Открой свое сердце

"Знала бы ты, что на пределе блядского этого благородства я только и держусь", — подумал Алек с глубоким, грудным вздохом, отсчитывая мысленно секунды в ожидании, когда она уберется уже на хер наверх в спальню. Пусть забаррикадирует двери тумбочкой, пусть хоть кровать двигает ко входу. Только бы не терлась об него напряженной грудью и не жгла спину нерешительными, прикосновениями.

Дождавшись, когда Пенни отстранилась, Алек, наконец, выдохнул, расслабляя напряженные пальцы. Расстояние между ними увеличилось и сразу стало чуть яснее в сознании, пока Льюис не наклонилась за оброненным пледом. Он не желал смотреть, на взгляд сам выхватил, как натянулась ткань тонких спортивок на маленькой ее заднице. Воображение тут же нарисовало на ней его ладони. Хотелось содрать рывком с нее штаны, развести соблазнительную плоть руками… Алек с трудом отвел взгляд, силясь разглядеть что-то в сизой толще ливня. Что он там искал? Подпитку выдержке? Аргументы против, чтобы не поддаться искушению? Казалось девчонка нарочно его провоцирует, будто не понимает положения вещей. Пусть она юная еще совсем, так вряд ли же наивная целка. Должна отдавать отчет в своих поступках. Впрочем, какой отчет и дальновидность у той, что пошла в лес в тонких кроссовках, без навигатора и сигналки?

Еще с четверть часа после ее ухода Алек стоял на улице, желая подостыть. Холод пробирался под рубашку, лизал разгоряченное, натянутое тело и не помогал. Выругавшись, Лестер вернулся в дом, повалившись на диван, накинул лежавшее на спинке одеяло, прикрыв глаза. Картинки минувшего вечера тут же диафильмом понеслись перед глазами. Растерянная, дрожащая, замерзшая девчонка, стыдливо прикрытая занавеской, выпирающие сквозь мокрую ткань бугорки сосков, плоский живот над резинкой его слишком широких для такой талии штанов. Обтянутые тканью ягодицы, дрожащие губы, влажные и такие манящие. Полные слез глаза и упругая грудь, тесно прижатая к его собственной. Алек зло застонал, пытаясь отвлечься от тянущей боли в животе, спазмом связавшей в узел мышцы. Чертова девчонка, дьявол принес ее в эту глушь на его бедную голову. Жил себе распрекрасно, так нет же…

Пенни

В комнате было довольно тепло и вскоре Пенни пришла в себя, а её грудь перестала дёргаться от всхлипов. Голова немного гудела и она старалась не шевелиться, чтобы поскорее провалиться в сон, который почему-то всё не мог прийти. Постель пахла Алеком. Его запах она четко слышала, когда прижималась к нему в порыве своей истерики. Пенни укуталась в одеяло по самый нос и вдохнула аромат. Такой приятный аромат — свежего белья, мыла, какого-то парфюма…или пены для бритья. И ни на что не похожий аромат кожи. Она чувствовала его среди всего этого намешанного букета запахов, отчего свело скулы и Пенни представила, как Алек её обнимает. Его сильные руки прижимают её к себе, а властные губы покрывают её кожу, оставляя влажные следы поцелуев…

Она моргнула, а потом ещё раз.

Серьезно? Ты мечтаешь об этом мужлане, который даже не приобнял тебя там внизу, на крыльце, когда ты так нуждалась?!

Казалось, внутренний голос разорвется от смеха. Но мысли было не остановить, а низ живота непременно отозвался на такого рода фантазии приятным тянущим ощущением. Возможно, Пенни сделает большую ошибку. Возможно, он прогонит её, надрываясь от смеха, хохоча на весь дом и лес. Возможно…

Но ведь она не узнает, пока не попробует.

Босые ноги коснулись прохладного пола. Пенни стянула покрывало с постели и обернулась им. Она оказалась в гостиной довольно быстро, сама удивившись тому, как прошла в своём одеянии ничего не зацепив по пути и не разрушив. Мужчина лежал, укрывшись. Может он уже спал? Пенни не знала, много ли прошло времени с тех пор, как они расстались на крыльце. Она легонько тронула его плечо, когда подошла ближе.

