Страница 20 из 25
Тем временем возгласы из женского отделения прекратились. Полминуты спустя в дежурной комнате снова появился Дейли, неся с собой небольшой дамский молоточек. Закинув его в ящик стола (соседний с тем, где хранились отобранные у Бэннона инструменты), он с чувством честно исполненного долга доложил:
– Вот и все дела! Я уговорил миссис Тэрнбоу отдать мне долбящий предмет… Марджори, вы остаётесь в отделении за главного! А я срочно убегаю к Бэдлсмиру… Ну, счастливо всем оставаться!
И он в очередной раз стремительно исчез из дежурной комнаты. Лишь полминуты спустя после его ухода Гилмор вдруг сообразил:
– А ведь он так и не забрал у меня документы на Ривза!
– Сейчас он о них вспомнит и прибежит обратно, – не стала унывать Мардж, – Но вам придётся запастись терпением! Когда Дейли заходит в гости к главврачу, они всегда начинают разговор с политики и футбола. К больничным делам они перейдут только после того, как обсудят все прочие… Скорее всего, Дейли заметит отсутствие документов где-то через полчаса, если не позже.
– К счастью, нам пока торопиться некуда, – проявил неиссякаемый оптимизм Маклуски, – Ведь мы ещё не побеседовали с Ривзом – а это дело тоже займёт не менее тридцати минут…
Смирившись с неизбежностью долгого ожидания, все трое решительных визитёров скромно расселись по свободным табуреткам. (Их оказалось ровно три.) Дабы опять не забыть про свои многострадальные документы, Гилмор вытащил их из сумки и выложил на свободный стол (тот самый, в ящиках которого хранились отобранные у пациентов долбящие и пилящие инструменты).
– Просто поразительно, каких успехов достигла в последнее время медицинская наука! – глубокомысленно высказался Доддс, – Не прошло и двух месяцев, как Ривз угодил в вашу больницу – а его уже выпускают на свободу… то есть, выписывают! А ведь когда санитары выносили его из дома Иглза на носилках, он казался абсолютно невменяемым. Мы и представить себе не могли, что он так быстро пойдёт на поправку…
– Я могу вам объяснить, с чем связано его неожиданное выздоровление! – не затруднился с объяснением Гилмор, – Дело в том, что муниципальные власти Крукроуда предоставили дурдому кое-какие льготы по арендной плате, а дурдом взамен обязался бесплатно лечить всех местных больных. Проще говоря, Ривз находится здесь на излечении абсолютно бесплатно… Неудивительно, что дурдом так быстро признал его здоровым и поспешил от него избавиться! А вот если бы его пребывание в дурдоме оплачивалось по полному тарифу, он бы ещё нескоро отсюда вырвался…
– Ничего подобного! – вступилась за родной дурдом Мардж, – Мы решили выписать Ривза только потому, что состояние его здоровья больше не вызывает опасений. С ним приключилось небольшое нервное потрясение из-за смерти дяди – но теперь, после нашего лечения, он снова пришёл в норму… В нашей больнице работает очень квалифицированный медицинский персонал. Наши больные вылечиваются гораздо быстрее, чем в других подобных заведениях. Например, есть у нас такое отделение, где лежат больные с нарушением речи – то есть, проще говоря, те, кто плохо говорят…
– Испытывают затруднения с вербализацией своих мыслительных образов, – быстро подыскал подходящий наукообразный термин Доддс.
– Ну так вот: Этой весной в это отделение доставили какого-то Дуайера. Говорят, он – всемирно известный композитор, – продолжала Мардж, – (Правда, у нас в больнице никто о такой знаменитости и слыхом не слыхивал.) С ним случилось внезапное обострение: Когда его к нам привезли, он не мог связать и двух слов. Первые несколько дней он только что-то мычал… (Мы и сами не могли понять, что он имеет в виду.) Он целыми днями сидел в палате и рисовал на бумаге какие-то нотные значки. (Уже потом мы узнали, что он за это время успел сочинить новую симфонию. Ведь для этого вовсе не обязательно уметь хорошо говорить!) Но прошло всего недели две – и его уже выписали из больницы как совершенно здорового. Перед выпиской он поблагодарил весь наш персонал за высокий профессионализм и сердечную теплоту…
– Возможно, он опять что-то плохо сказал, – высказал подозрение Маклуски, – а вы опять неправильно его поняли.
