СТИХИя

Есть вселенная внутри

У людей живых; они

На галактиках своих

Смогут позже воскресить

Всё, что было в этой жизни

От рождения до тризны.

Вне материи сознанье

После смерти пребывает,

И с собою забирает

То, что мозг при жизни знает.

И в глобальном плане тоже

Было всё аналогично;

Макро, микро – всё похоже,

Жизнь сознанья безгранична.

Мысль творила мирозданье;

Средь материи она

Создала́ существованье,

Суть её вошла в тела.

Даже в микроорганизмах

Разум был, стремленье, смысл;

Только, как он зародился

Неизвестно. Мы по числам,

Уравнениям гадаем,

Как вселенная возникла.

А про жизнь вообще не знаем,-

Две гипотезы привыкли

Мы твердить на эту тему:

Первая – о совпаденьях

Миллиардов обстоятельств,

(Только так возникнет в теле

Жизнь). В наборе качеств

Подходящих, как в бульоне

Закипит она, заполнит

Всю материю собою.

А вторая – панспермия:

Жизнь была занесена

К нам сюда со звёздной пылью

На космических телах.

Шустрые метеориты

Принесли бактерии;

То есть, жизнь была рази́вта

Где-то там. Проверить мы

Эти версии не можем…

Дом построить невозможно,

Если просто раскидать

Доски, кирпичи; немножко

Разум должен пребывать

В тех кусках-материалах.

Лишь разумное начало

Эту жизнь смогло создать.

А ты творец своих миров,

Есть вселенная в тебе.

Строй же кирпичами слов

То, что здесь ни рже, ни тле

Неподвластно; дом готовь

Новый разуму, душе…

А меня уволят вновь;

Завтра выгонят взашей.

Пьяным, видите ли, был

Я, когда преподавал.

(Так студенту говорил

Пьяный препод), он узнал

Своего ученика

Средь прохожих на бульваре,

И решил потолковать

С ним о мире и сознаньи.

Прохожие

Улетают прочь мгновенья,

Как осенняя листва;

Их уносит ветер-время

В мрак забвенья, в царство сна.

Всё проходит, жизнь – виденье;

В мире тленья грезят души,-

Детство, молодость, старенье,

И, иллюзию разрушив,

Наступает пробужденье.

Что познаем после сна?

Может быть, миры заселим

Новые; существовать

Будем там? Или на Землю

Вновь вернёмся в новом теле?

Не дано нам то узнать,

Пока живы; только вере

Можем слепо доверять,

Лишь она откроет двери

В сад бессмертья. Рай и ад

И при жизни уже есть.

Мучеников здесь не счесть,

И счастливцы есть, пожалуй.

Но и тем, и тем тут честь

Малая, – пройдут, завянут,

Пропадут, куда невесть.

И цари, и бедняки

Скроются на дне могил…

Или только их тела?

Не проверить, не узнать.

Неспособна голова

Эту тайну разгадать.

Так прохожий размышлять

Успевал у светофора.

Надоело ему ждать

Цвет зелёный, – быстро, скоро

Зашагал он по дороге,

И его на переходе

Пешеходном сбил трамвай.

И прохожий вмиг познал

Истину; но нам, увы,

Не поведал, где он был.

* * *

В темноте горит огонь;

Искры в небеса взмывают,

Вспыхивают, угасают,

Мглу ночную озаряют.

Это пламя, как ладонь

С тысячью искристых пальцев,

Им за небеса цепляться

Надо, чтобы устремляться

Прочь от гибельной агонии.

В каждой искорке душа,-

Лишь мгновенье ей дышать

Предстоит в земной юдоли

Для того, чтоб пеплом стать.

Гроза

Небо тёмно-серым стало;

Дождь идёт сплошной стеной,-

Все деревья растрепало

Страшной силой проливной.

Резкие порывы ветра

Обрывают гневно с веток

Шелестящую листву.

