777

– Еще одно слово, и ты последуешь за ними, – прорычал озверевший полицейский и толкнул Джина в грудь.

Тот неуклюже рухнул назад на сиденье, но тут же снова вскочил.

– Сажайте самолет сами! Топлива хватит часов на пять. Мы разобьемся как раз в области Северного ледовитого океана, и тела наши вряд ли когда-нибудь поднимут на поверхность!

Ветров явно забеспокоился, услышав это, и осторожно ткнул коллегу в бок:

– Коль, а что если он говорит правду? Если экипаж катапультировался, самолет сам не сядет.

– Чушь! А как же он сейчас летит?

– Николай! – окликнул Тимур. – Можно вас на минуточку? – и он лучезарно улыбнулся. – Вы ведь в курсе, что пилот такой машине требуется только на взлете и посадке? В остальное время машина справляется сама. А если вы не верите нам, тогда сходите в кабину пилота и посмотрите, что там происходит. А потом подумайте на досуге, как мы будем приземляться. Если у вас еще есть чем думать, черт возьми, безмозглый тупица!

Второй удар пистолета, и на этот раз Тимур потерял сознание. Ветров развернулся и направился к кабине. Пару минут он тщетно дергал за ручку и стучал, но потом, отчаявшись, принялся с разбегу вышибать дверь плечом, пока, наконец, ему это не удалось и он не влетел в пустую кабину. Он осмотрелся, схватился за голову и побежал назад, крича в ужасе на весь салон:

– Коля, они правы! Пилот куда-то пропал! В кабине никого нет!

– Что? – переспросил один из пассажиров. – Пилот пропал? И как мы будем садиться?!

Отовсюду вновь послышались крики и визги, и тут раздался выстрел: Николай стоял с поднятым вверх пистолетом и окидывал обезумевшую толпу взглядом, полным ненависти.

– Всем молчать и сесть на свои места! Паники я не допущу! Сейчас мы разберемся в ситуации. Еще один визг – и я всажу пулю в любого, кто бы это не был. Даже грудной младенец, так что, мамаши, затыкайте своим чадам рты, в салоне должна царить полная тишина. Я понятно изъясняюсь?

Несколько человек кивнули, откуда-то раздался сдавленный женский плач, но в целом салон погрузился в зловещую тишину.

– Так, повтори еще раз, – рявкнул Николай, оборачиваясь к Джину, – ты умеешь управляться с этой машиной?

Тот с вызовом кивнул и демонстративно отвернулся.

– Тогда вперед в кабину. Сажай его, пока еще есть топливо. Мы ведь над Россией сейчас летим?

– Теоретически да. По крайней мере, судя по приборам. Правда, я пока не понял, что там с топливом. Только делать ничего я не буду, пока мои друзья скованы, а вы разговариваете с нами таким тоном.

– Что?! Молчать, паскуда, и делать, что я велю, иначе я всажу эту пулю тебе в ногу! – и он потряс пистолетом у носа Джина.

– Ничего не имею против, – спокойно произнес тот и откинулся на спинку сиденья, делая вид, будто ничего не происходит.

– Да ты оборзел, мразь! Сейчас я тебе… – и Николай взвел курок, но Ветров тут же перехватил его руку.

– Выстрелишь – он истечет кровью и тем более не сможет посадить самолет. И не факт, что на борту есть врач и необходимые медикаменты. Коля, какая муха тебя укусила вообще? Убери этот пистолет!

– Эта паскуда пойдет в кабину, или я отстрелю ему яйца!

– Ты отстрелишь ему яйца, а потом все мы расшибемся. И на том свете будет уже неважно, с яйцами ты или нет. Коля, прекрати, я тебе сказал!

– Да замолчишь ты или нет! – заорал вдруг Николай и нажал на курок.

Ветров охнул и схватился за плечо, и из-под пальцев его заструилась на пол густая темная кровь. В салоне послышался ропот, кто-то снова закричал, люди повскакивали со своих мест, звали врача, но никто не откликнулся: на двести пассажиров в салоне не нашлось ни одного с медицинским образованием. Николай ошалело смотрел на побледневшего Ветрова, мешком осевшего на пол.

– Браво, офицер! – глумился Тимур. – Точный выстрел прямо в цель! Уж теперь-то самолет непременно приземлится, и все пассажиры останутся невредимы! Наша милиция нас бережет!

– Молчать! – заревел Николай. – Иначе вторая пуля окажется у тебя в башке!

