Страница 20 из 34
Глава VII. Кот Шредингера
Женщины увлеклись выяснением вопроса, что сейчас носят и окончательно забыли о существовании Панкратова. Лешка взял книгу и отправился в гостиную. Там он улегся на диван, а книгу подложил на журнальный столик возле телефона. Нет, снимать печати он был еще пока не готов. Сами собой начали слипаться глаза, и безумно захотелось спать…
… — Итак, представьте себе некоего кота, — сказал профессор Зильберштейн, вытаскивая из-под кафедры черного кота с белыми лапами вопившего дурным голосом.
— Скажите профессор, а это и есть кот Шредингера? — спросила Светлана.
— Да, это и есть знаменитый кот Шредингера. И мы с вами сейчас проведем следующий эксперимент. Мы посадим этого кота в коробку, и поместим туда радиоактивную частицу с одним шансом из двух распасться. Вместе с котом и радионуклидом мы поместим резервуар с ядовитым газом, в котором есть переключатель, приводимый в действие расщепившейся частицей. Затем закроем коробку и спросим, жив ли кот? Если частица расщепилась, он мертв, если нет, то газ не вышел из сосуда и кот жив.
Но снаружи коробки нет истины — есть только пять шансов из десяти, что кот жив. Но кот не может жить пять из десяти раз. Таким образом, получается, что кот жив, — и в тоже время он умер! Но каждое заявление истинно в отдельной вселенной. В этой точке произошел раскол — и существуют уже две параллельные вселенные. Вселенная с живым котом — и вселенная с мертвым… Все вселенные каждый раз расщепляются и расходятся в стороны… таким образом, существует бесчисленное множество миров!
С этими словами профессор попытался засунуть несчастного кота в черный ящик, но тот уперся всеми четырьмя лапами и продолжал звать на помощь.
— Профессор, что же вы делаете? — не выдержала Светлана, — Да вы не профессор, вы садист! Немедленно отпустите котика!
Профессор удивленно посмотрел на девушку, затем на свою руку державшую кота, и как видно удивился еще больше — от кончиков пальцев исходил зеленоватый флюорисцентный свет. Профессор разжал руку, и кот с радостными воплями бросился вон из аудитории.
Между тем профессор принялся тереть руку приговаривая:
— Вот черт! Все из-за этой дурацкой частицы, распалась не вовремя!
И тут что-то с глухим, но отчетливым звуком «бум» упало на пол. Это был мизинец профессора. Через секунду отвалился еще один палец. Оставшиеся пальцы так же начали отваливаться и падать на деревянный пол.
Господа студенты! Сейчас вы можете видеть, как происходит самопроизвольный нуклеарный распад! — сообщил профессор, с интересом наблюдая, как вслед за пальцами отвалилась кисть, затем, так же, по частям, и вся рука до предплечья.
— Ой, профессор, да вы так весь развалитесь! — ужаснулась Светлана.
— Это неважно, — ответил профессор, — Зато вы сможете наглядно убедиться в правоте принципа неопределенности Гейзенберга!
Между тем у лектора как у старого сифилитика, отвалился нос, одно за другим упали уши и посыпались зубы изо рта; за ними последовал язык, что сделало его немым, и он уже не мог комментировать процесс. Каждая из частей профессора при падении подскакивала и превращалась в упругий шарик, интенсивно оранжевого цвета. Через несколько секунд на месте преподавателя возвышалась небольшая гора оранжевых сфер похожих на апельсины. Некоторые шары выкатились из общей кучи и покатились по проходу. Генка Самохин поймал один из них и с удивлением воскликнул:
— Да это же апельсин!
С ловкостью обезьяны он быстро очистил плод и принялся его жевать, разбрызгивая вокруг липкий сок.
— Постой Генка, как ты можешь, это же профессор! — попыталась остановить его Светлана.
— Да нет же, самый настоящий апельсин! Сама попробуй! — возразил Генка и протянул девушке истекающий соком плод.
Но Светлана от угощения отказалась.
— Я что, по-твоему, людоедка? — возмутилась она.
— Да ладно, хватит строить из себя невинную овечку! Думаешь, никто не знает, почему Брюхоткин тебе дает списывать термех?
Дурак ты Самохин! Он просто мой друг! — ответила Светлана, но при этом явно смутилась, и чтобы замять неловкость принялась собирать апельсины.
— Панкратов, что стоишь как истукан, помогай! — крикнула она.
Лешка бросился на помощь девушке, его примеру последовали еще несколько студентов. Откуда-то появился ящик, и они быстро наполнили его доверху.
— Надо отнести профессора на кафедру! — предложила Светлана, и никто не решился с ней спорить. Только Генка Самохин недовольно пробурчал:
— Сожрать надо эти апельсины и все дела!
— Так, Славик и Леша берите ящик с двух сторон и несите на кафедру теоретической физики!
Панкратов нес ящик с тем спортсменом, которого видел в тренажерном зале, а рядом шла Светлана и руководила процессом:
— Осторожно, здесь ступенька! Да тише вы, не растрясите профессора!
На кафедре теоретической физики доцент Сикорин развлекал секретаршу Леночку сальными анекдотами, отчего девушка густо краснела, и жалко хихикала.
— А, профессор Зильберштейн собственной персоной! — проговорил доцент, увидев появившуюся в дверях процессию.
— Да, только не весь, один апельсин съел Лешка Сапрыкин! А как вы догадались? — спросила Светлана.
— Милая девушка! Да кто же в нашем институте не знает профессора Зильберштейна? Что, опять пытался засунуть кота Шредингера в Черный ящик? Неудивительно! Каждый раз как он берется за этот эксперимент, с ним происходит одно и тоже! А вы господа студенты не стойте в дверях, поставьте апельсины на стол профессора, вон там, возле окна.
— А вы не знаете, апельсины сладкие? — спросила секретарша.
— Не знаю, не пробовала! — ответила Светлана и подозрительно посмотрела на Леночку, — Вы, что их есть собираетесь?
— Нет, ну что вы? Просто я как-то раз брала апельсины, на вид такие красивые, ну прямо как эти, а оказалась такая кислятина, что в рот не возьмешь!
Возможно, она хотела еще что-то сказать, но зазвонил телефон, и ей пришлось снять трубку. Но телефон все равно продолжал звонить. Девушка с недоумением посмотрела на аппарат, потом на трубку и, наконец, протянула ее Лешке: