Зеленоглазый горец

– Слышите? – вдруг спросил он и напрягся всем телом, в любую минуту готовый отразить нападение.

– О чем вы? – спросила девушка, с трудом приходя в себя.

– Сюда кто-то идет.

Аннору в тот же миг охватила паника. Джеймс схватил ее за руку и подвел к двери, расположенной возле небольшого камина.

– Нам нужно как-то выбраться отсюда, – сказала она.

– Именно это мы с вами сейчас и сделаем.

Аннора с изумлением смотрела, как Рольф Лавенжанс со знанием дела надавливает на несколько кирпичей возле камина, и в тот же миг перед ними открывается потайной ход. Ступив вслед за Рольфом в тесное помещение, она возблагодарила Бога за то, что Доннел плохо знал Данкрейг. Страшно себе вообразить, как бы он использовал для своих низменных целей тайные комнаты и потайные ходы. Рольф приложил руку к другой стороне двери – и она закрылась за ними. Аннора и Лавенжанс оказались вдвоем в кромешной темноте. Они стояли очень близко друг к другу, но Аннору это ничуть не смущало. Ее тревожило другое – она всегда ужасно боялась темноты.

– Здесь нет какого-нибудь хода, через который мы могли бы выйти? – спросила Аннора дрожащим голосом, смущаясь того, что испытывает страх.

– Разумеется, есть, – прошептал Джеймс ей на ухо, – но опасно пробираться по нему в полной темноте.

– Он нас не услышит? – прошептала Аннора, надеясь, что разговор с Рольфом поможет ей справиться со своими страхами.

– Нет, если мы будем беседовать очень тихо. Зато мы сможем расслышать любой разговор в комнате с бухгалтерскими книгами.

– Это может оказаться полезным.

Джеймс привлек девушку к себе и обнял ее, потому что чувствовал, что она дрожит от страха.

– Вы боитесь темноты, Аннора?

– Да, я боюсь темноты и тесных замкнутых помещений, когда не видно, как оттуда выбраться. – Аннора поежилась, стараясь отогнать от себя тягостные воспоминания. – После смерти моей матери меня отдали одной женщине, которая считала, что лучший способ приучить к дисциплине непослушного ребенка – запирать его в маленькой темной кладовке. – Аннора сама не знала, почему рассказала совершенно чужому человеку то, в чем до этого никому не признавалась.

Джеймс крепко обнял ее. Он сейчас готов был разорвать в клочья бессердечную женщину, издевавшуюся над маленьким беззащитным ребенком. То, что он испытывает из-за этого такие сильные эмоции, удивило его. Почему его так возмущает, что кто-то обижал Аннору? Он едва знаком с этой девушкой и еще даже не уверен, стоит ли ей доверять. Один пылкий поцелуй не мог так сильно на него повлиять. То, что она вскружила ему голову, не означает, что он должен посвятить ее во все свои секреты. Джеймс понимал, что, если они займутся любовью, чего ему безумно хотелось бы, он не сможет не довериться ей всей душой. А это значит, самым разумным выходом будет забыть о том, как сильно его к ней влечет.

Голос Маккея отвлек Джеймса от запретных мыслей об Анноре. Он затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово из того, что говорил Доннел. Аннора тоже притихла. Джеймс был несколько обескуражен этим. Значит, Аннора не доверяет своему кузену и не питает к нему особой симпатии. Интересно почему? Джеймс не сомневался, что со временем обязательно это выяснит.

– Когда только эти проклятые Чизхолмы уберутся отсюда? – в сердцах воскликнул Эган.

– Сам знаешь когда – когда дело будет сделано, – ответил Доннел.

– Действуя нагло, в открытую, они привлекают к нам слишком много внимания, Доннел. Не удивлюсь, если узнаю, что они болтают много лишнего во всех забегаловках. Рассказывают всем вокруг о том, что мы сделали.

– Не важно, даже если они распустят язык и расскажут о нас правду, вряд ли кто-то станет их слушать. Все знают, какие это лгуны и мошенники. Нам будет нетрудно убедить людей в том, что это была попытка нас очернить.

– Возможно, но ты не боишься так рисковать? Если ошибешься, нас повесят вместе с ними.

Было слышно, что Доннел усмехнулся.

