Мой одинокий волк

Но вскоре до нас донеслись вести, что войска отступают. Случайные путники доносили рассказы о предательстве оборотней. К ним возвращалось безумие, заставляя бросаться на своих товарищей по оружию, крушить все на своем пути, сея смерть и разрушения. Ко мне словно снова вернулись детские страхи. Я вспоминала рассказы о злодействах измененных, что залили кровью земли северных народов.

Мы все безумно боялись, не зная, в каком обличье придет к нам враг. Сантина внимательно следила за Франко, беспокоясь, что того коснется печать безумства. Никто не знал, что мальчик оборотень. Мы обе, по молчаливому согласию, хранили его тайну, настрого запретив обращаться.

И все же мои худшие опасения, как это часто и бывает, оправдались. Всегда случается то, чего мы боимся. В тот осенний холодный день мы все собрались в гостиной, у ярко горящего камина, как это часто случалось по вечерам. Это была самая большая комната в доме с мягкими диванами и креслами. Если кому-то не хватало места, то располагались на ковре у очага. В такие моменты мы обсуждали планы на будущее, вспоминали прошлое, рассказывали истории или иногда, пели, длинные грустные баллады о любви и разлуке.

Внезапно раздался звук бьющегося стекла. Разбилось окно, совсем рядом, в холле и мы все испуганно обратили взоры на полумрак, льющийся из распахнутых дверей.

Мелькнула черная тень, материализовавшись в дверном проеме в огромного волка со вздыбленной шерстью. Огонь от камина яркими сполохами отражался в холодных безумных глазах. Волк угрожающе зарычал, пригибая голову, обнажая острые клыки.

Оглушающая тишина наполнилась женскими визгами. Матери прижимали к себе испуганных детей. Кто-то пытался укрыться, прячась за диван, залезая под стол. Многие ринулись распахивать окна, залезая на подоконники и дергая за ручки тугие створки. Успеть. Выскочить наружу.

Я, сидящая с самого края, осталась одна. Легкая добыча для хищника. Сунула руку в карман передника, вынимая пистолет. Встала, прицеливаясь. Внимательно наблюдала за зверем, держа палец на курке. Оборотень огромный, с мощными длинными лапами. Шерсть грязная, свалявшаяся, с бурыми подпалинами. В черных непроницаемых глазах ничего человеческого, лишь желание убить.

— Кто ты? — крикнула, не сводя пристального взгляда с оборотня, готовая в любой момент нажать на курок.

— Очнись! Ты человек! Ты не зверь! — Твердила я срывающимся голосом. Волк рычал, низко опустив голову. Казалось мои вопли еще больше распаляют его ярость.

— Стреляйте, Аделия, — неслись мне в спину робкие голоса.

Я знаю, они правы. Но рука дрожит. Я знаю, там за личиной человек и хочу до него докричаться. Волк рычит, но не делает попыток напасть, словно невидимая рука держит его, не давая разгуляться безумию. Я внимательно рассматриваю его. Я почти узнаю, но все сомневаюсь. Не хочу верить. И … мне безумно страшно.

— Брендон, любимый, я чувствую, что это ты, — я говорю тише, знаю, зверь слышит. Пытаюсь говорить ласково, не показывая страх. Страх убивает. Брендон учил меня не бояться.

— Любимый, ты дома, пожалуйста, услышь меня, — срывается мольба с моих губ.

Волк замирает, прислушиваясь. Водит носом, словно вбирая в себя запахи. Я продолжаю говорить с ним, делая шаг вперед. Главное не бояться.

Волк отступает, взгляд меняется и теплеет, разливаясь привычной желтизной. Он трясет лохматой головой, словно избавляясь от оцепенения, протяжно скулит и отступает. Теряется в сумеречной тьме холла. Шуршание разбитого стекла под лапами, скрип оконной рамы. Я понимаю, что волк ушел, выпрыгнул в окно.

Я стою, неверяще глядя в пустоту перед собой. Пистолет сжат в опущенной руке. Подходит Сантина, гладит по спине, прижимает к себе, баюкая, словно ребенка.

— Все закончилось, он ушел, ты такая молодец, не испугалась, — ласково лепечет, пытается успокоить, а мое тело сотрясает крупная дрожь. Я бьюсь в ее руках, пытаясь прийти в себя.

— Это был Брендон, — шепчу ей на ухо.

— Кто знает, — пожимает плечами Сантина.

