Страница 14 из 21
Подобно тому, как некогда папа Николай V шел рука об руку с флорентийцем Козимо Медичи относительно возрождения классической литературы, так и папа Сикст IV не уступал Лоренцо Медичи в своих художественно-литературных стремлениях.
В то время, как Козимо Медичи устраивал библиотеку Сан-Марко, папа Николай V положил начало Ватиканской библиотеке; он не только поручил греческим ученым отыскивать старые рукописи, но по его инициативе сделана была попытка переводить Гомера, Аристофана и греческих трагиков. Таким образом римский двор, наравне с флорентийским, служил убежищем муз, для которых открылось новое обширное поприще с введением книгопечатания. После смерти Николая V наступила пора затишья в виду других интересов, поглотивших общее внимание, так что его преемник Каликст III из дома Борджиа, войдя в книгохранилище Ватикана воскликнул: «Вот на что потрачены напрасно сокровища церкви Божией!» После Каликста III избран был кардинал Энео Сильвио Пикколомини, который вступил на папский престол под именем Пия II. Это был любитель просвещения и один из самых плодовитых писателей своего времени; он оказывал особенное покровительство греческому ученому Иоанну Агрипулу, воспитателю Лоренцо и Джулиано Медичи, который впоследствии переселился в Милан и жил при дворе Людовика Сфорцо (il Moro). При следующем папе, занявшем престол св. Петра под именем Павла II, развитию умственной жизни грозила серьёзная опасность, потому что изучение древних поэтических произведений, а равно исследование катакомб с целью открытия надписей и предметов, относящихся к жизни старого Рима, принималось за доказательство склонности к язычеству. В Риме образовалась тогда своего рода академия, которая преследовала те же самые цели, как и флорентийское ученое общество, основанное под руководством Лоренцо Медичи, члены которого изучали греческую философию Платона и пробовали свои силы в самостоятельных поэтических произведениях. Подобные стремления считались подозрительными в Риме. Члены литературного общества приняли за правило называть себя в своих собраниях греческими и латинскими именами; но и эта невинная выдумка послужила поводом к обвинению в язычестве, после чего папа воздвиг против них упорное гонение.
При Сиксте IV изучение древнего мира получило более широкое развитие нежели когда-либо, хотя и в его время не раз поднимался вопрос о том, что увлечение классицизмом представляет опасность для церкви.
Долгое время катакомбы, бывшие некогда каменоломнями, а затем древнехристианскими кладбищами, оставались нетронутыми и их существование предано было полнейшему забвению. Первые последователи евангелия воспользовались ходами прежних каменоломен и начали ставить гробы в глубокие стенные ниши, так как не хотели сжигать своих покойников и в то же время не смели хоронить их в земле. Исследование началось с древнехристианских усыпальниц, а именно с катакомб Св. Себастиана и Каликста. Вскоре после того начались раскопки языческих могил на Via Аррiа, отчасти по инициативе папы и частью благодаря двум флорентийским путешественникам, которые случайно открыли древнюю могилу и нашли в ней разрушенный саркофаг с прекрасно сохранившимся трупом молодой девушки. На её голове была корона из множества драгоценных камней; золотистые волосы были связаны зеленой шелковой лентой. Труп не подвергся ни малейшему разложению, так что казалось будто смерть наступила за день перед тем. Суди по надписи, это была дочь римского императора. Весь Рим пришел в волнение от этой находки, потому что до сих пор католическое духовенство доказывало, что только тела святых нетленны. Папа из боязни распространения языческих идей в народе, должен был наложить запрещение на всякие раскопки и изучение древностей. Между тем любовь к классической древности из Италии перешла в другие страны Европы. Весьма знаменательным фактом можно считать пребывание знаменитого Рейхлина в Риме, который даже говорил латинскую речь перед Сикстом IV.
