Страница 20 из 42
Разумовский ждал. Его пламенная и воодушевлённая речь с показом письма должна была разжечь огонь ненависти в сердце бывшего посла. Пётр подъехал и наклонился к Антону.
— Ваша мать никогда вас не предаст, — тихо проговорил Разумовский в ухо Мальборо. — Она не саксонка — чопорная и безвольная. В ней течёт кровь её предков — русичей, всю жизнь бившихся с врагами за Отчизну. Ваш прапрадед по матери не вор, и не мошенник, а боевой генерал, пинавший галлийцев до самой их столицы.
Мальборо был унижен, растоптан и втёрт в дорожную пыль. В один миг перевернулись все его жизненные принципы, которыми он очень дорожил. А как оказалось, что никому, кроме своей матери он не был нужен. Антон был не настолько глуп, чтобы не понять — его спутник преследует какую-то цель в отношении него, и эта поездка, санкционированная императором, лишь повод что-то доказать герцогу. Например, то, что именно с помощью русичей он стал герцогом Саксонии. Пусть даже в лице этих помощников была его мать. Хотя не только. Помогая дочери, дед помог ему — Антону, добиться положения в обществе и на службе. А он — герцог Мальборо, не любил оставаться в долгу. И он должен был убедиться в правдивости слов Разумовского.
— Поехали в имение, сударь, — с трудом выдерживая хладнокровие, предложил Антон. — Время моего визита подходит к концу, а я так и не повидал родственников матери. И позвольте спросить — откуда у вас это письмо?
— Да. Конечно, поехали, — Пётр махнул рукой охране, ожидавшей его сигнала неподалёку. — В имении живёт нянька вашей матери…
— Серафима ещё в здравии?! — искренне удивился герцог. — Матушка о ней много рассказывала.
— Это она сохранила письмо. Ваш дядя не знал, что дед отдал своё состояние дочери. И ваша кузина тоже не знает об этом.
— Вот я и признаюсь, — проговорил сквозь стиснутые зубы Антон.
Разумовский только пожал плечами, ускоряя ход своего коня.
Они въехали в имение и увидели опрятных и работящих крестьян, трудившихся в огромном яблоневом саду. Разумовский остановился и подозвал одного из них.
— Скажи, любезный, а где сейчас графиня Милорадович? — в руку крестьянину прилетел медный пятак. Мужик почтительно поблагодарил и ответил:
— Матушка графиня до обеда работает в усадьбе. Поспешите, до обеда недалече…
Разумовский приказал поднять охранникам императорский вымпел на пику и дал шпоры коню.
Графиня Татьяна Милорадович встречала кавалькаду у парадного крыльца дома, с явным недоумением разглядывая шестёрку всадников. Позади неё столпились слуги, тихо перешёптываясь между собой.
Татьяна по годам была немолода, но выглядела молоденькой девушкой, одетой в простое, но изысканное кружевами платье. Тёмно-русые локоны, убранные в мудрёную причёску, пушистым водопадом прикрывали слегка оголённые плечи, а руки в белых ажурных перчатках до локтей — нежную кожу от начинающего греть солнца.
Разумовский первым остановил коня и, отдав поводья подбежавшему слуге, поклонился, не дойдя до хозяйки дома пяти шагов.
— Позвольте представиться. Петр Ильич Разумовский по поручению Его Императорского Величества.
— Графиня Татьяна Милорадович. Чем обязана, сударь? — её большие серые глаза разглядывали всадников с любопытством.
— Со мной приехал иностранец. Он шибко хотел повидать ваше имение, и сам Его Величество император дал согласие на этот визит.
— Вот как! — мило улыбнулась Татьяна. — И как же зовут неожиданного иностранного визитёра?
— Антоном, графиня, — Разумовский сделал шаг в сторону, пропуская герцога. — А всё остальное он поведает сам.
Мальборо с волнением шагнул вперёд. Потом припал на колено и протянул графине изящный перстень. Татьяна осторожно взяла его, рассмотрела и коротко охнула.
— Кто вы, сударь? Откуда у вас этот перстень?!
— Мне его дала моя мать. А она получила это украшение от своего отца… Возьмите его, графиня, прошу…
— А кто ваша мать, сударь?
— В девичестве… Анастасия Милорадович.