— Не прогоняй меня, — она отпустила края своего одеяла, оставшись в одних черных трусиках, которые так нецеломудренно покрывали своим кружевом её пах и ягодицы. Пенни юркнула под его одеяло. Прижимаясь к груди Алека своей нагой грудью, она кусала свои губы и немного робела перед его взглядом. Вот ведь дурная — сама пришла, сама разделась, сама отдаётся… чего робеть, спрашивается? Пенни сделала вдох, который почему-то оказался прерывистым и подняла руку к самой верхней пуговице на рубашке, а губами чуть тронулась уголка губ мужчины. Ей хотелось быть нежной. То есть, она такой и была, но вот Алек… он в шоке, напряжён или действительно сдержан? Неужели настолько хороша выдержка?

Или он евнух? Усмехалась про себя Пенни, вспомнив его же фразу, брошенную на веранде.

— Эй, я отдаю себе отчёт в том, что делаю, — шёпотом говорила она, расстегивая пуговицу за пуговицей на его рубашке, и уже сейчас ощущала жар его тела, — я не под кайфом, не пьяна и мне уже давно есть восемнадцать, — Пенни приблизилась к его коже у шеи и сначала робко коснулась там губами, затем настойчиво стала покрывать его тело поцелуями — от шеи к ключицам, к груди. Руки ласкали его тело, освобождая от одежды. Льюис чувствовала как он напряжён, как сокращаются его мышцы на руках, каким твердым был его пресс, когда она наконец одолела пуговицы… и это заводило. Не то чтобы она с хлюпиками раньше спала, просто Алек был явно старше и оттого казался ещё мощнее, чем был. Ей хотелось его объятий. Она хотела его.

Ещё же хотелось говорить, но Пенни одергивала себя и старалась занять свои губы куда более приятным делом, чем болтовней, которая Алеку совсем не нужна. Ей хотелось сказать, как бы в оправдание, что она вообще-то не с каждым встречным такое вытворяет и вообще раньше третьего свидания обычно не целовалась. Такая скромница вся… вряд ли он бы поверил. Да и хватит с неё оправданий. Пусть уж думает, что хочет. Скоро наступит утро и они разойдутся… и, возможно, она даже не будет жалеть. Но это будет завтра, а сейчас…

Внутри откуда-то взялась дрожь. Или это трепет? Трепет как перед чем-то новым и неизведанным. Этот трепет судорогой прокатывался по телу, заставляя её дышать чаще и разгоняя жар от щек к животу и ниже, растворяясь чем-то ещё более жгучим и тянущим в паху. Она провела пальцами по теперь уже обнажённому торсу мужчины и стянула с плеч рубашку. Вернулась к его губам и с жаром их поцеловала, настойчиво пробираясь языком внутрь.

Он точно не евнух, — с некой усмешкой заметила Пенни и закинула свою ногу на его бедро. Она чуть потянула мужчину на себя, призывая к определенным действиям.

Алек

Время шло, настенные часы размеренно тикали набатом по натянутым струнами нервам, а уснуть никак не удавалось. Прогнать картинки с Пенни в главной роли тоже. Воображение добавляло ярких деталей, дорисовывало желаемое, отдаваясь пульсирующей, тянущей болью в штанах.

Алек уже почти сдался, признавая неизбежность. Передернуть и спать нормально. Да, сомнительное удовольствие чисто механической разрядки отдавалось внутри чувством гадливости, но ворочаться, мучаясь всю ночь разве лучше?

От торга с собой его отвлекли тихие шлепающие шаги по лестнице. Лестер замер, прислушиваясь. Натренированный слух точно определил направление движения, после чело ладонь легла ему на плечо.

"Маленькая, глупенькая девочка. Разве можно вот так подкрадываться к спящим воякам? Бывшими они, как известно, не бывают", — подумал Алек, вопросительно глядя на девчонку после ее нелепой просьбы. — "Замерзла? Темноты боится? Что ещё она придумала?"

Голые ножки, торчавшие из пледа, завернутого на манер тоги, отсылали к первому предположению. "Ну кто ж спит раздетым в такую погоду в лесном домике?" — мысленно возмутился Лестер. Возмущение это утонуло в сиплом, рваном выдохе, когда пальцы девчонки разжались и покрывало скользнуло по плечам, махнув краем по обнаженной, напряжённой груди, маленькой, аккуратной, пьяняще притягательной. "Прогонять? Да что он выживший из ума импотент? Хер теперь сбежишь, мышка".

В какой-то момент Лестер решил, что уснул-таки и Льюис эта уже даже в снах ему покоя не даёт, но девчонка скользнула под одеяло, ткнувшись соском ему в грудь. Член тут же дернулся, будто просясь на волю, пульсируя крупной артерией по напряженному стволу.