Серебряная Соколица

– Пусть возвращаются, но как-нибудь без меня.

Чай в пиале остывал, но пить его всё равно не хотелось. Кто знает, что заварили его слуги вместе с чайными листьями. Вдруг вспомнилось дело, когда ядом мазали чашки, и тот впитывался в кожу, накапливаясь в организме. Мириам с трудом удержалась, чтобы не выбросить чашку в траву, и поставила её на столик.

– А если я предложу сделку? – сощурился Акилон.

– Такую же, какую предложил Вилинарию?

Когда детей Акилона убили, остались внуки, и кому-то нужно было занять пост главы дома. Мириам, самая старшая из них, должна была занять этот пост. Оставив всё мирское, она жила в уединении и последней узнала о случившемся.

Акилон убедил Вилинария занять пост, в обход старшей сестры. Пожалуй, он больше остальных подходил для этой роли и со временем сумел бы вернуть семье прошлое величие. Если бы однажды на пути из Карагроса в Силивенити его не перехватили Серые, заперев в одной из лабораторий. Он никогда не говорил о том, что с ними сделали, но физическое здоровье брата оказалось подорвало.

Его вычеркнули из родовых списков и евгенической программы. Лишили возможности обзавестись семьей и оставить потомство. Мириам пришлось защищать его от Сестёр Луны, пришедших оборвать его жизнь, пока Гиндорил убеждал остальных отпустить его ходить под солнцем.

– Не совсем. – мягко отозвался Акилон – Вилинарием двигало честолюбие и любовь к семье, тобой – разбитое сердце.

Стало холодно. Мириам запретила себе кутаться в мантию и хоть как-то показывать, что слова дедушки задели чувствитеьные струны в её душе.

Уперев локти в колени, он наклонился вперёд и устремил на Мириам немигающий взгляд.

– Ты поедешь на Восток. Найдёшь там девочку. Она изменённая, такая же, как и Вилинарий. Только если с ним это проделали силой, то она уже родилась такой.

– Не хочу в этом участвовать, – натягивая воротник повыше, проворчала Мириам, хмуро глядя в ответ.

– Не хочешь помочь Ему?

– Он умер!

– Но не его потомство.

– Не хочу в этом участвовать, – повторила Мириам и отвернулась.

– Не хочешь ещё раз его увидеть?

Она замерла. Грудь сдавило так, что не вздохнуть.

– Вилинарий сказал, Он погиб в пожаре.

– Это не первый Его пожар, – тихо и невесело засмеялся Акилон. – Хочешь встретиться с ним ещё раз?

Глава 10. Тишина Кайт

Уже в поезде Тишина заметила, что с её попутчицей произошли знакомые изменения. Ниоба стала меньше улыбаться, стала задумчивой и отрешённой. Что, впрочем, не мешало ей гонять Тишину по словарю и заставлять писать диктанты на мандагарском. Девочка раздражённо шипела, но выводила закорючки.

Наблюдая за Ниобой, она выжидала. Близость родственников делала княжну рассеянной. Погружённая в свои проблемы, она всё чаще устремляла грустный взгляд куда-то вдаль, рассматривая далёкие пики гор на горизонте и редкий лес, что неестественно ровными линиями рос вдоль железной дороги.

Тишине это было на руку. Она не вернётся в Кондому. Мотивы Лисы светлы и благородны, но провести всю жизнь запертой в четырёх стенах её дома Тишина не хотела. Лучше отправиться на Восток. Дойти до Круглого моря, а там переправиться на острова. Выучить нонсеранкий язык и затеряться среди местных.

Мандагарский и нонсеранский имеют общие корни, и, выучив один язык, она откроет себе дорогу к другому. Но мечты мечтами, а певучий в устах Ниобы и зубодробительный у Тишины, язык давался с трудом.

Уже в городе она почувствовала, что что-то не так. Зэван учил её доверять чувствам – Лисара называла это паранойей.

В холле гостиницы постоянно кто-то сидел, скрывшись за газетой. Пока Ниоба разговаривала со служащим в красном сюртуке, что с недоверием рассматривал документы Тишины, сама девочка ощущала на себе чужой взгляд. Тот, что прятался за газетой, подсматривал за ними. Едва она поворачивалась к нему, как листы немного вздрагивали, поднимаясь выше и скрывая его лицо.

