Обладатель Белого Золота

Между тем клубящаяся черная туча зависла прямо над отрядом и в следующий миг – с хлопком, едва не сбившим Ковенанта с ног, – взорвалась множеством клочковатых, едких, как кислота, смертоносных хлопьев. Они плавно опускались вниз, грозя накрыть и погрести под собой все живое.

Ковенанту до боли хотелось высвободить дикую магию. Он не видел другого способа защитить соратников от Мрака, но с ужасом сознавал, что, выпустив пламя сейчас, скорее всего уже не сможет вернуть его обратно. И потеряет все. Проклиная себя, он стоял, ждал – и не предпринимал ничего.

Тем временем Фол и еще один харучай оттеснили Линден к стене, где хлопья падали не так густо. Герн потянул за руку Холлиан, но та не хотела покидать Сандера. Первая и Красавчик напряглись, готовясь противостоять Мраку. Будучи неуязвимыми для огня, Великаны готовы были помериться силами и с губительным измышлением Верных. А Финдейл попросту исчез. Элохим понял, что Ковенант сохранил самоконтроль над кольцом, а до всего остального ему попросту не было дела.

Сверкая в свете крилла, угольно-черные хлопья медленно плыли вниз.

Но путь им в безрассудной отваге преградил Сандер.

Вырвавшийся из оркреста огненный луч мгновенно обращал в ничто каждый клочок Мрака, с которым соприкасался. Но таких клочков были тысячи. При всем старании Сандеру не удавалось даже расчистить пространство над собственной головой, чтобы уберечь себя и Холлиан.

Но тут к нему присоединился Красавчик. Увечный Великан измыслил собственное оружие против Мрака – он воспользовался прихваченным из решишима Хэмако витримом. Откупоривая фляги, он обрызгивал хлопья снадобьем вейнхимов – и они превращались в обычный безвредный пепел.

Как ни жаль было Великану растрачивать запасы столь полюбившегося ему витрима, он не скупился и готов был использовать его до конца.

Хоннинскрю попытался отбить в сторону опустившийся ему на голову черный клок и непроизвольно вскрикнул, когда ядовитое вещество въелось в его ладонь. Мрак разрушал даже камень, и никакая плоть не могла противостоять ему.

Пещера вокруг Ковенанта начала кружиться – отчаяние грозило свести его с ума.

Но в этот момент раздался оглушительный треск, и деревянное ограждение, не выдержав неистового напора Сотканного-Из-Тумана, наконец, рухнуло. Свету в предвратном зале прибавилось, и харучаям стало легче уворачиваться от Мрака. Но полезен был не только свет – в ход пошло и дерево. Вырвав из сломанного забора жердь, Сотканный-Из-Тумана швырнул ее в пещеру. Следом полетела другая.

Подхватывая на лету деревянные обломки, харучаи стали сбивать ими падающие хлопья, Первая, Хоннинскрю, а затем и Красавчик принялись орудовать здоровенными бревнами. Первая словно цепом молотила балкой длиною в ее рост. Хоннинскрю отгонял хлопья от Сандера и Холлиан, а Красавчик, зажав по громадной дубине в каждой руке, бросился на выручку Линден.

Мрак разрушал дерево почти мгновенно. После каждого соприкосновения с ним поленья и жерди превращались в обугленные головешки, но Сотканный-Из-Тумана без устали разбирал рухнувший заслон, бросая в пещеру все новые и новые бревна.

Бесформенный клок Мрака задел плечо Хоннинскрю. Лицо Великана исказилось от боли, однако он продолжал сражаться с такой яростью, словно находился в пещере Первого Дерева и еще имел надежду спасти своего брата.

Трое харучаев перебрасывали Линден с рук на руки, точно ребенка. Таким образом, она никогда не оказывалась на пути падавших хлопьев. Однако движения их становились все более затрудненными. Двое из них уже пострадали от ожогов, да и в ногу Фола – как разглядел Ковенант – въедалось черное пятно. Однако харучай, даже стоя на одной ноге, с легкостью подхватил в очередной раз переброшенную ему Линден.

Доррис, Герн и еще двое харучаев палками и головешками разгоняли Мрак вокруг Сандера и Холлиан. Сандер уничтожал хлопья могучим красным лучом. Первая и Хоннинскрю неистовствовали, словно берсеркеры. Сотканный-Из-Тумана едва успевал подбрасывать им бревна взамен разъеденных ядом. Красавчик, у которого осталась всего одна фляга витрима, тоже орудовал дубинами. А Кайл, уворачиваясь от Мрака, метался по пещере, забросив Ковенанта на спину, словно куль с овсом.