Вокруг меня начинаются хлопоты. Кто-то сует мне в руки стакан с водой. Женщины успокаивают плачущих детей, пытаются заделать выбитое окно и навести порядок. Я чувствую, что мешаюсь, стоя посреди комнаты, но ничего не могу с собой сделать. Ноги словно приросли к полу. На меня не обращают внимания, у каждого находится работа.

Я незаметно проскальзываю в полумрак холла, накидываю плащ и выхожу из дома. Я знаю, он ждет меня. Вниз, по тропинке, к густым зарослям акации.

Я вижу его светлую фигуру в вечернем сумраке. Он сидит на земле, прижав к груди колени и опустив голову.

— Брендон, — я кидаюсь к нему на встречу. Присаживаюсь рядом, стягивая плащ и накрывая голые плечи.

Брендон приподнимает голову. Тянется ко мне, обнимает, обхватывая руками, утыкается носом в шею, щекоча горячим дыханием. Я чувствую, как нужно ему сейчас мое присутствие. Обнимаю в ответ, глажу по спутанным волосам.

— Я вас сильно напугал?

— Очень, — мой голос дрогнул, — что происходит?

— Мы все сходим с ума и перегрызаем друг другу глотки. Я был готов всех растерзать в доме, пока не учуял твой запах, не услышал твой голос.

Я замерла, оглушенная признанием.

— Не бойся. Сейчас все хорошо. Как человек я не опасен. Такое может случиться только с волком.

— Почему так происходит?

— Колдовство, древнее, как мир. Заклятье поглощает нашу волю, путая друзей и врагов. Коснулось и меня. Накрыло в самом конце боя. Я даже не помню, как здесь оказался. Тянуло, как магнитом. Зверь совершенно перестал подчиняться, даже запах крови совсем не волновал. А ведь должен был…

— Зверь просто почуял меня. Поэтому ты и пришел.

— Я привел в наш дом бешеного зверя. Даже боюсь подумать, что было бы, если б не твой запах. Лишь рядом с тобой стал осознавать… все вокруг.

— Ты не виноват, что так произошло.

— Никто из нас не виноват, но это происходит все чаще. Мы рискуем, обращаясь в волков, но в измененном обличье варгов победить гораздо проще. Ты правда не сильно испугалась? Прости.

Я в ответ целую, хаотично. В колючие щеки, шею, в уголок губ.

— Тебе ведь еще не нужно уходить? — спрашиваю тихонько.

— Могу остаться до утра, — Брендон целует шею, захватывая мочку уха.

— В доме люди, женщины и дети. Твое место в нашей кровати занял Франко, — отвечаю на поцелуй, цепляюсь за широкие плечи, не хочу отпускать, — у Сантины тоже все комнаты заняты.

— Как тебе конюшня? Там тепло и мягкое сено, — игриво шепчет Брендон мне на ушко и не дожидаясь ответа поднимается, закидывая меня на плечо. Я притворно визжу, бью кулачками по спине.

В конюшне мы находим укромное место, разгребая себе уютную лежанку в сухой траве. Я ненадолго сбегаю в дом. Предупреждаю Сантину, что бы не хватилась меня. Захватываю немного хлеба, ломоть сыра и травяной чай в кувшине. Брендон наверняка голодный.

Пока ужинаем, я рассказываю обстоятельства своей неудавшейся поездки в усадьбу де Лоури, о нашем быте, опасениях и надеждах.

Выговорившись замолкаю. В тишине слышно только наше учащенное дыхание. Пальцы рук переплетаются, встречаясь. Тянемся друг к другу. Жадно и ненасытно. Быстро.

— Мы словно животные, — смеюсь, откинувшись на импровизированную постель. Брендон склоняется надо мной. Целует. Нежно, играючи, тягуче. Растягивая удовольствие.

Мы в эту ночь почти не спим. Лишь пару часов под утро. Просыпаюсь от легкого поцелуя. Брендон стоит надо мной, заглядывает в глаза.

— Мне пора, — шепчет, — не хочется тебя будить, так сладко спишь, но мне действительно нужно уходить.

— Не уходи. Побудь хоть еще немного, — цепляюсь за него.

— Не могу, — зарывается в мои волосы, впитывает мой запах, — меня уже ждут.

— Ты ничего не рассказываешь, но я чувствую, что все плохо, — я крепко прижимаю Брендона к себе, — неужели нет способа это остановить?

Мы оба понимаем, о чем я хочу знать.

— Маг. Очень сильный. Почти не подобраться, — спокойный взгляд в мои полные беспокойства глаза.