Ночью она отчётливо уловила человеческий силуэт на соседней крыше, но Ниоба предпочла не придавать этому значения. От Зара пришло письмо:

«Что задумала волчонок?»

Это шутливое прозвище, что придумали друзья Лисы, навилось ей и не нравилось одновременно. Она предпочла бы быть волком, свирепым и опасным. Но не волчонком, вынужденным прятаться по углам, потому что любой способен ухватить его за шкирку и бросить в мешок.

Утром Тишина проверила сумку для побега. Внезапного пробуждения Ниобы можно не опасаться, она спит так крепко, что проспит второе пришествие Кареста. Всё было готово, оставалось главное – деньги.

Кое-что она одолжила у Лисары. Несмотря на покупку развалин и превращение их в дом, деньги у тети водились. Должно быть, получила свою часть наследства после смерти дедушки.

Кое-что вместе с документами ей дал Зар – золотые имперцы.

– Можно, как угодно, относиться в Империи, но их валюта до сих пор самая стабильная и котируемая во всех уголках Криила, – сказал он, словно уже тогда догадывался о её планах.

Кое-что пришлось украсть у Айналис. В её шкатулке украшений столько, что едва ли она заметит пропажу нескольких серебряных побрякушек. К тому же Руд постоянно таскает ей разные мелкие подарки, едва ли она всё помнит.

После пробуждения Ниоба неоправданно много времени провела перед зеркалом, не столько прихорашиваясь, сколько оттягивая момент, когда придётся выйти из комнаты.

В Кондоме Ниоба выделялась яркой внешностью, смуглой кожей, яркими зелёными глазами, чёрными густыми волосами. На фоне бледных кондомовцев, выглядела как сокол в курятнике. Как выяснилось, и в Мандагаре её внешность не считалась заурядной. Она отличалась от степняков и коренных мандагарцев, смешав их черты в необычный коктейль.

Едва они покинули гостиницу, как очередной любитель газет поднялся и вышел следом. Как только Тишина собралась рассказать о преследователе Ниобе, он растворился в толпе. Зато появились знакомые рыжеватые усы. Мечников шел следом отставая шагов на тридцать. Явно узнал, но отчего-то не спешил приблизиться и поздороваться.

Мужчина проследовал за ними до некрополя и вошёл в склеп под обелиском. Некоторое время наблюдал, как Ниоба замирает испуганной птицей у каждого портрета, и, лишь когда Тишина в упор посмотрела на него, направился к девушке.

Встреча явно не доставила Ниобе радости, и она заторопилась прочь. У самого выхода она оглянулась. Шедшая следом Тишина с удивлением наблюдала за метаморфозами княжны. Та резко побледнела, глаза расширились, тонкогубый рот исказился. Резко отвернувшись, она ускорила шаг, чтобы через мгновение вновь обернуться, пытливо всматриваясь в темноту.

Ниоба и страх? Что могло вызвать страх в человеке, что привязанный верёвкой сигал с башни ради развлечения? Устраивал заплывы через ледяное озеро, славное утопленниками? Спорил с ректором Академии?

Тишина обернулась, но ничего необычного не заметила.

На выходе их уже ждали. Вместо двух часовых вдоль дорожки выстроился с десяток солдат в парадной форме. При появлении Ниобы они, словно единый слаженный механизм, вытянулись по стойке смирно и отдали честь. В конце коридора замерла копия Ниобы.

Чёрные локоны, выглядывающие из-под маленькой треуголки с пером, на солнце приобрели оттенок тёмного шоколада. Кожа цвета миндаля всё же чуть светлее, лишённая морщин. Ярко-зелёные, словно свежая весенняя трава, глаза удивлённо распахнулись, увидев своё отражение.

Сёстры замерли.

Свита за спиной княжны начала перешёптываться, что привело девушку в чувство.

– Ниоба! Душечка! – распахнув объятия, она шагнула навстречу.

Наблюдая из-за колонн, Тишина не имела возможности рассмотреть лицо Ниобы, но та сделала шаг навстречу, и сёстры обнялись, расцеловав друг другу щёки. Со стороны это выглядело как долгожданная встреча, во всяком случае, свита княжны отреагировала именно таким образом. Кланяясь, придворные надеялись, что их представят княжьей особе, но Велена, подхватив сестру под руку, потянула к каретам.