Страница 7 из 11
Указав на свободный столик, мол, поставь туда, я вышел в туалет. Мне требовалось освежиться, и я это совершил, смочив макушку под краном.
Когда вернулся, заинтересовался женщинами. А что ещё делать в баре с большими деньгами и коктейлем из водки? Свободной оказалась только одна. Подхватив бокал, я к ней присоединился.
– Позвольте?
Девушка вскинула вопросительный взгляд.
– Могу ли я вас угостить?
Она перестала грызть трубочку и расцвела. Обрадовалась мне, как наследному принцу. Я поинтересовался: что пожелает дама? Дама пожелала то же, что пил я, пьяный оболтус.
Так мы познакомились. Я узнал, что мою собеседницу звали Глафирой. Она была из Тюмени. Выглядела симпатичной, но уж очень блестящей: в обтягивающем глубоком декольте с искромётными стразами.
Водрузив перед ней коктейль и заручившись блистательной улыбкой, я огляделся по сторонам. В кафе произошло шевеление. На сцене появились музыканты в чёрных старофасонных шляпах и зазвучала музыка – добротный рок семидесятых годов.
– … In harmony with the cosmic sea.
True love needs no company…3
– Сасно! – воскликнула Глафира и закатила глаза.
Я не понял. Переспросил. Она похлопала ресницами и повторила:
– Сасно. А что не так?
Я опустил глаза. Глафира принадлежала к культуре УПАКОВКИ. Я относил себя к культуре СОДЕРЖАНИЯ.
Здесь, среди хорошей музыки и проникновенных стихов, Глафира выглядела нелепо. Хотя, наверное, так же нелепо я выглядел в дорогом и модном лаунж-баре. Я не видел себя со стороны, но я видел Глафиру в чёрном вечернем платье с крупной золотой цепью на шее и в красных лаковых туфлях на высоком тонком каблуке. Быть может, всё по отдельности было хорошо: и девушка, и цепь, и музыка, но всё вместе это не складывалось.
Взглянув на часы, я извинился и, распрощавшись, ушёл. Я был пьян, но не настолько, чтобы окружать себя глафирами. Павлиньи хвосты, накаченные губы и музыкальная глухота – это не для меня.
Настроение подпортилось. И город больше не радовал. Захотелось домой. До вылета в Москву оставалось десять часов.
Вернувшись в отель, я заметил, что дверь в соседний номер была приоткрыта. Заглянув внутрь, я обнаружил Марго, спящую в кресле. Подумал, что она осталась из-за меня, и очень обрадовался.
Я упал на колени и стал целовать её колени, внутреннюю часть бёдер и всё выше и выше.
Марго всхлипнула. Было жаль её будить, но до вылета самолёта оставалось всего десять часов. Мне дорога была каждая минута, проведённая вместе с любимой.
Я тронул её за руку.
– Проснись, Марго.
Марго не просыпалась. Я потрепал её по щеке. Никакого ответа. Я забеспокоился. Сон был таким крепким, каким не бывает здоровый сон.
Я принялся её тормошить.
– Проснись! Проснись! Марго!
После основательной трёпки она, наконец, открыла глаза, и я увидел, что они пусты и бессмысленны.
– Где я? – сонным голосом произнесла Марго.
– Ты здесь. В отеле. В своём номере.
Она не поверила. Забилась в угол и подтянула под себя ноги.
– Вы кто?
Я протянул к ней руки, но тут же отдернул, заметив страх в широко распахнутых глазах.
– Не трогайте меня! – закричала Марго.
– Что с тобой? Дорогая! Ты меня узнаешь? Это я, Миха!
Марго замахала на меня руками.
– Уйдите! Уйдите! Я вас не знаю! Охрана! Охрана!
Я остервенело почесал затылок: Марго меня не узнавала. Возможно, это нервное расстройство? В таком случае её следовало успокоить, и тогда она меня вспомнит. Обязательно вспомнит!
– Марго, успокойся. Ты в безопасности. Находишься в отеле «Palais Coburg Hotel Residenz». Вспомнила?
Девушка сжалась в маленький комочек нервов и закричала диким от страха голосом:
– Мама! Мама! Доктор Вагнер!
Ошарашенный догадкой, я отступил назад. Это была не Марго! Не та Марго, которую я любил и несколько часов назад проводил в аэропорт.