Разумовский отошёл в сторону и издали наблюдал за тем, как проходит разговор между Антоном и Татьяной. Несмотря на то, что между братом и сестрой, пусть и двоюродными, была приличная разница в возрасте, графиня не выглядела в разговоре «девочкой для битья». А на герцога было больно смотреть — он явно не ожидал от хрупкой и нежной девушки такого самообладания.
Татьяна Петру понравилась. Что-то в ней было особенно притягательное, успокаивающее и вместе с тем, вдохновляющее. Разумовский представил графиню на балу в нарядном платье и причёсанную по моде, но тут же скривился — Татьяна в любых одеждах могла затмить гламурных кукол столицы.
И когда Антон Мальборо с поникшей головой отошёл от графини и направился к лошади, Пётр шагнул к ней.
— Сударыня, прошу прощения… Как вы посмотрите на то, чтобы я нанёс вам ещё визит… неофициальный.
Серые глаза Татьяны блеснули озорными искрами, хоть и источали печаль.
— Вы, сударь, никак приударить за мной собрались? А что если у меня есть жених?
Разумовский тяжко вздохнул и собрался уходить вслед за Мальборо.
— Простите, графиня. Я не знал таких подробностей…
Она взглянула на кузена и словно встрепенулась.
— Господа! Прошу отобедать со мной. Останьтесь ещё хотя бы на час.
Мальборо вопросительно посмотрел на Разумовского и Пётр кивнул. Всё равно отвечать перед императором ему, а час роли не сыграет.
За затянувшимся обедом графиня поведала кузену историю его семьи. По материнской линии. Оказалось, что Милорадовичи ведут происхождение от трибаллайских «графов» Охмукевичей. Их родоначальником был сподвижник трёх королей трибаллов — народности, населявшей в глубокой древности долину Моравы. Трибаллы были несгибаемыми воинами против османов и всячески сопротивлялись их игу.
— Русичи и трибаллы в битвах стояли плечом к плечу, когда Византия решила распространить своё влияние на северо-восток, — делая маленький глоток вина, сказала Татьяна. — Дед писал в своих дневниках, что наши народы едины в своём происхождении, и никогда не жалел, что служил императору русичей. Скажите, Антон, почему Саксония так враждует с Русью?
Мальборо промокнул губы белоснежной салфеткой.
— Графиня, Саксония желает единых правил для всех. Не будет ли так проще нам понимать друг друга?
— А ежели я не хочу тех правил? — Татьяна склонила голову к плечу. — У меня есть свои. И я думаю, что они лучше саксонских. Тем более, я не хочу жить в Саксонии.
«Наш человек!» — усмехнулся молча Разумовский, глядя на некоторую растерянность Антона.
— Вас никто не заставляет жить в Саксонии, — сказал герцог.
— Единое правило подразумевает единое пространство, — не отставала от него Татьяна. — И надобно при этом, чтобы правила устраивали все народы. Хотите, я дам вам в дорогу дневник деда? Я сделала копию.
— Буду весьма благодарен, сударыня, — не посмел отказаться Мальборо.
Разумовский во время обеда не проронил ни слова. Графиня, действительно, была умна и образована. Ни капли жеманства, ни притворных заигрываний, ни эмоциональных жестов. В то же время, в ней таился вулкан неистраченной страсти, будто в её теле проходила граница между холодной водой и жарким огнём.
И тут, Разумовский вдруг подумал, что эта девушка будет великолепной партией Николаю Александровичу. Никакого жениха у неё не было — Татьяна изредка глядела на Петра, и в этих мимолётных взглядах чувствовалось скрытое вожделение. Нет, не к Разумовскому, а к сильному и молодому мужчине.
«Будет прекрасная пара», — подумал Пётр и испугался своих мыслей. — «Надобно Николаю особо тонко преподнести свои соображения».
— Что скажешь мне, Петька? — вопрошал император, когда Разумовский вернулся в столицу. Спросил вроде лениво, но с изрядным внутренним напряжением.
— Ваше величество, — склонился Пётр. — Я думаю, что тебе стоит взглянуть на графиню Милорадович. Презанятнейшая особа!
Николай Александрович нахмурился. Видимо, это были не те слова, что он ожидал услышать.