А я, понурившись, иду

Поскорей домой к себе,

Проклиная на ходу

Дождь и ветер, белый свет,

Да и самого себя.

(Только что я проиграл

В карты всю свою зарплату).

И ведь трезвым был, ведь знал,

Что играть нельзя, не надо!

Дома ждёт меня жена

И голодные детишки.

Эх, попутал сатана!

Крышка нам, плохи делишки…

У кого же занимать?

Я прославился давно

Тем, что редко отдавать

Торопился свой заём.

Ох, ужасные картины

Рисовал мне разум мой,

Пока я стоял под ливнем.

(Спрятался я под большой

Дуб; он мало помогал

От свирепости стихии,

Но хоть как-то укрывал,-

Под листвою меньше лили

Струи ливня на меня).

Гром протяжный грохотал,

Молнии сверкали в небе.

"Даже здесь опять попал

В переделку! – думал гневно.

Чуть пораньше бы ушёл,

Когда было так светло

И тепло. Эх, даже в этом

Никакой удачи нету!"

Боль внезапно ощутил

Я, – как будто моё тело

Острый нож насквозь пронзил.

Неприятно зазвенело

В голове… Я ясно видел

Своё детство, юность, зрелость.

Вспомнил тех, кого обидел,

И всех тех, с кем сердце грелось

В радостных лучах любви;

Встретил близких и родных.

Жизнь в моём уме вертелась,

Как цветной калейдоскоп;

Всё, что на душе имелось,

Возникало… "Хватит! Стоп!" -

Я кричал в своём сознаньи.

И увидел вдруг сиянье,

Лёгкость ощутил, свободу.

Понял Бога и природу.

Новое существованье

В бренном мире обрету,

В прежнем месте покаянья.

И на этот раз найду

Верный путь в миры иные.

Если лучше проживу,

То юдоль Земли покину.

От строчки Маяковского

На флейте водосточных труб

Смогли бы вы сыграть ноктюрн

Так, чтобы слог ваш не был груб,

А лился нежный пеньем струн?

Смогли бы вы истлевший труп

Глаголом воскресить из гроба,

Чтобы с его усохших губ

Услышать в благодарность слово?

А в стужу лютую смогли б

Росток живой направить к свету,

Извлечь из мёртвых снежных глыб

И дать цвести? Лишь у поэта

Всегда возможность будет эта.

Средь прозы жизни зазвучит

Благая песнь, и будет спета

Так, что пространство облетит

И время, и не канет в Лету.

Накануне светлой Пасхи

Накануне светлой Пасхи

Мы поехали на рынок

Закупить себе припасов

К празднику. Всё перерыли,

А кагора не нашли.

Со старухой мы ходить

Утомились меж прилавков.

Что же делать? Как же быть?

Пасха будет завтра,

А нам нечего налить.

До деревни путь неблизкий;

Солнышко уже садится,

Ехать надо. "Вот беда!

Где же крови нам достать

Христовой?" – молвлю я

Своей супруге.

– В церкви нашей купим.

"Нет у них там ни черта!

Всё что есть – одним попам;

Не поделятся они."

– Перестань ты их бранить.

Что-нибудь придумаем.

(От досады плюнул я).

"Эх, нелёгкая! Поедем.

Будем клянчить у соседей!"

Запрягли кобылку мы,

Сели на телегу,

И тихонько едем…

В небе звёздочка горит

Первая, за ней другая

Вспыхивает. Засияло

Небо тёмное огнями,

Ночь уже настала.

По полям мы вёрст пятнадцать

Путь держали, а потом

Через дебри пробирались,

Ехали в бору густом.

Ни души в округе нет,

Не увидишь дым жилья;

Только лишь звериный след

На дороге, и стоят

Ели, сосны вековые,-

Лапами своими

Свет загородили.

Лишь зловещая луна

Тропку освещает;

Страшная, глухая мгла