Пока Доннел и Эган спорили о том, чем грозит им союз с Чизхолмами, Аннора думала о том, что Лавенжанс – опасный человек. Она с самого начала почувствовала непреодолимое влечение к нему, но не волновалась из-за этого, потому что они редко виделись. Это влечение не грозило Анноре ничем плохим – оно украшало ее жизнь и окрашивало сны романтическим флером. Но сейчас она больше не чувствовала себя в безопасности. Теперь Аннора знала, что Лавенжанс хочет ее. Более того, теперь она узнала, какую власть над ней имеют его поцелуи. Аннора решила, что лучше всего для нее держаться от Лавенжанса подальше.

Подумав об этом, она закрыла глаза и внезапно почувствовала, что теряет нечто важное. Аннора пыталась убедить себя в том, что это глупо. Она толком не знает этого человека, обнимающего ее сейчас в темноте. Она не имеет права познать вкус желания. Она должна думать о Мегги. Аннора знала, что при любой оплошности с ее стороны Доннел без колебаний разлучит ее с Мегги. Кроме того, если она даст волю чувствам и уступит своему желанию, то подвергнет опасности жизнь Рольфа и свою тоже, потому что Эгану не понравится, если он узнает, что она связалась с другим. И нельзя было сбрасывать со счетов то, что Аннора не хотела повторять судьбу своей матери, которая родила ее вне брака и тем самым обрекла на жизнь, полную страданий. Она вынуждена расплачиваться за грехи своих родителей. Нет, самым разумным решением будет отвергнуть Рольфа Лавенжанса и впредь избегать встреч с ним. Обходить его стороной и не обращать на него внимания.

Ну что ж, так она и будет поступать! Но не сейчас, а потом. Когда они выйдут из погруженной в темноту тесной комнатушки, где сейчас прячутся от Доннела.

– Доннел, во время нашего последнего набега был убит старший сын лэрда.

Аннора затаила дыхание и на время забыла о Рольфе. Она знала, что Доннел принимал участие в набегах на другие кланы, хотя ей было неизвестно, в чем именно заключалось это участие и насколько часто происходили вторжения на земли соседей. Оказалось, что во время последней их вылазки не обошлось без кровопролития. Теперь понятно, почему Чизхолмы постоянно задерживаются в Данкрейге. Они объединились с Доннелом для совместных нападений на соседей. Раньше Аннора не знала об этом, потому что обычно подобные преступления совершались по ночам. Сейчас для нее стало очевидно, что ведущие к кровопролитию притязания на владения соседей ставят под угрозу безопасность Данкрейга и спокойствие его жителей. Если соседи объединятся и в отместку нападут на них, жизнь Мегги будет в опасности.

Скорее всего Лавенжансу пришло в голову то же самое, потому что он крепко сжал плечи Анноры. Она не понимала, почему Рольф принял это так близко к сердцу, возможно, он решил осесть в Данкрейге, подумала девушка. А став считать его своим новым домом, он встревожился, узнав, что из-за алчности Доннела спокойной мирной жизни в Данкрейге может прийти конец. В любом случае и без того мир в Шотландии был хрупок и нестабилен, но было верхом безумия со стороны Маккея так откровенно разжигать вражду.

– Не волнуйся, Эган, – сказал Доннел. – Совсем скоро я прижму к стенке этого старикашку. Так, что он не посмеет и рта раскрыть.

– Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь, – сказал Эган.

– Возможно, я могу заблуждаться насчет Йена-старшего, но его отпрысков я вижу насквозь. Ради власти они готовы на все – даже на предательство родного отца. Когда мы будем повязаны с этими болванами одной веревочкой, он сделает все, чтобы меня не разоблачили и не схватили.

Аннора испытала чувство досады, когда послышался звук удаляющихся шагов и скрип закрывшейся двери. Доннел и Эган покинули комнату с бухгалтерским книгами. Аннора сожалела, что они не продолжили свой разговор. Возможно, из их дальнейшей беседы стало бы ясно, что именно они замышляли против Чизхолмов, чтобы вынудить их защищать Доннела.

Несколько минут Аннора и Рольф Лавенжанс стояли молча. Потом Рольф открыл дверь, и они с Аннорой вышли обратно в комнату с бухгалтерскими книгами. Когда глаза Анноры привыкли к свету, первое, что она увидела, было разгневанное лицо Рольфа. Она поняла, в чем причина его гнева. Видимо, его до глубины души возмутил разговор между Доннелом и Эганом, где они упоминали о совершенных ими преступлениях. И вдруг Лавенжанс отчетливо выругался – на чистейшем шотландском языке!