Мой одинокий волк

Волны ласково плещутся белыми барашками у наших ног. Я расслаблено сижу, облокотившись на руки и зарыв босые ноги в горячий песок. Мне легко и беззаботно, и тему оборотней в разговоре поднимать совершенно не хочется, словно прикасаюсь к чему-то грязному и отталкивающему.

— Разве по человеку можно определить, оборотень он или нет, если он, конечно, не бросается на окружающих? — Все же нехотя поддержала я разговор.

— Есть некоторые отличительные черты, например, более резкие движения, чем у обычного человека, восприимчивость к запахам, а еще они не выносят пристального взгляда. Для них это знак, что над ними доминируют, пытаются взять под контроль или… хм, указать место…

Брайн сидел рядом, так близко, что мы касались друг друга руками. Меня это волновало, я даже могла представить, как эти ладони, с длинными пальцами касаются моей кожи. Плавно проводят кончиками пальцев по изгибам тела, мнут и сжимаю, поглаживают…

Я шумно выдохнула, стараясь сосредоточиться на разговоре. Потянулась за стаканом с вином. Что это со мной, так действует солнце или сладкий напиток дурманит голову?

— Не знаю, мне все люди кажутся обычными, я привыкла жить с мыслью, что все, или почти все измененные истреблены, — я лениво потягивало вино, стараясь казаться равнодушной, хотя поднятая Брайном тема оборотней заставляла чаще биться мое сердце.

— Вот тут ты не права! — Воскликнул Брайн, — на севере измененных почти не встретить, это верно, но здесь, южнее, на границе, в последнее время они рождаются достаточно часто. Ты знаешь, что там? — Брайн указал рукой в сторону горной гряды, далекой сизой стеной опоясывавшей южною часть нашего королевства.

— Конечно знаю. Там находится царство варгов. Темный народ, закрытый, несколько раз вступали с нами в кровопролитные войны, но сейчас мирный договор, торговые связи…

Я пожала плечами, царство варгов меня никогда особенно не интересовало.

— Все так, но мир достаточно хрупкий. Так вот, по приказу короля рожденных оборотней сейчас не истребляют, а посылают на воспитание и обучение в военные приграничные гарнизоны, где за ними ведется полный контроль. Им позволено жить только на этих условиях. Никакой свободы передвижения, только в пределах приграничной зоны.

— Значит на улице я их точно не встречу, — улыбнулась я, лукаво взглянув на Брайна.

— Это не так. — Брайн покачал головой и уселся поудобнее, продолжая тему разговора, — я знаю, что состоятельные семьи имеют право выкупа. Жизнь лорда-оборотня стоит дорого, целое состояние, и ответственность за его воспитание ложится на плечи рода. Если что-то выйдет из-под контроля, семье это дорого обойдется. Но все же некоторые рискуют, и оставляют младенца оборотня в семье, воспитывая его как обычного человека. Дают образование, вкладывают в его разум нормы поведения и правила этикета. Возможно, даже, могут найти ему подходящую супругу…

Краска бросилась мне в лицо и я, резко обернувшись к Брайну, спросила:

— К чему этот разговор? Мне не интересно говорить об измененных…

— Простите, дорогая Аделия, что возможно, задел ваши чувства. Я слышал про семейство де Лоури и их постыдную тайну. Об этом не говорят открыто и не обсуждают со всеми подряд. Вы нравитесь мне, и поэтому я никак не могу понять, как такая прекрасная, умная девушка могла связать свою судьбу с нечеловеческим отродьем…

— Это… — я замялась, не понимая, как все это объяснить, — это долгая история, так решила моя семья…

— Я сочувствую вам, — Брайн коснулся моей руки, пройдясь кончиками пальцев от запястья до сгиба локтя. Я слегка вздрогнула, завороженно следя глазами за игрой его пальцев, не пытаясь отстраниться.

— Вы хотите стать свободной? — тихо, почти шепотом спросил Брайн.

— Я и так свободна, — я взглянула Брайну в глаза, пытаясь понять, что за игру он затеял…

— Нет. Он всегда будет там, за спиной, следить за тобой, не спускать глаз… — Брайн проникновенно взглянул на меня, с легкостью перейдя на ты. Я не возразила, промолчала. Все очень сложно, но я не готова сейчас выслушать то, что готов предложить мне Брайн.