– А вот и Дейли возвращается! – обрадовался Гилмор, – По-моему, это его голос доносится из коридора…
– Ну вы и оптимист! – покачал головой Доддс, – Вообще-то из коридора доносятся сразу два голоса, и ни один из них Дейли не принадлежит.
– Я знаю, кто это такие, – мгновенно сориентировалась сестра, – Это – Шатт и Дролифилд, два больных из нашего отделения. Они любят бродить по всей больнице и болтать на ходу, а когда их отовсюду выгоняют, то опять возвращаются к нам.
– Надо полагать, они оба помешались на какой-то тригонометрии, – предположил Маклуски, – Вот, послушайте: В их разговоре упоминаются некие треугольники, квадраты, трапеции и прочие геометрические объекты!
– Нет, математикой они не интересуются, – опровергла Мардж, – Шатт – по профессии финансист, а Дролифилд – астролог-любитель. Обычно они рассуждают о движении курсов валют. (Если долго разглядывать эти графики, они начинают напоминать разные геометрические фигуры.)
– Уж не тот ли этот Шатт, навестить которого сегодня приехал Артурсон? – блеснул догадкой Доддс.
– Он самый, – подтвердила сестра, – Только я хочу вас предупредить, – он понизила голос, – Если этот Шатт вдруг начнёт с вами разговаривать, не вздумайте упоминать в его присутствии никаких чисел – особенно больших! Когда он слышит большие цифровые значения, то сразу приходит в ярость, а нам потом приходится долго его успокаивать…
Столичные детективы не успели задать сестре никаких уточняющих вопросов, поскольку два голоса из коридора были уже совсем близко. Ещё секунда – и дверь дежурной комнаты приоткрылась, пропуская в себя двоих новых посетителей… Оба они были одеты в синие больничные халаты, имели серьёзный вид и сжимали в своих левых руках какие-то брошюры и бумажные листки с графиками. Что же касается их правых рук, то они были намертво сжаты одна с другой в крепком дружеском рукопожатии…
– Послушайте, помогите нам кто-нибудь! – обратился к присутствующим первый из вошедших, – Мы уже полчаса ходим повсюду рука в руке… Отсоедините же нас наконец!
– А в чём проблема? – не понял Маклуски, – Вы не можете самостоятельно разжать руки?
– Мы поспорили и ищем, кто бы нас разбил, – объяснил второй из вошедших.
– А о чём спор? – заинтересовалась Мардж.
– Сейчас я вам объясню, – пообещал первый из новоприбывших, силясь одной левой рукой раскрыть свою брошюру, – Значит, дело вот в чём: Я внимательно изучил график движения фунта к доллару за последний месяц. Экстраполировав его на последующий период времени, я убедился, что перед нами – гигантский треугольник, который должен сойтись в одной точке ровно через три года. Поэтому я утверждаю: Через тридцать шесть месяцев курс британского фунта к американскому доллару будет равен трём, а к немецкой марке – девяти!
– Шатт, вы несёте ахинею! – поспешил вмешаться его спутник, – Всем очевидно, что через три года курс фунта к доллару будет равен одному, а к марке – тоже одному!
– Это вы порете чушь, Дролифилд! – осерчал финансист Шатт, – Подумайте сами: Если все три валюты станут равны одна другой, то на кой ляд они тогда будут нужны? Все три можно будет смело заменить какой-нибудь одной – например, британским фунтом стерлингов… Итак, разбейте же нас! – обратился он к Мардж, – А ровно через три года, двадцать третьего августа, мы опять придём к вам… Тогда и увидим, кто из нас окажется прав!
– Через три года я уже забуду, о чём вы сегодня поспорили! – засмеялась медсестра, – Я не могу вспомнить, о чём вы спорили даже на прошлой неделе… Если не ошибаюсь, предмет вашего прошлого спора был примерно таким же, как и сегодня.
– С тех пор обстоятельства радикально изменились, – совершенно серьёзно ответил Шатт, – Я более внимательно перечитал брошюру по техническому анализу и кардинально пересмотрел свои прошлые взгляды.
– Назовём вещи своими именами: Ваш технический анализ – полнейшая туфта! – снисходительно усмехнулся Дролифилд.