– Валяй! Сколько у тебя там патронов еще осталось? Четыре? Да шесть у твоего напарника. Ну по запасной обойме еще есть наверняка. Выходит, двадцать два. Успеешь еще целых двадцать два человека положить, прежде чем тебя превратят в кровавое месиво, чувак. Так что, начинай прямо сейчас, – и Тимур убедительно закивал головой.

– Хлеба, – забормотал вдруг Джин. – Хочется хлеба… надоел рис… – глаза его дико завращались, он выдохнул и закрыл веки.

– Эй! – окликнул его Тимур. – Джин! Ты в порядке? Что с тобой такое?

– Я украл…украл чипсы у этого туриста… если мама узнает, мне конец… – продолжал едва слышно бормотать он. – Я никогда их не видел, никогда не пробовал, они дивные… Если я когда-нибудь вырвусь отсюда, я все свои деньги буду тратить на еду… Хлеба, ради всего святого!

– Да дайте вы ему уже хлеба, черт возьми! – взревел Тимур. – У вас там полный самолет еды! Николай!

Николай ошалело кивнул, плохо соображая, а сам тем временем дрожащими руками достал из-под сиденья Джина его внушительных размеров рюкзак и открыл.

– Да тут еды на целую роту на неделю! – воскликнул он, доставая упакованные контейнеры с рыбой и соусом. – Какой еще хлеб ему нужен? На, жри свою рыбу! – он открыл один из контейнеров и швырнул его Джину.

Содержимое тут же выплеснулось тому на колени, соус потек по джинсам и закапал на пол, а Джин поспешно принялся слизывать его со своих коленей, подбирая упавшие куски рыбы и засовывая их прямо в рот.

– Господи, ничего вкуснее в жизни не ел! В этих самолетах всегда так кормят? – возбужденно протянул он.

– Чувак, ты нездоров что ли? Я достал это из твоего же рюкзака! – и Николай потряс им прямо перед лицом Джина.

Джин поперхнулся и закашлялся, вытирая рот масляными руками.

– Но это не мой рюкзак. У меня никогда не было таких дорогих вещей.

– А это чей паспорт? – Николай помахал документом перед глазами Джина. – Тебя как зовут, парень?

– Джин Пайк…

– Читай! – Николай раскрыл паспорт и ткнул им в лицо Джину.

– Вероятно, это сумка Ли… Это ошибка, – пробормотал Джин. – Можно мне еще этой рыбы?

– Да было б о чем просить, рюкзак-то твой! Ешь хоть всю! – и Николай швырнул ему рюкзак.

– Ли, наверное, обо мне позаботился, – зашептал себе под нос Джин. – Наверное, он все-таки думает обо мне, раз приготовил мне столько вкусной еды и даже паспорт мой положил к себе в сумку. Все-таки он лжет, когда говорит, что терпеть меня не может, что я ему до чертиков надоел…

– Что это еще за Ли? – насторожился полицейский.

– Это мой друг. Он писатель. Я очень люблю его книги и давно слежу за его творчеством. Он очень интересно пишет, но… мог бы писать еще лучше. Собственно, поэтому я и хожу за ним – хочу подсказать ему, что с развлекательным жанром пора завязывать и написать уже что-то серьезное. А он воспринимает меня как надоедливую муху.

– И что такого написал твой друг? Что-то я не слышал про такого писателя…

– Даже «Зиму» не читали? Это самая популярная его вещь. Он большой поклонник Стивена Кинга и пишет все время что-то в этом духе, а я пытаюсь донести до него, что надо создавать что-то свое.

– А ну, дай-ка я полистаю эту твою «Зиму».

– Товарищ милиционер! – окликнул его Тимур. – Книга у меня. Только закладку мою не убирайте, а то я зачитался этой штукой.

– Ладно, ладно, – примирительно проворчал Николай и взял книгу с колен Тимура.

– Скажи, Джин, – крикнул Тимур. – А чем тебя не устраивает творчество Ли? Вот он тоже мне все говорил, что должен написать что-то серьезное, настоящее. А на мой вопрос, что конкретно он имеет в виду, ответить он не смог. Поди и сам не знает. Поди ты ему постоянно твердишь про настоящую большую литературу, вот и развил у него комплекс неполноценности по этому поводу.

– Что-нибудь великое. Что вошло бы в мировую историю. Не одноразовое. Глобальное.

– Ну вот что, например? Приведи кого-нибудь в пример!

Николай продолжал листать повесть, краем уха слушая развернувшийся диалог.