Страница 17 из 55
— Да я подумал, что Радик конечно у нас молодой, Чесноков-то поопытней, но он играет в наш спартаковский футбол. Он понимает, куда на поле надо бежать и куда пасовать. Этому за три дня не научишь.
— Как бы Серёжа раньше времени не поймал звезду, — сказал я, покосившись в середину солона автобуса, где весело гоготали Черенков, Заваров и Родионов.
— Я вот что тебя позвал, — зашептал «Дед». — Как бы этого Бубнова к нам перетащить? Неужели через Московский горком ничего сделать нельзя?
— Бесполезно. Только если мы станем чемпионами, нужно будет обращаться напрямую к товарищу Брежневу и обещать, что мы пробьёмся в финал Кубка европейских Чемпионов. А ещё лучше… — я заткнулся на полуслове.
— Что ещё лучше? — Заинтересовался Старостин.
— Если сборную СССР соберут на базе нашего «Спартака» и мы клятвенно пообещаем взять Олимпиаду 80, то Бубу нам отдадут без вопросов.
— А если мы эту Олимпиаду не выиграем? — Николай Петрович от волнения даже поправил очки на носу.
— Лично вам бояться уже нечего, вы своё уже отсидели, а я точно поеду в Ухту играть за местное «Динамо», — хмыкнул я.
— Балабол, — закончил наш разговор Старостин.
На следующий день 25-го июля, который для всех футболистов сборной Москвы был объявлен выходным, Тамара потащила меня на вечеринку ещё одних своих друзей. По её словам сегодня должна была собраться очень интересная компания — начинающие актёры, журналисты, писатели и какой-то известный бард из Московского клуба самодеятельной песни. Короче говоря — скучать не придётся. На мой вопрос: «Держать ли мне язык за зубами?». Моя подруга ответила: «Как хочешь». Потому что после моего синхронного перевода «Звёздных войн» и выступления на квартирнике художников с песней «Перемен», моя девушка в корне поменяла отношения к моим интеллектуальным способностям.
«Неплохая жилплощадь», — подумал я, пройдя в просторную гостиную, где уже шли танцы. Гремел хит группы «Shocking Blue» — «Venus», и будущие звезды экрана и журналистики отплясывали не хуже чем актёры в заграничном кино.
— Вино принесли? — Выскочил какой-то худощавый парень.
— А надо было? — Решил я подколоть товарища, хотя заранее знал, что «входной билет» на вечеринку равнялся двум бутылкам красного креплёного вина.
— Ну, как же старичок? — Расстроился худощавый незнакомец.
— Не обращая внимания, Сева, мой друг шутит, — успокоила парня Тамара. — И вино взяли и коньяк.
— Это другой разговор! — Подпрыгнул от удовольствия парень и добавил. — А вы располагайтесь, хотите — танцуйте, хотите — заходите на кухню, там гитара и там наливают. Скоро Визбор придёт!
«Что я, Визбора не слушал?» — подумалось вдруг, и я шепнул подруге, что пойду на кухню — послушаю, о чём запевает молодёжь, и что не задушишь и не убьёшь. Тома так же последовала за мной, так как она внезапно обнаружила на сейшене несколько симпатичных начинающих актрис и естественно разволновалась. А на кухне среди сигаретного дыма и целой батареи бутылок на столе, вместо бодрых гитарных аккордов и песен с Грушинского фестиваля, разгорелся спор о мировом прогрессе и дальнейшем развитии всего Советского союза.
— Нам бы главное собрать пару хороших урожаев, и мы за пояс заткнём не только Европу, но и Америку! — Горячился, судя по всему, будущий журналист международник.
— У нас и при сегодняшних урожаях не хватает ни зернохранилищ, ни овощехранилищ, — усмехнулся я. — Если будет большой урожай, то сгниёт всё к едреней фене.
— Да? — Удивился журналист. — А вы извините, кто?
— Футболист, — буркнул я.
— А за кого играете?
— Да ты что Алик? — Толкнул журналиста в бок худощавый парень. — Это же Володя Никонов из московского «Спартака».
— Лично мне больше нравится хоккей, — усмехнулся этот самый Алик и спросил. — Если вы футболист то, что вы понимаете в сельском хозяйстве?