Это была девочка, незрелая женщина. Она не походила на инопланетянку, какой являлась Марго. Не то выражение глаз, не та мимика и не те движения рук. Вся сущность не та. Это не Марго. Это девочка с фотографии, которую я видел в доме, где погиб Макс. Девчонка из Подмосковья, телом которой воспользовалась инопланетянка, а потом вернула, изъяв при этом своё собственное инопланетное сознание.
Девочка попыталась встать, но у неё ничего не получилось. Она плохо владела телом. Наверное, ещё не упрочились связи головного и спинного мозга. Мысли её путались. Память страдала пробелами.
Я решил подыграть, чтобы хоть как-то успокоить девчонку.
– Ты долго спала, Марго. Наверное, многое забылось. Что ты помнишь? Расскажи. Что запомнилось последним?
– Помню доктора Вагнера.
– Это было в клинике?
– Да.
– Как называется клиника?
– Венская Генетическая.
– Понятно, – я протянул стакан воды. – Выпей и успокойся. Я тебе дам телефон. Ты позвонишь маме. Родители беспокоятся. Они давно тебя потеряли.
– Не понимаю.
– Ты проспала целый год.
– Я была в коме?
– Точно не знаю. Все претензии к клинике.
– А вы кто?
– Просто человек.
– Вы из полиции?
– Нет. Я живу в соседнем номере. Завтра вылетаю в Москву.
Девчонка всхлипнула.
– Хочу домой.
– Скоро будешь дома. Доверься мне. Я ничего плохого тебе не сделаю. Просто побуду с тобой, пока тебя не заберут родители.
Она взяла мой телефон и позвонила домой. Не буду описывать, с какой радостью и восторгом родители встретили её возвращение.
Я налил себе коньяку, расположился в кресле и задумался: инопланетянка вышла из тела и вернула его хозяйке. Теперь она пребывает в состоянии плазмы. Придётся подождать, пока получит новое тело. Надеюсь, это недолго.
Я вздохнул и взглянул на девочку.
Разговаривая по телефону, она жаловалась родителям, протяжно о чём-то канючила и настойчиво что-то вымогала. Такая не могла быть Марго. Движения были резкими, черты лица – размытыми, взгляд – поверхностным. Недоставало интеллекта, цельности характера, внутренней просветлённости и уверенности в себе. Не хватало всего того, что составляло Марго: женственность, чувственность, страстное желание жить, любить и познавать мир.
– Как тебя зовут? – спросил я несмышлёныша.
– Марго! – услышал я в ответ и горько усмехнулся: ну какая же она, Марго!
Марго обладала сложным сознанием, которое воспринималось как катастрофа, как неистовый оргазм, как пульсирующая боль. Будучи инопланетянкой, она проявляла высшую степень человечности, остро чувствовала людей и умела наслаждаться жизнью.
Эта девочка совсем не Марго. Она слишком проста. Напоминала недозрелый плод, который не способен дозреть. В ней не было эротики! Сидел позыв к импотенции и грустному сексуальному разочарованию.
Девочка вернула телефон и рассказала, какой переполох она произвела в родительском доме. Её считали без вести пропавшей. А тут такое счастье: нашлась и скоро будет дома!
Я позвонил в полицию и, дождавшись полисмена, передал ему девчонку и с чистой совестью пошёл отсыпаться.
Следующим утром мы вместе с Марго вылетели в Москву. В аэропорту нас встречали её родители. Долго благодарили меня, как будто я был героем: пришёл, увидел и разбудил принцессу. Не хотели отпускать. Пригласили на банкет. Я согласился. Поехал в тот дом, где хранилась память о моём лучшем друге и моей дражайшей возлюбленной.
Переступив порог, я убедился, что всё осталось по-прежнему: картины, книги, мебель, фотографии. Не было Макса. И не было Марго.
Когда остался один, опустился на пол и провёл рукой по паркету: ровный и чистый. От пятен крови не осталось следов.
В дверях появилась Марго.
– Ты что-то?
– Так… ничего.
Я встал и отряхнул руки. Взял бокал вина, сделал глоток и опустился в кресло. Марго примостилась на подлокотнике и быстро сползла ко мне на колени. Я подумал, что знаю каждую клеточку, каждый изгиб этого тела.... Но! Нет! Это не моя Марго! Я сместил её с колен.
3
В гармонии с космическим морем. Истинная любовь не нуждается в компании (Б. Дилан ,«If Dogs Run Free», англ., 1970).