Звёздный свет

Отец сделал глубокий выдох, который развеял тень.

– Откуда ты знаешь, что я приглашаю тебя на ужин?

– Мама могла проболтаться.

Его улыбка вернулась, сверкнув лучезарным отмщением.

– Ах, твоя мать и хранение секретов…

Она в этом ужасна. Практически так же, как и Рейвен.

– Итак, куда мы идем? – Я почти предложила Jardin Japonais, чтобы осмотреться, но подумала, что было бы не очень разумно появляться там с мужчиной под два метра ростом, который выглядел так, будто мог сделать жим лежа Биг-Беном.

– Пойдем. Это сюрприз.

– Мы полетим или пойдем пешком?

Apa бросил взгляд через плечо на унылую погоду.

– Определенно не пешком. Почему ты снова выбрала Лондон?

– Ради нового опыта. – Мой пульс участился, а крылья затрепетали, словно собираясь выпустить перо. – Ama говорит, что я должна насладиться всем, что может предложить мир людей, прежде чем меня загонят в Элизиум.

– Только давай не будем перебарщивать с человеческим опытом, хорошо, kalkohav? Когда завершишь крылья, у тебя будет бессчетное количество времени для знакомства с миром.

Я вздохнула.

– Ты имеешь в виду с Элизиумом.

– Поначалу да, но ты вернешься сюда скорее, чем успеешь осознать.

– Сто лет – совсем не скоро, apa. Если только ты не работаешь над изменением закона, чтобы мы могли вернуться на Землю раньше, и…

– Когда ты получишь свои крылья.

– Ох, ангелы, вы с мамой твердите это как заезженная пластинка, – закатила глаза я. – Какая разница, внизу я или наверху?

Он сглотнул.

– Когда я перестану беспокоиться о тебе, то смогу сосредоточиться на нашем законодательстве.

– Когда перестанешь беспокоиться обо мне, тебе придется беспокоиться о Лайле.

Он уставился на меня, но его взгляд был расфокусирован, будто он смотрел сквозь меня. Однако потом отец моргнул, и его взгляд вновь прояснился.

– Ты забываешь, что у меня будет несколько лет передышки между твоим вознесением и ее отправлением в большой мир.

В животе у меня заурчало, отчего выражение его лица смягчилось.

– Давай покормим тебя, Звездный Свет. Есть пожелания?

– Я слышала, что эта страна славится своими пудингами.

Apa разразился звонким смехом, от которого мир становился лучше.

– Какая же ты сладкоежка.

– Эй… Ты сам сотворил меня такой.

Его смех затих.

– Верно, я.

– Да. Именно. Теперь о тех пудингах… – Я схватила куртку мамы, которая наконец-то высохла после моего похода в продуктовый магазин. – Знаешь подходящее место или мне поискать?

Apa обнял меня за плечи.

– Я знаю идеальное место.

Глава 7

Адам

Ангельский факт #72

Если не стремишься попасть в Абаддон, сократи грехи.

Обливаясь потом, я бил кулаками и ногами по черной кожаной боксерской груше. Занимался этим с самого рассвета. Пока все члены моей команды спали, измотанные ночным наблюдением, я встретился с Довом в кишащей винилом круглосуточной закусочной, чтобы обсудить Найю. Он заявил, что она отличный кандидат и что зря я отказался от нее. Его слова побудили меня вернуться в спортзал еще более напряженным и взбешенным, чем до нашей встречи.

– Что у тебя на уме? Или скорее кто? – донесся до меня голос Ноа от двухстворчатого входа в домашний спортзал. – Может, некая чернокрылая неоперенная? – Друг издевался с того самого момента, когда я высадился в Чикагском потоке и мы вместе добрались до дома.

Я бросил на него укоризненный взгляд, чем только вызвал его улыбку.

– Ни разу не вспоминал о ней с тех пор, как уехал из Лондона. – Я зашипел, когда перо выпало из моих крыльев. Прекрасно, наследница серафима маячила у меня на уме, приклеившись, как дешевая переводная картинка. – Почему тебе обязательно нужно было рассказывать ей о нашей деятельности?

– Она загнала меня в угол, чувак. Смотрела на меня своими очень напряженными глазами. Напугала до чертиков.