Папская крипта (склеп) в катакомбах Калликста
Громадное здание базилики св. Петра, начатое в первые времена христианства и строившееся в продолжении столетий, представляло в те времена род крепости со своими многочисленными пристройками, монастырями, капеллами, жилищами духовенства и Ватиканским дворцом. Здесь короновались императоры; папа изрекал церковные проклятия и вновь отменял их. Два длинных ряда древних колонн подпирали свод крыши. На дворе, окруженном колоннадами, стоял массивный бронзовый шлиц снятый с мавзолея Адриана. Фасад церкви был украшен фресками.
Папа Николай V впервые задумал переделать заново Ватикан и церковь; но едва начатые работы прекратились после его смерти.
Если Сиксту IV можно было поставить в упрек, что он раздавал огромные суммы и земли своим родственникам, то на его преемника Иннокентия VIII пало еще более серьёзное обвинение. Говорили, что он обязан папской тиарой целому ряду подкупов, с помощью которых он обеспечил за собой большинство избирательных голосов; при этом весьма знаменателен был тот факт, что воинственный кардинал делла Ровере (впоследствии занявший папский престол под именем Юлия II) потребовал в виде награды за свой голос несколько крепостей и получил их. Иннокентий VIII не имел ничего общего со своим предшественником и держался совсем другой политики. Он был родом из Генуи, что само по себе ставило его во враждебные отношения с венецианцами и побудило его с самого начала искать сближения с Лоренцо Медичи и неаполитанским королем. Члены фамилии Орсини, принадлежавшие к противникам прежнего папы, пользовались особенной милостью нового церковного владыки, который везде выдвигал их на первый план, преследуя при этом свои личные цели.
Если тщеславие Лоренцо Медичи играло не последнюю роль в выборе жены из знатнейшей и наиболее уважаемой римской фамилии, то непомерная гордость Клары Орсини в свою очередь повлияла на него, и в большинстве случаев была одной из главных побудительных причин его многих бестактных поступков. Деньги служили ему только средством для достижения политических и художественных целей. Честолюбие никогда не развилось бы у него в такой степени без влияния Клары, тем более, что он всегда чувствовал особенную склонность к поэзии и искусству. С самого раннего детства он был окружен талантливыми людьми; его покойная мать Лукреция, из фамилии Торнабуони, славилась своим поэтическим талантом. Любовь к искусству, отличавшая Лоренцо Медичи, подобно многим из его современников, в значительной мере поддерживалась открытием многочисленных древних изваяний, которые казались неистощимыми. Его поиски в этом направлении увенчались блестящим успехом, так что Флоренция главным образом обязана ему своим художественным значением, и он несомненно положил первое основание позднейшему процветанию искусства у флорентийцев.
Между тем Клара не переставала думать о возвышении фамилии Медичи. Но к несчастью этого рода сильные энергичные натуры, прямо идущие к цели, редко бывают способны составить счастье окружающих. Потомство восхищается грандиозными произведениями зодчества и бессмертными сокровищами искусства; но ему редко приходится узнать о том, какой ценой творцы их достигли цели своих честолюбивых стремлений и сколько вблизи их пролито было горьких слез.
Сестра Лоренцо Медичи, Бианка, но прежнему жила с мужем в своей прекрасной вилле близ Флоренции. Прошло несколько лет со времени неудавшегося заговора Пацци и кроме смерти второй дочери, Ренаты, ничто не нарушало счастья этого примерного супружества. Само собою разумеется, что материальное положение Гуильельмо Пацци, женатого на Медичи, было вполне обеспечено. Обстановка его дома не уступала в роскоши жилищам владетельных особ, и хотя он не мог располагать такими огромными суммами, как Лоренцо Медичи для украшения комнат, но в них было много ценных произведений искусства. Равным образом воспитание обоих детей старшего Пьетро и сестры его Марии, которая была несколькими годами моложе его, было направлено к тому, чтобы дать им лучшее образование, какое было возможно по тому времени.