— В сельском ничего, зато я хорошо разбираюсь в футболе, — ответил я. — Есть такие тренеры, которые своих подопечных гоняют до обморока. Кроссы по 30 км, три тренировки в день, а толку на поле шиш с маслом. Потому, что футбол — это не тупая беготня. Наиважнейшие элементы в игре — это культура паса, видения поля, обработка мяча одним касанием, дриблинг, даже в отборе нужно головой соображать и грамотно выбирать позицию. Так и сельское хозяйство. Чтобы была отдача — нужна качественная сельскохозяйственная промышленность, тепличные комплексы, холодильные установки, дороги нужны хорошие в сельскую местность. А тупо всё распахать и засеять, а потом ждать что заживём — глупо и бессмысленно.
— Спорный вопрос, — пробурчал журналист.
Но тут закричали, что пришёл Юрий Визбор и из кухни все мигом переместились в гостиную, где народ расселся на всём, куда можно было примкнуться. 45-летний Юрий Иосифович, как мне успели сообщить, недавно женился в четвёртый раз на журналистке Нине Тихоновой, коллеге моей подруги. Перед нами, молодёжью, он предстал уже заметно поправившимся, солидным, но с озорным и хитрым взглядом. А когда он запел одну из своих самых хитовых песен «Милая моя, солнышко лесное» у меня в голове как будто что-то щелкнуло. На каких-то пару секунд всплыло видение — будто Юрий Визбор скатывается с горы на лыжах, падает и что-то себе ломает. Я даже головой потряс, чтобы прийти в себя, однако понимание того, что Визбор из-за перелома скоро умрёт, так и осталось в голове.
— Тома, — шепнул я подруге, — скажи своей коллеге, чтобы её суженный ряженый не ездил кататься этой зимой на лыжах. Или пусть сначала килограмм двадцать сбросит, иначе лыжная прогулка очень плохо для него закончится.
— С чего ты то взял?
— Предчувствие, — хмыкнул я. — Как спортсмен говорю — с таким весом место только в кресле перед телевизором.
На родную базу в Тарасовку я вернулся уже под утро. Почти всю ночь после вечеринки мы с Тамарой строили планы на будущее, не забывая при этом целоваться и не только. Поэтому моё состояние было таким, что выйти на зарядку я был не в силах. Однако войдя в номер, у меня даже глаза заслезились от стоящего в воздухе перегара и ночную усталость как рукой сняло.
— На зарядку собирайся! — Гаркнул я, что есть силы и смахнул одеяло с сонного Заварова. — Петушок пропел давно! Попроворней одевайся! — Крикнул я в самое ухо своему юному соседу. — Смотрит солнышко в окно!
— Шо ты орешь? — Открыла одни глаз надежда нашего советского футбола с помятым лицом и взлохмаченными кудрявыми волосами.
— Шо ору⁈ — Вновь крикнул я. — Чтобы мне не пришлось краснеть за тебя, когда ты будешь позорить весь советский футбол в туринском «Ювентусе», протирая там лавку! Ты учти, за границей никто с тобой нянчиться не будет.
— А я не поеду в «Ювентус», — застонал Заваров.
— Я тебе сейчас не поеду! Я тебе сейчас как ремня всыплю по-отцовски! Ты у меня не только в «Ювентусе» заиграешь, ты у меня после Италии ещё в мадридском «Реале» зажигать будешь не по-детски!
— Да, встаю я, встаю. — Сел на кровати Александр, поёжившись от утренней прохлады. — На шо тебе сдались эти Италии и Мадриды?
— А на то, что мне за державу обидно. С Гавриловым алкоголь употреблял? Можешь не отвечать, и так по лицу видно. Ты пойми горе луковое. — Я стал скидывать с себя джинсы и рубашку, чтобы переодеться в спортивную форму. — Юрий Васильевич играет на такой позиции, где много бегать не надо. Он у нас как местный Карлос Вальдеррама может всю игру проходить пешком и отдать несколько голевых передач. И потом у него организм уникальный, ты — сопьёшься, потеряешь место в старте, а ему хоть бы хны. Ты хоть это осознаёшь?