Страница 6 из 14
— Сделал Соне предложение, и она согласилась, — спокойно ответил я и на всякий случай перешел на темп.
Царственный дед продолжал испепелять меня взглядом еще несколько секунд, а потом заорал, но не на меня, а на Кузьмина:
— Ваня, тормози!
От звука захлопнувшейся двери все оставшиеся в машине вздрогнули и продолжили следить через окна за императором, находившемся в крайне раздраженном настроении. А дед решил не стесняться и сбросить напряжение с помощью стихий: сначала его окружил плотный купол из гудящих огня с воздухом, потом по обочине прокатились несколько крупных водяных смерчей, а следом с грохотом взорвалась каменной крошкой небольшая скала слева от дороги.
— Держись, Лешка, — услышал я голос бабки, — сейчас тебя на высочайшую аудиенцию пригласят…
И действительно, дед стряхнул с рук огонь, развернулся всем телом к машине и поманил кого-то пальчиком. Этот кто-то вздохнул, открыл дверь и выпрыгнул наружу.
— С Богом, царевич… — услышал я громкий шепот Ванюши.
Следом за мной машину покинули и бабка с отцом.
Только сейчас я обратил внимание на рассредоточившихся по трассе дворцовых и валькирий, старательно делающих вид, что ничего не происходит, хотя моя чуйка подсказывала: все бойцы во главе с подполковником Михеевым находятся в состоянии повышенной боевой готовности. В этом же состоянии были и остальные члены нашей делегации, а облики деда Владимира и деда Михаила так и вообще стремительно к нам приближались из хвоста колонны.
— Не до вас! — рявкнул царственный дед, глядя мне за спину. — Возвращайтесь в машину!
— Да, государь! — в один голос сказали вышеупомянутые лица.
А император опять уставился на меня тем бешеным взглядом:
— Ближе подойди, внучок! — И опять стряхнул с рук огонь.
Продолжил он только через минуту, все это время разглядывая меня с ног до головы, будто примеривался — с какой именно части моего тела начать изощренные пыточные мероприятия.
— Предложение, говоришь, сделал? — прорычал дед. — Предлагалка выросла? Сопляк! Все мне обговнял, подлец малолетний!
Я предпочел отмолчаться, но тут влезла бабка:
— А мне кажется, что получилось очень романтично, дорогой.
— Ты чего несешь, мать?! — От дедовского рыка заложило уши. — Что мешало внучку сделать все то же самое, но на пару-тройку дней позже, предварительно согласовав свои действия с нами? А я бы за это время так Ольденбургских обработал, что они!.. А что сейчас? Особенно в свете одиозной репутации внучка, способного пойти на все ради достижения своих целей? Да норвежцы с нас теперь столько лишних обязательств стрясут, заколебемся отмахиваться!
Бабку решил поддержать отец:
— Ольденбургские, уж если на то пошло, государь, в скором времени станут нам близкими родственниками и будут настроены на долговременное сотрудничество, а не на сиюминутный хапок — это во-первых. А во-вторых, мы сами Алексею в последнее время постоянно намекали на женитьбу, вот твой внук и решил взять ситуацию в свои руки, выбрав себе девушку по душе.
Дед покривился, но уже не рычал:
— Взял ситуацию в свои руки и похерил мнение родичей! А это абсолютно неприемлемо для будущего цесаревича и императора!
— Согласен, — кивнул родитель. — Но Алексея оправдывает то, что Соня его действительно спасла, а ты, отец, сам знаешь, как твой внук трепетно относится к подобного рода вопросам.
— Тем не менее! — дед начал опять заводиться. — А самое хреновое, что внук здесь сейчас стоит перед нами и не испытывает ни малейшего раскаяния! Вот ни капли! И вообще, мы должны выступать в подобных делах единым воспитательным фронтом, а вы с матерью, напротив, покрываете Лешку!
— Теперь и мы с мамой виноваты? — хмыкнул родитель.
