.

— Понятно, и что же дальше?

— Через неделю после того, как я внедрил этот текст в наш инфразвуковой сигнал, начался дождь. И вот тогда-то я понял, что ничего не значащий текст теперь имеет совершенно определенное значение. Мои знания и опыт использовали. Это ведь уже не первый раз, когда, в общем-то, мирное и совершенно безобидное открытие превращают в оружие массового поражения. За примерами далеко ходить не надо: самым известным и наглядным является создание атомной бомбы, а самым неизвестным — электромобиля.

— Но почему вы не отказались от участия в проекте?

— Все очень просто, и ты, как ученый, меня поймешь лучше всех. Когда ты начал что-то делать и получать результаты, которые обогащают твою теорию новыми подтверждающими данными, сложно остановиться. Сложно прервать эксперимент, когда результаты настолько обнадеживающие.

Я не знаю, чем занимаются другие группы на нашей площадке, каковы их цели и задачи. Но в связи с дождем необходима была перенастройка наших генераторов.

— Почему?

— Капли дождя незначительно искажают и поглощают инфразвуковые волны, была необходима дополнительная настройка.

— Вы же видели, к каким последствиям приводит ваше воздействие, почему вы это не прекратили?

— Все из-за тебя.

— Почему? Как? При чем тут я?

— Из всех выделенных нами потенциальных гениев у тебя были лучшие показатели. Я очень жалею о том, что не смогу стать твоим учителем. Ты уже приблизился к середине жизненного пути, и на изучение знаний, которые я мог бы тебе передать, уйдет слишком много времени. Но дело было не только в этом. Наш заказчик захотел выяснить причины твоего успешного сопротивления воздействию инфразвука. Подчинить обычных людей очень просто, а вот заставить гения делать что-то против его воли, скорее всего, непосильная задача.

Поначалу я все никак не мог понять, почему при полном подавлении у окружающих в тебе сохранялась индивидуальность. Мне даже показалось, что воздействие инфразвука усилило твои мыслительные способности. Гений, работающий в условиях нехватки ресурсов или под каким-то прессингом, создает более великие произведения, чем в мире с самим собой. Для творчества необходимо страдание, проходя через которое и возникают гениальные идеи. Ты же ездил по площадкам и находился вблизи наших генераторов инфразвука, а я пытался подобрать оптимальные частоты для того, чтобы и ты превратился в управляемого. Но ничего не выходило, и мне было совершенно непонятно, откуда возникает твоя, даже для тебя повышенная мозговая активность…

— У меня вопрос. Как вы сами избегали последствий действия инфразвука? Он же проходит сквозь любые перегородки.

— Все очень просто: для этих целей я придумал нейтрализатор. — Шеф положил на стол передо мной металлический предмет, который я видел у Жоры и использовал на цитрогипсовом огороде. — Прибор генерирует импульсы, гасящие инфразвуковые волны, но его действие порядка одного метра.

— Хорошо, и что же дальше?

— Ты знаешь, современное общество пропагандирует победу силы над силой. Весь современный кинематограф — это одна сплошная битва между двумя людьми, победа тела над телом. Я жалею о том, что наше с тобой движение к истине никак нельзя ни увековечить, ни записать.

Он вздохнул и уселся в кресло перед компьютером.

— Кажется, все собрал. Осталось только сбросить на флешку все мои файлы — и можно уходить. Давай выпьем чайку на дорожку, мой рассказ уже почти подошел к концу. Но только до того, как я закончу, мне хотелось бы узнать: как ты понял, что является источником изменения поведения людей?

Сергей Иванович включил свой старенький, повидавший виды оранжевый электрический чайник.

— Сплошное стечение обстоятельств — и больше ничего.

— Это как?

— Череда случайностей привела меня к заключению, что дело не в воде, а в чем-то другом. Когда Андрей упал в воду, он ведь был очень долго под дождем. И когда у него начались признаки отравления железом, то ему сделали плазмаферез.

— И что из этого следует?

— Из этого следовало, что если причина в проливне, то Андрей не должен был подвергнуться его влиянию, но когда я к нему пришел, то увидел человека, у которого не было никаких устремлений и желаний.

— Ну и что же ты сделал дальше?

— Я просто выпил дождевую воду и стал ждать последствий, но ничего не произошло. У воды была повышенная кислотность, отчего меня рвало весь день. И вот тогда я вспомнил, что читал еще в начале наших исследований: при длительных осадках концентрация ионов в воздухе уменьшается, а значит, и кислотность тоже. Я проверил наши пробы с цитрогипсового огорода и понял, что все показатели дождевой воды оказались на удивление стабильными.

— Ты думаешь, дождь — это дело рук людей?