Когда мы прощались, Брайн легко коснулся моих губ, словно пробуя их на вкус. Возможно испытывая меня, границы дозволенного. Я ответила. Он мне нравился и выпитое вино кружило голову.

Ночью я услышала его — волчий вой. Тоскливый и пронзительный. Пробирающий до мурашек во всем теле.

8

Поспела клубника. Я всегда обожала эти сочные ароматные ягоды. С фермы мне доставили целую корзину этого лакомства. Фермер, сын Колина и Сантины, похожий внешне на своего отца, на телеге доставил свежих продуктов к нашему столу — молоко и масло, яйца, свежий хлеб и лукошко моих любимых ягод. С ним приехал Франко, навестить бабушку и дедушку. Мы с Франко подружились еще с самой зимы, когда он мне в подарок на день самой длинной ночи преподнес большой пакет имбирного печенья. С гордостью заявил, что сам лепил забавные фигурки, помогал маме замешивать тесто. Я усадила малыша рядом с собой пить чай, под неодобрительные возгласы Сантины, угощая сладостями. У Франко счастливо блестели глаза, и он с важностью от оказанной ему чести делился со мной рассказами о жизни фермы. Я узнала, как зовут его любимую лошадку, что корова недавно отелилась рыжим ласковым бычком, а кошка громко мурлычет, ложась вместе с Франко вечером в кровать. Я привечала мальчика, дарила книги и игрушки, мне нравилось, что он не избалован и искренне радуется каждой безделушке. В такие моменты я сама себе казалась ужасно доброй и щедрой.

В тот день я как всегда усадила Франко на кухне, за широкий деревянный стол. Налила чай в широкую кружку, достала печенье и засахаренные орешки. Сантина молча возилась с обедом, искоса поглядывая на внука. Франко что-то весело рассказывал, про бабочек, что ловил сегодня утром на лугу за фермой. Внезапно рассказ его оборвался, и мальчик захрипел, кулем свалившись со стула. Его тело изгибалось в судорогах. Я слышала глухое, тяжелое дыхание, что издавало его хрупкое тельце. Руки вытянулись, покрываясь густой шерстью, царапая острыми когтями гладкий полированный пол.

— Госпожа, уйдите, не нужно вам этого видеть. — Сантина бросилась к внуку, загораживая его от меня, что-то ласково причитая.

Потрясенно я застыла на месте, отказываясь поверить в то, чему стала свидетелем. Из себя меня вывел тычок холодного шершавого носа в мою ладонь. Возле моих ног сидел молодой волчок, радостно виляя хвостом. Я приподняла руки вверх, так, чтобы волчонок не смог достать меня. Он недовольно заскулил и попытался встать на задние лапы.

— Уйди, — шикнула я и холодно взглянула на Сантину.

— Ппростите, госпожа, — Сантина от волнения не знала, куда деть руки, теребила фартук, пыталась нагнуться и собрать сброшенную одежду Франко с пола. Приманить его к себе отогнав от меня.

Я молча вышла, закрылась в своей комнате. Франко казался обычным ребенком, в голове не укладывалось, что он превратился в монстра.

Обед Сантина накрыла мне в столовой и стоя передо мной с виновато опущенной головой пыталась оправдаться:

— Это в первый раз такое с ним, мы все знали, но думали, что обратиться позднее, как постарше будет…

— Вы все знали, что он оборотень, но позволяли гулять на свободе! — бранила я Сантину недовольно поджимая губы и бросая в ее сторону обвиняющие взгляды.

— Ну он же еще ребенок, — у Сантины задрожал голос, казалось она вот-вот расплачется, — он никому не причинит вреда.

— Все, довольно, я хочу спокойно пообедать, — прервала я разговор, зачерпывая ложкой суп. Съела совсем не много, так, для вида. Аппетит совсем пропал.

— Франко больше не потревожит вас, — пробормотала Сантина, убирая со стола, — скоро его все равно заберут, отправят жить в гарнизон. Вы его больше никогда не увидите.

— Так будет лучше для всех, поверьте мне, Сантина. Оборотней надо держать под контролем.

Я вышла из столовой, прогулялась вдоль дома. На дорожке валялся оброненный Франко башмачок. Я подняла его, отряхнула от налипшего песка. Нужно отдать Сантине. Сердце предательски тоскливо сжалось. Франко не виноват, что родился таким, наверное, нужно было его погладить, приласкать, он же действительно еще ребенок. Я сжала башмачок в руке, видя перед собою образ ласкового, доброго малыша Франко.