— А кто? С вами будет отдельный разговор. — И император опять вперил в меня тяжелый взгляд: — Ты это… К своей Соньке испытываешь только благодарность или что-то большее?
Своей Соньке? Похоже, стадии отрицания и гнева мы благополучно миновали и перешли к торгу…
— Что-то большее, деда.
— Ну, тогда есть шанс хоть на какое-то подобие счастливой семейной жизни. — Тяжелый взгляд сменился на подозрительный: — Внучок, а у тебя ума хватило сказать своей Соньке, чтобы о своих ощущениях и видениях даже родичам не болтала?
— Не подумал как-то… — помотал я головой.
— Ай молодца! — Деда чуть ли не трясло. — А если эта инфа через Ольденбургских где-нибудь всплывет?
Я растерялся, а нахмурившийся отец меня добил:
— Плохо дело! Получается, сынок, ты не совсем честно победил в дуэли…
— Все он честно победил, я не то имел в виду, — выдохнул император, заметно успокаиваясь. — Великий князь Алексей Александрович должен быть непобедим! Еще он должен внушать ужас и трепет всем нашим недругам. А тут помощь от какой-то принцессы… Что же касается дуэли, то это Филипп первый нарушил ее условия…
И царственный дед поведал супруге и сыну подробности нашей стычки с папой римским на попытке примирения, особенно выделив при этом мое обещание не использовать колдунские приемы.
— Свидетелей обещания достаточно, — заканчивал дед, — и Филипп за свой косяк ответит перед родом Романовых отдельно. — И без перехода: — Все, пока закрыли тему, сейчас еще кое-то обсудим.
Император сделал шаг в сторону, вытянул руку в сторону Ваниного «гелика» и опять поманил кого-то пальцем. Через десяток секунд рядом со мной по стойке «смирно» стоял Кузьмин и преданно пожирал глазами главу рода.
— Ваня, поведай-ка… царевичу свои соображения по поводу отдельных проявлений его неприемлемого поведения, — протянул довольно-таки спокойным тоном дед.
— Есть, государь! — Колдун повернулся ко мне и продолжил насквозь уставным тоном: — Алексей Александрович, довожу до вашего сведенья, что во время вашей недавней схватки с вражескими колдунами, вероломно напавшими на предполагаемого контролера, вы потеряли над собой контроль и полностью засветили весь свой потенциал перед условно дружественными колдунами, находящимися в данный момент в Монако. Уверен, все перечисленные лица уже доложили по инстанциям о примерном уровне ваших способностей. Алексей Александрович, прошу обратить ваше внимание на недопущение подобного впредь. От себя хочу добавить, что произошедшее стало возможно только по моей вине и только вследствие моих непростительных промахов в вашем обучении. Готов понести любое наказание. — Кузьмин повернулся к императору: — Доклад закончил, государь!
— Спасибо, Ваня.
Властный жест рукой, и поклонившийся Кузьмин с заметным облегчением удалился в сторону машины.
— Что скажешь, внучок? — хмыкнул царственный дед.
— Виноват, государь, — вздохнул я. — Все было во сне, да еще и неожиданно, вот и не озаботился защитой…
— А должен был! Хоть во сне, хоть наяву! И на Ванюшу не обижайся, это он предложил Шуре тебя не расстраивать указанным промахом до твоей дуэли. — Дед опять хмыкнул. — Чувство собственного величия ослабевает?
— Ослабевает… — не стал отрицать я верно подмеченную тенденцию.
— Надолго ли? — И снова это обидное хмыканье. — Короче, боец, это не залет, это целых два залета. Согласен?
— Отрицать не буду…
— Арест на гауптвахте продляю до тридцати суток. Возражения?
— Так-то по-божески, — не удержался от «шпильки» я.
Дед, судя по всему, сдержал себя из последних сил, часто задышал и в конце концов выдал:
— Горбатого только могила исправит! И чтоб мои глаза тебя до вечера не видели!
Намек я понял правильно, рысью метнулся в хвост колонны и напросился в микроавтобус с частью нашей молодежи. На вопросительные взгляды друзей пожал плечами: