Страница 21 из 54
— Выставлять вас за дверь, — закончил я за него.
— Константин Анатольевич был деликатен, но по сути, да, — после короткой паузы проговорил секретарь. — Думаю, разговор был частный и меня не касался.
— Во сколько ушёл профессор Девятаев?
— Около пяти, — сказала Анна Николаевна. — Я проводила его до двери.
— Он не казался расстроенным?
— Да нет.
— Он приносил что-нибудь профессору?
Женщина пожала плечами.
— Вроде, нет. Но я его специально не разглядывала. Во всяком случае, в руках у него ничего не было.
— Может, он что-нибудь уносил, когда уходил?
Анна Николаевна слегка нахмурилась.
— Кажется, да…
Я заметил, что Раскатов слушает женщину с большим вниманием. Он даже не моргал. Кажется, не только мне было интересно услышать ответ.
— Что именно? — спросил я.
— Большой конверт.
— Опишите его как можно подробнее. Размер, толщина, цвет, марки — всё, что вспомните. Это может быть очень важно.
— Ну, я видела его мельком, — произнесла женщина неуверенно. — Кажется, он был светло-коричневый, из плотной почтовой бумаги.
— А размер?
— Примерно тридцать на двадцать сантиметров. Толщиной в полтора пальца. Во всяком случае, мне так показалось. Марок я не заметила.
— Отлично, — поощрительно сказал я. — Вы очень наблюдательны. А профессор Девятаев нёс его небрежно или бережно?
Анна Николаевна задумалась.
— Скорее бережно.
— Прошу прощения, Ваше Сиятельство, — вмешался вдруг Раскатов. Вид у него был взволнованный, на бледных щеках вступил румянец. — Вы думаете, что профессор Девятаев имеет отношение к смерти профессора Зинберга? Я спрашиваю, потому что это видный учёный и…
— Пока рано делать выводы, — перебил я его. — На данной стадии расследования под подозрением находятся абсолютно все, кто был так или иначе связан с покойным.
Раскатов замолчал, на его лбу появились едва заметные складки. Анна Николаевна никаким особенным образом на мои слова не отреагировала — очевидно, считала, что к ней это в любом случае не относится. Первый испуг прошёл, и она немного успокоилась.
— Была ли в жизни профессора какая-нибудь женщина, кроме вас? — спросил я её.
— Любовница? — после короткой паузы медленно проговорила та. Казалось, сама мысль о том, что у мужа могла быть другая, была для неё странной. Затем женщина неожиданно усмехнулась. — Костя был очень занятым человеком, — сказала она. — Думаю, у него попросту не было на это времени.
— А в университете? Студентки, обожание, всё такое. Он ведь был довольно известен в своих кругах. Вероятно, ему приходили письма от поклонниц?
Секретарь кивнул.
— Но профессор их не читал, — сказал он, бросив взгляд на Анну Николаевну.
— Они сохранились?
— Нет, Константин Анатольевич просил, чтобы я их уничтожал.
— И вы это делали?
Секретарь дёрнулся, как от удара.
— Естественно! Сразу отправлял в шредер.
— И не сохранилось ни одного?
Раскатов отрицательно покачал головой.
— Когда пришло последнее?
— Дня два назад.
— Не помните, от кого?
— Нет! — секретарь презрительно скривился. — Все эти девки! — он метнул взгляд в сторону Анны Николаевны. — Они писали одно и то же: восхищаемся, хотели бы познакомиться поближе. Предлагали себя, как проститутки! Но профессор был твёрд. Даже не читал их письма.
— А вы, значит, читали? — прищурился я.
Раскатов брезгливо скривился.
— Приходилось. Как бы иначе я узнал, что письмо нужно выкинуть?
— Понятно. А как вы стали секретарём профессора Зинберга? В смысле — как попали к нему на собеседование?
— Меня рекомендовал Степан Антонович Лапальский. Это известный исследователь Антарктики и автор нескольких книг о перемещении льдов Южного полюса. Я работал у него чуть больше года секретарём.
— Почему же перешли к профессору Зинбергу?
— Лапальский уехал на два года в Антарктику. А Константин Анатольевич как раз искал секретаря. Они были знакомы. Лапальский даже частично оплатил экспедицию профессора.