Закатив на Ноа глаза, я набросился на грушу с кулаками.

– Она невысокая блондинка и краснеет сильнее, чем половозрелый подросток на церемонии вручения крыльев. Она может быть кем угодной, но устрашающей ее не назовешь.

– Все потому, что ты ничего не боишься.

– Чего бояться, когда ты бессмертен?

– Мы еще не бессмертны, Адам.

– Технически бессмертны. По крайней мере на ближайшие шесть лет.

Мы с Ноа получили кости крыльев в четырнадцать, с разницей ровно в месяц. К тому времени, как у него проросло третье розовое перо, у меня появилось первое черное, цвет которого шокировал всех, кроме отцов. Поскольку Найя обрела крылья за год до меня, они знали, чего ожидать. В конце концов, мы с ней оба родились от внебрачных связей.

– Во сколько вы с Галиной вернулись из морга прошлой ночью? – Ноа сложил свои пастельные крылья с золотыми кончиками. Пучки его пятисот с лишним перьев торчали вокруг плеч, обрамляя смуглое лицо, как та шапочка для душа, которую Галина достала из ванной наверху и надела в первую ночь нашего воссоединения.

Она пыталась компенсировать нервную энергию, исходящую от всех нас, и, хотя зрелище того, как она поглощает пиццу, надев на себя эту отвратительную вещицу, было забавным, оно мало помогло отвлечься от мыслей о серийном убийце.

– Поздно. – Половицы дома в стиле прерий скрипели под поролоновыми матами, как мой скелет во время последнего визита к мануальному терапевту. – Вы с Леви закончили составлять список чикагских Троек для Дова? – Моя кожа горела в тех местах, где потрескалась, заставляя сожалеть о том, что я не надел перчатки для спарринга, которые подарили мне отцы, огорченные постоянным видом моих разбитых костяшек.

– Закончим сегодня днем. Их много.

Я похлопал по груше, чтобы придать ей устойчивость.

– О каком количестве идет речь?

– Больше тысячи. После завтрака мы с Буном собирались отправиться в гильдию, чтобы завершить список, а затем прогнать его через новую программу Леви по перекрестной проверке.

Самый младший в нашей команде, пятнадцатилетний технический гений, сумел подключиться к отчетам ведущего следователя о первых трех убийствах и проанализировать все улики, дабы сузить круг неизвестных по возрасту и физическим характеристикам, чего не смог добиться даже наш вознесенный наставник с помощью своих чудесных небесных инструментов. Очевидно, система ранжирования в Элизиуме такая же простая, как и у нас.

– Преступник уже оставил «визитную карточку»? – Социопаты обычно жаждали признания и «подписывали» свои убийства.

– Кроме надрезов в форме слез и отрубленных… нижних частей? – Ноа вздрогнул, будто его причиндалы на кону. – Ты ждешь, что он подпишет свое имя кровью на месте преступления?

– Почему ты говоришь «он»?

– Ну может, и «она», но парни, которых убил преступник, огромны. – Ноа приподнял бровь, когда я подошел к фонтанчику с водой, чтобы попить. – Ты думаешь, мы имеем дело с серийной убийцей – женщиной?

– Возможно. В конце концов, у жертв отрублены члены.

Ноа тяжело вздохнул, затем сжал ладонью пах, вероятно чтобы напомнить себе, что все на месте.

Пока тяжелая кожаная боксерская груша раскачивалась, звеня цепью в тишине зала, я смял стаканчик и выбросил его в мусорное ведро.

– Ты упомянул завтрак. Я выбираю яйца. Омлет.

– Готовь яйца сам.

– Никто не делает их лучше тебя.

Ноа вздохнул, не в силах противостоять комплиментам по поводу его кулинарных навыков.

– Ладно.

– Приготовь побольше. – Я направился вверх по широкой лестнице, которая казалась вырезанной из цельного куска красного дерева. – Мне нужно подкрепиться, прежде чем пойду на встречу с моим грешником.

– Как ее зовут?

– Энтони.

Ноа вздрогнул, отчего задрожали золотистые кончики его перьев.

– Энтони? Ты выбрал грешника-мужчину?

– Ага. А что?

– А то, что ты никогда не выбирал мужчин.