Окно ЗАМа

Зато она с огромной радостью и облегчением скинула туфли и прошлепала босиком вслед за хозяином дома прямиком в гостиную. Обстановка поразила ее минимализмом. Вероятно, нотариус этот, как и многие нынче, отдал свое сердце стенным шкафам, когда только сам хозяин знал, куда надавить на абсолютно гладкой белой стене, чтобы из нее выдвинулся ящик или открылась дверца. В результате квартира выглядела совершенно пустой – диван, пара кресел, небольшой столик и еще один – письменный – у невероятных размеров окна. Все остальное, все обычные бытовые мелочи скрывались во множестве ящичков и полок внутри идеально ровных стен. Катя не понимала и не разделяла любви к столь странному интерьеру, но ведь, в конце концов, в своей собственной квартире любой волен был создавать какой угодно, подчиняющийся только законам своего хозяина. Сама Катя обустроила свое милое жилище как самая настоящая Белоснежка – по всем канонам сказочного персонажа. С шелковыми цветочными обоями, кроватью с пологом и кучей матрасов и подушек, пышными занавесками на окнах и наличниками на рамах снаружи. В кухне стояла имитация печи – как этот нотариус прятал буквально каждую мелочь в стенах, так и Катя прятала всю самую современную технику, маскируя ее под старину. И сейчас, рассматривая квартиру, в которую она попала очень странным велением судьбы, Катя готова была хлопнуть себя по лбу: мы все маскируем свою реальность так или иначе. И если и есть среди нас те, кто не занимаются подобными глупостями, то только они, пожалуй, и имеют моральное право покрутить пальцем у виска при виде столь странной квартиры. Впрочем, скорее всего именно они такого и не сделают.

Катя присела на краешек дивана и вежливо заметила:

– Вы тоже поклонник этих новомодных стенных шкафов? – чтобы как-то начать разговор, пока даже не назвавший себя нотариус копался в лежавших тут же на стеклянном столике бумагах.

– Что? А, – рассеянно ответил он. – Это не моя квартира. Точнее… здесь живу не я. В данный момент здесь вообще никто не живет. Поэтому я и пригласил вас именно сюда.

– Поэтому? – удивилась Катя. – Откуда же у вас ключи? И… как мне вас называть?

– Прошу прощения, – пролепетал нотариус. – Меня зовут Михаил. Михаил Казарцев. Я представляю Захара Меркулова.

– Вы его нотариус?

– Скорее доверенное лицо. Как вы знаете, нотариусов давно не существует, не пользуется данная функция спросом. Назвался же я им, наверное, чтобы вам стало понятнее, кто я. Впрочем, сейчас я вижу, что понятнее вам не стало, – и Михаил слабо улыбнулся. – А квартира эта, – тут же спохватился вдруг он, – принадлежала Меркулову.

– Принадлежала? – удивленно переспросила Катя.

– Точнее… он жил в ней. А поскольку умер он всего несколько дней назад, ее пока не передали никому другому. Если вообще кто-то пожелает проявить к ней интерес. Нынче, как вы знаете, все предпочитают уезжать из городов.

Катя вежливо кивнула, не зная, что ответить. Она слабо представляла, что могло потребоваться от нее представителю Меркулова, чтобы он удосужился вызвать ее в бывшую квартиру ученого.

– Предлагаю, собственно, перейти к делу, – спохватился Михаил. – Наверное, представитель – слишком громкое название для простого соседа, – и он виновато улыбнулся, – но никак иначе я не мог представиться по телефону. Выманить вас сюда у меня бы тогда ни за что не вышло…

– Сосед? – ахнула Катя. – Но…

– Я все объясню, – Михаил выставил руку ладонью вперед в упреждающем и успокаивающем жесте. – Захару необходимо было кому-то передать свои дела.

– И он выбрал для этих целей меня? – еще больше изумилась Катя. – Откуда он вообще узнал о моем существовании? Я ведь никто, – она растерянно развела руками.