— Он так богат?
— Нет. Я не имел в виду, что он выложил деньги из своего кармана. Просто у Лапальского есть фонд, откуда берутся средства для исследования Антарктики. Добровольные пожертвования, в основном.
— Понятно. А не знаете, Лапальский до сих пор в Антарктике?
— Насколько мне известно, да. Как я сказал, он уехал на два года. Не думаю, что он мог вернуться раньше. Это ведь не на юг в отпуск смотаться. Дорога неблизкая.
До нас донёсся резкий металлический звук — в глубине квартиры словно что-то лязгнуло.
— Это Андрей, — пояснила Анна Николаевна, вздрогнув. — Вернулся с рынка.
— У него есть свой ключ?
— У нас у всех он есть, — сказал Раскатов.
— А у кого ещё, кроме вас троих?
— Больше ни у кого.
— Уверены?
Секретарь пожал худыми плечами.
— Если профессор и давал кому-нибудь ключ, мне это не известно.
— А вы что скажете? — спросил я вдову.
— Не думаю, — ответила та. — Да и кому он мог его дать?
— Что ж, тогда попросите, пожалуйста, вашего повара зайти к нам.
— Я его позову, — Раскатов встал.
— Нет-нет! — засуетилась вдруг Анна Николаевна, поднимаясь. — Я сама. Заодно скажу насчёт ужина.
Она поспешно покинула гостиную, оставив нас с секретарём. Раскатов медленно сел на место и едва заметно пожал плечами.
— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил я, когда шаги вдовы стихли.
— Нет, — ответил тот, глядя в сторону. — Врагов у профессора не было, даже оппоненты уважали его. Да и кто станет убивать человека из-за научных разногласий?
— Убивают и из-за меньшего, — заметил я.
Если б дела обстояли иначе, ад не был бы так переполнен.
— Но не такие маститые учёные, как те, с кем общался профессор, — ответил Раскатов. — Им интереснее разделывать друг друга публично, а не втихаря. Побеждать силой интеллекта, а не… — он запнулся. — Знаете, Ваша Светлость, я вдруг понял, что понятия не имею, как убили профессора.
— Застрелили.
— С глушителем? Наверное, да, никто ведь не слышал выстрела.
— Может, кто-то и слышал.
— Но… — секретарь выглядел растерянным, — не мог же он быть настолько тихим, что мы не заметили даже хлопка! Хотя я читал, что на самом деле глушитель не убирает звук выстрела полностью. Это заблуждение. В фильмах показывают, что слышен только тихий хлопок, но взрыв газов и удар затвора никак не скроешь. А как убийца попал в дом? — спросил секретарь через несколько секунд.
— Через дверь. Нам придётся осмотреть входную дверь на предмет взлома.
Раскатов задумался. Пальцы беспокойно забегали по подлокотникам.
— В чём дело? — спросил я.
Секретарь бросил на меня полный сомнения взгляд.
— Дело в том, что сегодня к профессору приходил Жмыхин, — сказал он. — Примерно за час до вашего человека. Кажется, это главный инженер, специалист по каким-то там машинам, которые профессор собирался брать в экспедицию.
Вот так новость! Похоже, здесь побывала куча народу. И как выбрать из этой толпы убийцу⁈
— Кто его впустил?
— Наверное, Анна Николаевна.
— Вы его видели?
— Нет, я был в библиотеке. Писал для профессора речь, — секретарь вздохнул. — Теперь она уже не пригодится.
— Кто вам сказал, что приходил Жмыхин?
— Анна Николаевна.
— Он и профессор были в кабинете?
Раскатов покачал головой.
— Об этом вам лучше спросить Анну Николаевну, Ваше Сиятельство.
— Так и сделаю. А этот Жмыхин и профессор давно знакомы?
— Не больше месяца. Он заходил пару раз в неделю. Иногда они с профессором договаривались о встрече заранее, но не всегда. В этот раз визит был спонтанным. Во всяком случае, я о нём в известность поставлен не был. Если бы они договорились заранее, я бы знал, так как планировал время профессора. Но они могли где-то встретиться и условиться о встрече.
В коридоре послышались шаги: дробные Анны Николаевны и тяжёлая поступь повара.