Попадая на пол, хлопья выедали в нем дыры размером с великанские кулаки. Пещера заполнилась острым запахом дыма, словно гранит начинал тлеть.

Болтаясь за спиной Кайла, Ковенант силился набрать в легкие воздух – он должен был докричаться до гравелинга.

– Сандер, – еле слышно прохрипел он. По счастью или по случайности, Кайл услышал его и понял. Лавируя между хлопьями, он устремился к гравелингу.

В следующее мгновение Ковенант уже стоял рядом с Сандером. Голова его кружилась, он с трудом держался на ногах, а онемевшие руки, кажется, не ощущали даже рвущегося из них огня. Имей он возможность рассмотреть искаженное невероятным усилием лицо Сандера, ему, наверное, стало бы еще хуже, но Ковенант видел перед собой лишь сияющий самоцвет крилла. Свет, ставший для него точкой опоры в безумном хаосе пещеры.

То, что отряд все еще держался, само по себе было чудом. Но Мрак казался неисчерпаемым, а сила смертных – даже Великанов и харучаев – имела свои пределы. Здесь, в непосредственной близости от питавшего его Ядовитого Огня, Мрак был особенно могуч. Но могучим был и магический клинок Лорика. Качнувшись в сторону Сандера, Ковенант обеими руками ухватился за крилл. Он боялся, что и сам не устоит и гравелинга опрокинет на пол, однако Сандеру удалось напрячься и на какой-то момент удержать Ковенанта на ногах.

Этого момента Ковенанту хватило, чтобы из самого сердца направить отчаянный импульс дикой магии в самоцвет крилла.

Ныне его сила была столь же черна, как и сам Мрак. Но побуждения его были чисты, и, вобрав силу кольца, самоцвет не допустил в себя порчу. Вспыхнув подобно солнцу, он разорвал завесу мглы, не только высвечивая потолок и самые дальние углы предвратного зала, но, казалось, пронизывая насквозь гранитную плоть твердыни, обнажая самые ее кости. Будь его глаза под стать серебристому пламени, он мог бы узреть самое сердце великой твердыни и скрывающегося в своем тайном убежище Гиббона. Но Ковенант не обладал подобным зрением, а в этот миг не видел вообще ничего.

Острая вспышка силы длилась всего мгновение. Когда оно миновало, Ковенант с трудом поднялся на ноги и, преодолевая головокружение, огляделся по сторонам. Пещера освещалась проникавшим сквозь ворота солнцем и самоцветом крилла, вновь светящегося обычным своим светом. На разных расстояниях смутно виднелись человеческие фигуры, но различить, кто есть кто, Ковенант не мог.

Зато он сразу увидел, что Мрак исчез. Черные хлопья были уничтожены без остатка. И ему удалось сохранить контроль над дикой магией.

Не в силах удержаться на плывущем из-под ног полу, Ковенант беспомощно ухватился за плечо первого подскочившего к нему харучая. Казалось, онемение его рук и ног перекинулось и на все тело и поразило все органы чувств. Он не слышал ничего, кроме отдаленных раскатов грома, словно за пределами Ревелстоуна неожиданно взошло солнце дождя.

Мысли беспорядочно вытесняли одна другую. Где Ном? Где пленники Верных, и селяне, и харучаи? Неужто всех их убили? А Гиббон? Он наверняка где-то затаился. Что он еще предпримет?

Порча укоренилась в Ковенанте столь глубоко, что любое и уж тем более подобное использование оскверненного пламени угрожало его рассудку. Ему казалось, будто он говорит вслух, хотя зубы оставались сжатыми. И почему никто не прекратит этот проклятый гром? Должен же я слышать хотя бы сам себя!

Но гром нарастал и уже не казался столь отдаленным. Измученные, израненные люди спешно собирались с силами, готовясь встретиться с новой угрозой. Первая взмахнула мечом, и Ковенанту показалось, что он расслышал ее боевой клич.

В следующий миг стало ясно, что гром представлял собой не что иное, как отдающийся эхом по каменным коридорам топот чудовищных копыт.

Верные напустили на Ковенанта и его спутников табун Рысаков.