– Ну это вы явно преувеличиваете, – нервно откашлялся Михаил. – Вы вполне себе известный блогер, у вас высокие рейтинги, а ваши заметки о путешествиях по разным странам читать одно удовольствие! Откровенно признаться, я ваш давний поклонник и с нетерпением жду выхода каждой новой статьи, искренне желая, чтобы у вас нашлось время и стремление посетить очередной уголок нашей Земли…

– Я как раз выбирала следующую «жертву» своего блогерского микроскопа, – усмехнулась Катя.

– У вас поразительно легкий слог, но при этом вы не упускаете ни одной детали. После прочтения ваших статей кажется, будто и сам побывал во всех этих странах и городах.

– Что же вам мешает сделать это самому? Да, телепорт пока в стадии изучения и этического осмысления, но до США всего и лету-то часа полтора от силы. Раньше люди до столицы дольше добирались.

– Аэрофобия, – пожал плечами Михаил. – Да, я понимаю, для таких, как я, уже сейчас и особые машины с экранами вместо окон выпускают. Полная иллюзия обычной поездки на автобусе. Только куда собственное воображение денешь? Я же ведь прекрасно знаю при этом, что трясусь не по пыльным дорогам, а в воздухе…

– Чем же тогда занимаетесь? Ну, в плане профессии. Точнее… я не так выразилась…

– Я понял, – не дал ей договорить Михаил. – Хотел поначалу в писатели податься, но сами знаете, непростое это нынче дело. Лицензию мне выбить так и не удалось, а без нее куда я передам свои работы? Разве что в столе сложу и сам буду перечитывать… Удовольствие сомнительное. Я экономист. Не могу сказать, что помогал Захару Александровичу с разработкой его будущей столь успешной модели, это было бы ложью, я лишь подсказывал детали, нюансы, которые он в силу своей основной специальности – теоретическая физика – все-таки мог упустить. Да происходило это довольно давно, я ведь ненамного моложе вашего дяди…

– Дяди?! – снова перебила его Катя. – То есть как?

– Прошу прощения, что не сказал об этом раньше, а перевел разговор на обсуждение наших профессий. Я пригласил вас сюда, потому что вы являетесь единственной наследницей Захара Александровича Меркулова. Мне было поручено передать вам все его бумаги, он почему-то завещал их именно вам, а не научно-исследовательскому институту, в котором числился в последние годы. Вы его единственная кровная родственница – дочь его родного брата…

– Но… у папы не было братьев!

– У них с Захаром Александровичем были весьма натянутые отношения. До такой степени, что отец ваш даже пожелал откреститься от собственной фамилии и взял фамилию жены – Успенская. Вы, как я полагаю, ничего не знали о его семейных дрязгах…

– Ничего! – эхом повторила Катя. – И мама молчала все эти годы. Но… как такое возможно. Что же у них произошло?

– Думаю, это их личное семейное дело, но, возможно, вы сможете обнаружить ответы в его бумагах. Захар Александрович, несмотря на свою известность и свой непререкаемый авторитет, жил весьма скромно, не претендуя ни на что свыше потребностей обычного человека. Посудите сами – квартира у него была небольшая. Правда, как вы верно заметили, тут немало встроенных шкафов, да только они по большей части пустуют. Он всю свою жизнь посвятил разработке своей теории и не хотел, чтобы хоть что-то постороннее отвлекало его.

– Но… все ведь давно реализовано, – хмыкнула Катя. – Мы все давно живем по его лекалу, ему бы радоваться да коктейли попивать на далеких островах…

– Вижу, вы совершенно не знаете своего дядю. Впрочем, это совершенно неудивительно. Даже статьи в справочниках не способны в полной мере раскрыть все особенности его личности. Думаю, однако, что оставленные им бумаги помогут вам приобщиться, так сказать…

Михаил встал, подошел к противоположной стене, коснулся невидимой панели, и она тут же отъехала в сторону, обнажая темное углубление, в котором что-то беспорядочно белело. Он выгреб с полки охапку бумаг и перенес ее на столик.

– Все, разумеется, осталось в электронном виде, и вместе с бумагами я также передаю вам и жесткий диск. Просто многие особенно значимые для него заметки он записывал, и теперь все это ваше. Я уложу архив в пакет и помогу погрузить в аэротакси… – он скользнул ладонью в карман и в следующую секунду протянул Кате крошечный стеклянный диск размером с небольшую монетку – голубоватый и прозрачный.