Страница 115 из 127
Рилле было страшно подумать, что ее поставят на одну доску с Тилли Корк. У девочки в голове прочно засела мысль, что «приличные люди» не ходят по улицам с тортами. Поэтому она и была в таком горе, и на ее милом личике отсутствовала всегдашняя радостная улыбка. Даже огромные карие глаза, которые зажмуривались, когда Рилла смеялась, были полны печали, вместо того чтобы, как обычно, излучать обаяние. Тетя Китти Макалистер однажды сказала, что не иначе как феи дотронулись до глаз малышки волшебной палочкой. А Джильберт говорил, что она родилась чаровницей и улыбнулась доктору Паркеру через полчаса после рождения. Рилла пока что говорила глазами лучше, чем языком, потому что сильно картавила. Но родители были уверены, что это пройдет. Она очень быстро росла. В прошлом году она была ростом с розовый кустик, в этом году — уже с флоксы, а вскоре, наверное, дорастет до георгинов, и придет пора ей идти в школу. Жизнь протекала радостно и беззаботно — и вдруг это ужасное поручение Сьюзен! «Ну, разве это справедливо?» — взывала Рилла к небу. У нее, правда, получалось «Лазве это сплаведливо?», но голубое ласковое небо, видимо, ее понимало.
Мама с папой уехали утром в Шарлоттаун, все остальные дети были в школе, и Рилла с Сьюзен остались в Инглсайде вдвоем. В другое время Рилла этому очень обрадовалась бы. Ей никогда не бывало скучно одной; она с удовольствием сидела бы здесь на крылечке, или в своем заповедном мшистом уголке в Долине Радуги, вообразив себе в друзья волшебного котенка, а то и двух, и придумывая сказки обо всем, что попадалось ей на глаза: об анютиных глазках, которые похожи на веселый рой бабочек… об одиноком пушистом облаке… о больших шмелях, гудящих над настурциями… о жимолости, оранжевые ягоды которой касались ее волос… о поднявшемся ветерке — а куда он, интересно, дует? Робин, который опять вернулся на лето домой, вышагивал с важным видом по перилам веранды и не мог понять, почему Рилла с ним не играет. А девочка не могла думать ни о чем кроме того, что ей придется нести через всю деревню — торт! — предназначенный для приютских детей. Она смутно сознавала, что приют находится в Лоубридже и что в нем живут сироты — дети, у которых нет ни папы, ни мамы. Ей было их очень жаль. Но даже во имя самого сиротского сироты Рилла Блайт не желала показаться в деревне с тортом в руках.
Может, пойдет дождь и Сьюзен ее не пошлет? Но небо было ясное. Рилла сжала на груди руки, подняла глаза к небу и взмолилась:
— Позалуйста, дологой Бозенька, сделай так, стоб посел доздь как из ведла… или… — Рилле пришел в голову другой способ избавиться от торта — или стоб толт у Сьюзен сголел дотла.
Увы, когда пришло время обедать, на столе у Сьюзен красовался покрытый глазурью «серебряно-золотой» торт. Рилла обожала этот торт, но теперь ей казалось, что она никогда в жизни не возьмет в рот ни кусочка.
Но не гром ли там гремит? Может быть, Боженька услышал ее молитву, может, он еще устроит землетрясение? Или сказать, что у нее болит живот? Нет, содрогнулась Рилла, тогда Сьюзен заставит ее пить касторку. Лучше уж землетрясение.
За обедом остальные дети и не заметили, что Рилла притихла на своем любимом стульчике, на спинке которого была вышита задорно разинувшая клюв утка. Извелги! Если бы мама была дома, она бы заметила. Мама ведь сразу заметила, как огорчилась Рилла, увидев папину фотографию в газете. Рилла тогда горько плакала в кровати, потому что думала, что в газетах публикуют фотографии одних убийц. Мама тут же все исправила. А маме понравилось бы, что ее дочь несет через Глен торт, как старуха Тилли Корк?
Рилле кусок не лез в горло, хотя Сьюзен подала ей ее любимую голубую тарелочку с розами, которую тетя Рэйчел Линд прислала ей на день рождения. Сьюзен обычно ставила ее на стол только по воскресеньям. Подумаешь, тарелочка! Когда она будет опозорена на всю деревню! Но яблоки в тесте, которые Сьюзен подала на десерт, были довольно-таки вкусные.
— Сьюзен, а Нэн с Ди не могут отнести толт после сколы? — умоляюще спросила Рилла.
— Ди пойдет после школы к Джесси Риз, а у Нэн кость в ноге, — беззаботно ответила Сьюзен, полагая, что малышка шутит. — И потом, тогда уже будет поздно. Комитет просил принести все пироги и торты к трем часам, чтобы они успели их нарезать и разложить по тарелкам. Ну, почему ты не хочешь туда идти, Булочка? На почту ты же обожаешь ходить.
Рилла действительно была полненькая, но ненавидела, когда ее называли Булочкой.
— Мне это осколбительно, — надувшись, буркнула она.
Сьюзен рассмеялась. В семье теперь часто смеялись над высказываниями Риллы, а она не могла взять в толк, чего они смеются — ведь она говорит совершенно серьезно! Только мама никогда не смеялась: она даже не смеялась, когда Рилла решила, что ее папа убийца.
— Но это же делается для бедных сироток, у которых совсем нет родителей, — объясняла ей Сьюзен — будто она сама этого не знала!
— Я тозе почти сто силотка — у меня только один папа и одна мама, — ответила Рилла.
Мисс Бейкер опять засмеялась. Никто не хотел понять бедную Риллу.
— Ты же знаешь, что мама обещала комитету прислать торт, детка. Мне самой некогда туда идти, так что придется тебе. Надевай-ка свое голубенькое платьице и иди.
— У меня кукла заболела, — с отчаянием выпалила Рилла. — Мне нузно полозить ее в кловать и ухазивать за ней. Мозет, у нее нимония.
— Твоя кукла может подождать до твоего возвращения. Всего и дела-то на полчаса, — бессердечно ответила Сьюзен.
Надежды не было. Даже Бог не услышал ее молитв… дождем и не пахло. Едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться, Рилла пошла и надела свое новое платье и новую шляпку с ромашками. Может быть, если у нее будет приличный вид, никто не подумает, что она похожа на Тилли Корк?
Рилла боялась, что Сьюзен велит ей снять воскресный наряд, но Сьюзен вручила ей корзинку с тортом и только сказала, чтобы она вела себя хорошо и, ради Бога, не останавливалась побеседовать с каждой встречной кошкой.
Рилла скорчила страшную рожу Гогу и Магогу и ушла. Сьюзен ласково смотрела ей вслед.